Джейн продолжала говорить, но слова доносились, как сквозь вату.
– Адам, соберись,– скомандовала она. – Соберись и слушай: где-то здесь должна быть четвертая картина с изображением деревушки Гринвью, где ты родился и вырос. Знаешь, где она?
Он пристыженно помотал головой.
– Но саму деревню ты помнишь?
–Разумеется, и намного лучше, чем прочие... прочие места. Довольно неплохо помню армию вплоть до... вплоть до...
Цепочка воспоминаний вдруг прервалась, и Адам осекся, изнемогая от нарастающей боли в висках:
– Надо выбираться отсюда, пока головная боль меня не прикончила.
– Бедный Адам,– посочувствовала Джейн. – Но прежде внесу кое-какие штрихи в лагерь. Если застанем его в прежнем виде, нам точно несдобровать.
Порывшись в настенном шкафчике, она достала краски, кисть и флакон с прозрачной жидкостью. Выдавив немного краски из тюбика, Джейн подрисовала пять стен – по одной вокруг каждой караульной башни, обнесла стеной ворота гауптвахты и особняк Г*Е*Н*Е*Р*А*Л*А*Ф*Р*Е*Н*С*И*С*А. Потом смочила прозрачной жидкостью платок и стерла солидную часть забора в непосредственной близости от ворот. Спрятав принадлежности для рисования обратно в шкаф, она лучезарно улыбнулась Адаму:
– Веди нас.
Темный проем снова оказался под боком. Странно, как он раньше его не замечал. Наверное, надо смотреть в определенную сторону. Адам протиснулся внутрь и головная боль мгновенно исчезла. И он опять плыл по склону, точнее, по плавно нисходящей тропе из сфер, квадратов и прямоугольников. Следом плыла Джейн, золотые волосы сияли, а вокруг пламенели сфероидные цветы. На сей раз сознание не подернулось туманом, мозг работал как часы. «Парапространственный переход,– промелькнуло у Адама. – А потом – смещение». Точно, так и есть – они смещались, смещались по паракоординате. Существуют два мира, а не один, как принято считать. Две Вселенные, трехмерная и четырехмерная, и, за исключением разницы в пространстве с вытекающими отсюда незначительными отличиями, они похожи друг на друга как близнецы.
Разгадка тайны лежала прямо у него под носом. Однако Адам не рискнул проникнуть в нее.
Ему было страшно.
В столовой они материализовались не на скамейке, где сидели до погружения, а рядом с дверью.
– Наших аналогов ждет знатный сюрприз,– хмыкнула Джейн. – Бедняги. Представь, каково им – очутиться неизвестно где, непонятно как.
Прихватив термосы и пакет с бутербродами, они направились к выходу. Каждую из трех караульных башен опоясывала розовая стена, такая же перекрывала ворота. Из-за стен доносились приглушенные крики.
Спрятав распределитель, заговорщики вывели из строя первый джип, загрузились во второй и помчали к особняку. Стена вокруг имения Г*Е*Н*Е*Р*А*Л*А*Ф*Р*Е*Н*С*И*С*А оказалась на порядок выше, поэтому вопли полковника были едва слышны.
У «шевроле» Джейн Адам затормозил, и они выбрались наружу. Он наклонился достать из джипа распределитель, как вдруг заметил фары приближающегося автомобиля.
– Да, со стенами я поспешила,– протянула Джейн. – Руку даю на отсечение, сюда катят наши старинные друзья – «орнитолог» с племянничком.
– Давай вернемся и исправим,– предложил Адам, потихоньку входя во вкус. – Смотри, они остановились у казарм.
– Отличная мысль,– откликнулась Джейн.
– Тогда вперед. Только на сей раз чур рисую я.
Усилием воли отогнав головную боль, возникшую сразу после спуска по паракоординате, Адам выбрал ярко-желтый тюбик и с удовольствием принялся за дело. Когда они вернулись в часть, к какофонии приглушенных голосов добавились еще два, а впереди вырос желтый, с металлическим отливом аналог Бастилии.
–Жестоко так поступать с аналогами,– вздохнула Джейн,– но ничего не попишешь.
Второй раз Адам слышал загадочное «аналоги», но снова ничего не спросил. Перед глазами по-прежнему стояли золотые локоны, сверкающие на темно-синей ланите параночи.
– Куда теперь?– поинтересовался он, устраиваясь на водительском кресле.
– В Гринвью, разумеется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Джейн, ты замужем?
