И не отпустит. Сердце сладко заныло. Теперь я справлюсь с любыми трудностями. Я не одна. Почему-то именно сейчас я поняла, как это важно, когда с тобой рядом человек, согласный разделить не только радость победы, но и месть.
Глава 28
К вечеру мы были у границы. Таможенные процедуры заняли немного времени. Лорд Нарминский вместе с Вышинским были птицами слишком высокого полета, чтобы стоять в очереди. Наши страны разговаривали на одном языке, поэтому проблем не возникло ни у кого. Стражник бегло просмотрел бумаги, прошелся вдоль каравана, заглядывая в кареты, восхищенно щелкнул языком, увидев лошадей, и дал отмашку на въезд.
Наконец, мы в Аттане.
Муж полдня дремал в моей карете, а я развлекалась, наблюдая за ним. Скучно не было, я вдруг поняла, что могу бесконечно смотреть на его лицо. Почему я раньше считала его непривлекательным? Сейчас меня умиляло все: и длинноватый нос, и широкие брови, и резкие волевые скулы, и высокий лоб, морщинки на котором не разглаживались даже во сне.
Неужели, это и есть любовь? Когда хочется все время находиться рядом? Касаться его одежды, вдыхать запах, слушать голос? И просто смотреть на лицо, отслеживая каждую эмоцию, даже самую незначительную, открывая для себя новый неизведанный мир, заключенный в еще недавно чужом человеке, а теперь в самом близком на свете.
Мы остановились на обед в маленькой придорожной таверне. Наследный лорд выглядел гораздо лучше, чем вчера. Даже пару раз улыбнулся, разговаривая с Нарминским. Они принялись обсуждать торговые соглашения, а я вдруг увидела в окне странную колонну. Не удержалась и подошла ближе. По улице шли люди, человек тридцать. Худые, оборванные, в грязной одежде, с котомками за плечами. Некоторые из них вели за руку детей. Я вышла наружу.
– Кто это? – поинтересовалась у стоящей на пороге служанки.
– Беженцы с севера, – ответила она, – поля убраны, работы здесь больше нет. Идут на восток, там есть шахты, – я зябко поежилась. Женщина продолжала: – Их берут на самые грязные работы. Они согласны работать за еду.
У меня волосы зашевелились на голове. Участь хуже рабской. Я хлопнула себя по карманам и нашла несколько золотых, случайно затерявшихся в складках. Остались от покупки меда и корзины с яблоками. Подошла ближе и впихнула в руку первой проходящей мимо женщине, ведущей за руку девочку. Та низко поклонилась и пролепетала что-то на незнакомом языке. Я шагнула назад и отвернулась, не в силах смотреть на изможденные лица.
Почему Двуликий позволил этому случиться? Почему не помог? Это же его мир, он должен был оберегать его…
Я задумчиво кусала губы. Теперь я знаю, каким будет мое желание. Как-то я уже загадывала его, но моей силы не хватило. У Бога должно хватить. Иначе какой из него Бог?
Ночевать нам с мужем пришлось в одной комнате. Выглядело бы странным, если бы мы попросили отдельные апартаменты.
– Не переживай, – Вышинский бросил покрывало на пол, – мне приходилось спать на голой земле, в седле и даже стоя в карауле в коридорах дворца. На ковре – не самый плохой вариант.
Я пожала плечами и легла на кровать. Иногда меня бесила его принципиальность. Да, мы договорились о фиктивном браке… Но когда это было? И кто недавно говорил, что хочет нормальную семью? Детей? Как прикажешь их делать, если муж боится ко мне прикасаться?
С другой стороны, лучше, действительно, не привязываться. Если мы станем близки, то расстаться будет в сто раз труднее.
К вечеру наш караван должен прибыть в Канхарэ.
А дальше…
Не знаю. Иногда мне казалось, что я несусь в неуправляемой карете навстречу неизвестности, что внутри меня все перегорело и засыпано пеплом. Что если я собираюсь уйти с Двуликим, то мне не нужны ни королевство, ни месть, ни власть, ни любовь – ничего…
А иногда… Мне становилось больно до слез оттого, что моя мать осталась на поляне непохороненной, а отец лежит где-то под землей в неизвестной могиле. И последнее, что он видел, – предательство родного брата.
И тогда мой гнев взлетал до небес. Я вспоминала их лица, совместное счастье, смех, поцелуи, объятия, накручивая себя больше и больше. Мечтала, как посмотрю в глаза человеку, убившему брата, приказавшему убить невестку и племянницу. Дальше моя фантазия давала сбой. Еще ни разу в жизни я не желала смерти человеку, глядя ему в лицо. И не знала, смогу ли я это сделать.
Вышинский не пытался меня разубедить, только иногда смотрел внимательно, пытливо, словно хотел залезть в голову и подглядеть мои мысли. Мне казалось, что он понимает меня лучше меня самой. Понимает, что в глубине души я не желаю смертей и боли. Но если будет нужно, то поможет убить и подаст кинжал.
Эта абсолютная и безоговорочная поддержка со стороны наследного лорда почему-то значила для меня больше всего. Даже больше его любви и страсти.
Торжественную встречу с Яковом Третьим и вручение подарков назначили на одиннадцать утра. Нас поселили в гостевом крыле королевского дворца. Выделили роскошные покои, нам с мужем достались двойные, с раздельными спальнями. Я не спала всю ночь, ходила из угла в угол, думала, анализировала. Может быть, было бы лучше, если бы я сначала съездила в провинцию Капи к отцу Трихону? Взяла бы выписку о браке родителей и уже с ней разбиралась с Яковом. С другой стороны, мне не нужен трон, даже законным образом. Отдам его Ванде, пусть правит. Она или Минелай с Лилией.
Я слышала, что муж не спит тоже, ходит по комнате, замирает на одном месте, тихо ругается сквозь зубы. Каждая клеточка моего тела тянулась к нему. Что сложного – открыть дверь, войти, обнять, прижаться к груди? Сказать, что согласна и на семью, и на детей, и на все что угодно, только быть рядом. И вот оно – счастье… Близкое, родное, на расстоянии двух шагов.
Увы, за ночь никто из нас их не сделал.
Глава 29
Малый тронный зал был одновременно и торжественным и уютным. Тонкие резные колонны из белого мрамора, подпирающие