хотел бежать за доктором, бывшим во дворце. Наполеон просил никого не звать и даже гневно приказал ему не делать этого. Спазмы были так сильны, что Коленкур все же вырвался, выбежал из комнаты и разбудил доктора, того самого Ивана, который и дал Наполеону после Малоярославца опиум. Доктор, увидев пузырек на столе, сейчас же понял, в чем дело. Наполеон начал жаловаться на то, что яд слаб или выдохся, и стал повелительно требовать у доктора, чтобы он немедленно дал нового опиума. Доктор убежал из комнаты, сказав, что никогда такого преступления не сделает во второй раз.
Мучения Наполеона продолжались еще несколько часов <…>
Яд не подействовал смертельно, и Наполеон с тех пор не повторял уже попытки самоубийства и никогда не вспоминал о своем покушении»[194].
* * *
Историки второй половины XX века уже смотрят на все эту ситуацию с самоотравлением Наполеона несколько иначе: они либо начинают подвергать сомнению сам факт произошедшего, либо говорят о нем предельно кратко, вообще не вдаваясь в детали.
В частности, Рональд Делдерфилд в книге «Крушение империи Наполеона» пишет: «В течение нескольких лет, по мнению одних, начиная с 1808 года, а согласно другим, после московского похода, Наполеон носил на шее маленький мешочек. В нем находился смертельный яд, приготовленный для него известным французским врачом Пьером Кабанисом, родственником маркиза Кондорсе, математика, покончившего в тюрьме жизнь самоубийством с помощью яда, приготовленного Кабанисом. Состав этого яда так никогда и не был открыт. Скорее всего, это была смесь, содержащая стрихнин. Наполеон всегда заявлял, что он держит яд на случай, если враги захватят его в плен»[195].
А далее Рональд Делдерфилд начинает рассуждать, что это якобы был один из тех «внезапных поворотов, которые случаются в самые кризисные моменты истории, и которые никогда нельзя ни полностью объяснить, ни даже проверить». По его словам, «несмотря на то, что общее мнение утверждает практически единогласно, нельзя быть твердо уверенным, была ли внезапная болезнь этого разбитого человека результатом попытки самоубийства или просто следствием чрезмерной дозы опиума, который он употреблял в эти дни как средство против бессонницы, ставшей его постоянной спутницей в последние дни»[196].
Историк А. З. Манфред в своей книге «Наполеон Бонапарт» гораздо более краток: «12 апреля он принял яд – цианистый калий. Со времени Малоярославца он всегда имел его при себе. За два года яд, видимо, выдохся. Наполеон мучился всю ночь, к утру сильный организм его взял верх. Позже он никогда не вспоминал о происшедшем»[197].
А вот Стефан Кларк пишет об этом событии уже почти мимоходом: «Он попытался покончить с собой, но принял яд с истекшим сроком годности, и его стошнило. В итоге он смирился с меньшим злом – ссылкой на итальянский остров Эльба, чуть восточнее Корсики»[198].
* * *
Зададимся простым вопросом, почему события ночи с 12 на 13 апреля 1814 года, несмотря на обилие «свидетельских показаний», описываются столь разноречиво. Прежде всего, и это удивительно, нет единого мнения о типе принятого Наполеоном яда. Одни говорят, что это был опиум, другие – цианистый калий, третьи – смесь, содержавшая стрихнин, или смесь из опиума, белладонны и чемерицы… Одни утверждают, что Наполеон носил яд в пакетике, другие – в мешочке, третьи – в пузырьке… У одних Наполеон хранил яд на шее, у других – яд хранился в сундуке, где лежала одежда, у третьих – в походном несессере… Одни доказывают, что яд приготовил для Наполеона его личный врач Александр-Урбэн Иван, другие – что врач Пьер Кабанис… Перечень несоответствий можно было бы продолжить. Расходятся показания даже в определении точной даты происходившего!
Вряд ли все это может объясняться одной лишь недобросовестностью процитированных авторов. Создается впечатление, что описывается не реально происходившее событие, а некая легенда, и каждый делает это так, как ему заблагорассудится, основываясь лишь на своем воображении и способности излагать мысли письменно. Ну, в самом деле, как десять человек могут одинаково описать сцену распятия Христа или, скажем, прилет инопланетного космического корабля?
Принимая во внимание все события той самой ночи, описания которых были сделаны по большей части гораздо позже, сомнения относительно того, совершал ли Наполеон попытку самоубийства, имеют под собой достаточно оснований. Гораздо более вероятной является версия о том, что император принял слишком большую дозу снотворного, которое он употреблял в эти дни крайнего физического, а главное – нервного истощения.
Американский историк Вильям Миллиган Слоон прямо так и пишет: «Некоторые подозрения на достоверность этих рассказов набрасывает тот факт, что на следующее уже утро Наполеон, по внешности совершенно здоровый и спокойный, созвал к себе маршалов и обратился к ним с последним призывом. Из показаний его секретаря и лейб-медика явствует, что он был сильно болен, но все остальное производит впечатление узоров, умышленно вышитых на канве его болезни»[199].
* * *
В день отъезда на Эльбу, 20 апреля 1814 года, Наполеон пожелал проститься со своей гвардией. Она была собрана на дворе, возле дворца Фонтенбло. Наполеон прошел между рядами, остановился среди солдат и сказал им:
– Солдаты, старые мои товарищи, которых я встречал на пути к чести! Нам нужно расстаться! Я мог бы остаться еще среди вас, но для этого необходимо продолжать борьбу жестокую: биться и с чужеземцами, и поднимать усобицу, а я не хочу больше терзать Францию. Отдыхайте, вы заслужили отдых, и будьте счастливы! Не жалейте меня. Я буду жить для того, чтобы описать потомству ваши великие дела. Желая обнять каждого из вас, я обнимаю это знамя, которое представляет вас.
И Наполеон обнял знамя вместе с генералом, который держал его в руках, и все это происходило среди восклицаний и горьких слез.
Глава двадцать первая
«Сто дней» Наполеона
Карл Штейбен. Возвращение Наполеона с острова Эльба. 1834
Прокламация, призывающая военных поддержать возвращение императора. 26 марта 1815 года
Жозеф Боме. Наполеон покидает остров Эльба. 1836
Переезд Наполеона на юг оказался достаточно непростым. В сопровождении комиссаров стран-победительниц он двигался через Лион, где было много приверженцев Наполеона, и этот город постарались миновать ночью. Но дальше уже кричали: «Долой тирана! Смерть тирану!» Например, в Авиньоне толпа требовала выдачи корсиканца, хотела утопить его в реке. Комиссаров же встречали дружелюбно и кричали им: «Да здравствуют союзники!»
В одном месте народ остановил карету Наполеона,