– Нет.
– В тебя когда-нибудь влюблялись пациенты?
– Случалось, а что?
– Ничего, можешь добавить меня в их перечень.
Она тяжело вздохнула:
– Нам лучше поспешить.
Адам покорно завел мотор.
Я только что признался тебе в любви. Может, хоть както отреагируешь?– Ты влюбился в меня как пациент, это большая разница,– ответила Джейн, по-прежнему не глядя на него.
– Я совсем другое имел ввиду,– запротестовал Адам.
– Нет, именно это. – Она повернулась, и он с изумлением различил на зеленеющих полях и подножиях гор капли росы. – Ты не можешь любить меня иначе, поскольку твое сердце уже занято. Занято той, чей образ ты воплотил в своих «однокурсницах».
Словно в подтверждение слов Джейн, в следующий момент пустота поглотила его.
V
Джейн первой заметила указатель, расположенный на пересечении двух магистралей. Знак гласил «Гринвью, 92 километра».
– Теперь понятно, почему мы не нашли картину. Ее попросту нет. Гринвью действительно существует. – Джейн удивленно покачала головой. — По правде сказать, не ожидала.
– Смотри, выяснится еще, что я тоже настоящий,– с горечью откликнулся Адам, выпрямляясь на сиденье.
– Как знать. Помнится, ты говорил, что в армии у тебя был друг. Как его звали?
– О, с именем вышла забавная штука. Его звали как меня, только наоборот. Френсис Адам. На почве имен мы и сдружились – оба Френсисы, одного возраста, в одинаковом чине рядовых.
– Когда он умер?
Адам разинул рот.
– Как ты догадалась?
Джейн пропустила вопрос мимо ушей:
— Это произошло в армии?
Адам кивнул.
–Да, в пятьдесят четвертом. Несчастный случай на стрельбище — одна из тех ситуаций, которые возникают вопреки всякой логике. Называется «рикошет». Для меня это стало настоящим ударом. Мы здорово сблизились. Знали друг друга как самих себя.
– Даже не сомневаюсь. – Джейн свернула на обочину и заглушила мотор. – Подменишь меня? От мыслей голова кругом.
Она не проронила ни слова, пока «шевроле» колесил по холмам, поросшим зеленой травой и луговыми цветами. Деревушка Гринвью стояла на склоне, откуда открывался вид на безбрежные поля и леса – знакомые и незнакомые одновременно. Дорога спускалась мимо кладбища, лесопилки, обувной фабрики, и сливалась с обсаженной вязами центральной улицей. Адам вертел головой в поисках знакомого дома, деревца или травинки, однако наградой за его усилия было лишь щемящее чувство тоски.
Дома и деревья сменились витринами и голыми стенами. Следуя указаниям Джейн, Адам притормозил у ресторанчика с неоновой вывеской «Открыто».
– Жди меня внутри,– распорядилась она. – Прежде чем ехать дальше, надо кое-что проверить.
Адам уныло поплелся в ресторан. Помещение не вызывало ни малейших эмоций. Как и официантка. Адам заказал кофе. В обстановке чудилась какая-то призрачность. Призраком был и он сам. Ощущение иллюзорности усилилось. Нет, ему никогда не доводилось бывать в Гринвью, либо воспоминания о проведенных там годах начисто выветрились из памяти.
«Но ведь я родился здесь,– в отчаянии подумал Адам. – Родился и жил, пока меня не забрали в армию. Водительское удостоверение в кошельке это подтверждает».
Он достал из кошелька пластиковый прямоугольник и прочел: «Адам Френсис. Шерон-драйв, 11. Гринвью, штат Нью-Йорк».
Внезапно осененный догадкой, Адам подозвал официантку.
– Не подскажете, как добраться до Шерон-драйв?
– Идете прямо, до второго перекрестка, потом налево,– откликнулась та.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Адам нацарапал на салфетке адрес и вручил официантке.
–Если меня будет спрашивать блондинка в зеленом платье, отдайте ей это.
Бросив на стойку доллар, он поспешил к выходу.
Лишенный зеленых насаждений деловой квартал вскоре сменился статными вязами и кленами, мишурный блеск витрин уступил место симпатичным домикам. Шерондрайв смотрелась не такой лубочной, как соседние улочки, но все же очаровательной, отчего у Адама возникло непреодолимое желание оказаться уроженцем здешних мест. Пусть эта улочка станет той, по которой он бродил в детстве, а дом в колониальном стиле станет родным очагом.