Андрей Кириллович ухмыльнулся:
– Кофе. Где я его возьму? Эта лахудра не умеет варить хороший кофе.
– Я сварю, – сказал Каштан и встал со стула.
– Но ты не ответил на мой вопрос.
– Мы поговорим об этом за кофе, – сказал Каштан и, не добавив больше ни слова, вышел из кабинета.
Андрей Кириллович задумчиво посмотрел ему вслед, усмехнулся и тихо пробормотал:
– Железный малый. Жалко будет от него избавляться.
2Оксана встретила Каштана у порога кабинета. Она открыла рот для вопроса, но Каштан схватил ее за руку и потащил в глубь коридора. Там он прислонился на секунду к стене, словно переводил дыхание, потом повернулся к Оксане и спросил:
– Ты спала с шофером?
– Что? – Брови Оксаны возмущенно взлетели вверх. – Как тебе такое могло прийти в голову!
Каштан пристально посмотрел ей в глаза, и взгляд его был таким тяжелым, что Оксана поежилась.
– Как же низко ты опустилась, – медленно сказал Каштан. – Твой пролетарий чуть не спалил меня. Передай ему, что если он еще раз выкинет подобную штуку, я размозжу ему голову.
– Не понимаю, почему ты решил, что…
– И еще, – сказал Каштан. – От того, насколько хорошо ты ублажишь мужа ночью, зависит твое будущее. Проделай с ним ту штуку, которую ты проделывала со мной.
Зрачки красавицы сузились.
– Ты мне противен, – произнесла она злым голосом.
На бледном лице Каштана не дрогнул ни один мускул.
– Запомни, малышка: если не станешь разборчивей, то однажды проснешься на городской помойке в объятиях какого-нибудь бомжа.
– Не смей говорить со мной в таком тоне!
Каштан пожал плечами и пошел на кухню.
Когда он вернулся в кабинет прокурора, тот, перегнувшись через подоконник, пытался что-то высмотреть внизу. Каштан поставил на столик поднос с чашками. В этот момент Самойленко пошатнулся, и его грузное тело быстро поползло вниз.
Каштан одним прыжком оказался возле окна и, схватив Андрея Кирилловича за ремень брюк, одним рывком втащил его в комнату.
Самойленко крякнул и захлопал глазами.
– Уф-ф… – сипло произнес он. Пот градом катился по раскрасневшемуся лицу Андрея Кирилловича, его голубая рубашка взмокла под мышками. – Я уж думал – конец. – Он пьяно улыбнулся и обнял Каштана рукой за шею: – Ты меня спас, сынок.
– Что вы там делали? – сухо спросил Каштан.
– Ничего особенного.
– Высматривали бутылку? Если хотите, я вам ее принесу.
На этот раз прокурор отвел взгляд.
– Не надо, – сипло буркнул он. – Мы будем пить кофе. Ты принес кофе?
– Да. Пойдемте к столу.
Они вернулись к столу. Самойленко тяжело опустился в кресло, Каштан сел на диван.
– Тут три чашки, – сказал Андрей Кириллович, оглядывая поднос. – Кто третий?
– Две для вас, – ответил Каштан.
Самойленко вздохнул и взял чашку. Сделал маленький глоток и скривился:
– Чересчур крепкий.
– Пейте. Это быстро приведет вас в чувство.
– Ну, раз ты говоришь…
Первую чашку прокурор выпил быстро, словно исполнял обязанность. Вторую пил медленно и с удовольствием. Наконец взгляд его слегка прояснился.
– Ну, – заговорил Андрей Кириллович, откидываясь на спинку кресла. – Рассказывай.
– Рукопись у меня, – сказал Каштан.
– Как? – воскликнул Самойленко и подался вперед. – Где?
Каштан поставил чашку на поднос, откинул полу светлого пальто, которое он так и не снял, и достал из-за пояса пачку пожелтевших листов. Самойленко не отрываясь следил взглядом за его рукой. Пальцы прокурора подрагивали от волнения.
Каштан, действуя спокойно и невозмутимо, положил пачку листов на столик и снова взялся за чашку.
Андрей Кириллович смотрел на пачку недоверчиво и изумленно, словно не верил в то, что она ему не снится. Затем поставил чашку, медленно протянул обе руки и взял рукопись дрожащими волосатыми пальцами.
Если бы он посмотрел в этот миг на Каштана, он бы заметил в его лице странную смесь насмешки и презрения. Но он не посмотрел. Все внимание Андрея Кирилловича было приковано к пачке старых, желтых, изрядно потрепанных листов бумаги. Самойленко поднес ее к лицу и посмотрел на верхний лист бумаги. Затем перевел взгляд на Каштана и воскликнул сиплым, срывающимся голосом:
– Так она все это время была у тебя!
Каштан кивнул.
– И ты не показал мне сразу!
– Ваши руки были заняты бутылкой, – спокойно ответил Каштан. – Вспомните, что вы мне говорили неделю назад. «Не давай мне рукопись, если я не буду трезв. Это слишком ценная вещь, чтобы доверять ее пьянице».
– Но ты все-таки дал, – заметил Андрей Кириллович.
– Не раньше, чем вы протрезвели, – парировал Каштан.
– Ладно, не будем препираться. – Прокурор снова посмотрел на рукопись, и лицо его словно осветилось изнутри. Он широко улыбнулся, блеснув крепкими, белыми зубами. – Боже мой… Неужели это она?
Андрей Кириллович положил рукопись на столик, обращаясь с ней так бережно, будто она была сделана из стекла. Затем медленно пролистал несколько страниц, пробегая их взглядом. Каштан терпеливо ждал, попивая кофе.
– Да, это она, – кивнул Самойленко. Он с нежностью провел ладонью по верхней странице и посмотрел на Каштана. – Ты отлично справился. Как тебе удалось?
– Пришлось убить парочку библиофилов, – ответил Каштан.
Андрей Кириллович криво усмехнулся.
– Ну и юморок у тебя. – Он протянул руку к среднему ящику письменного стола, повернул ключ, открыл ящик, вынул из него пухлый конверт из желтой бумаги, повернулся и протянул Каштану. – Держи! Это твой гонорар!
Каштан взял конверт, открыл его и принялся медленно пересчитывать деньги. Пересчитав, сунул конверт в карман пальто.
– А премия? – спросил он.
Самойленко поднял взгляд от рукописи:
– Что? Премия? А это еще за что?
– За оперативность. Я ведь достал рукопись раньше, чем вы ожидали.
Прокурор подумал несколько секунд и кивнул:
– Ты прав. – Он снова потянулся к столу, достал из того же ящика пачку долларовых купюр, перетянутую резинкой. Закрыл ящик, повернулся и бросил пачку на стол. – Здесь три тысячи. Для премии более чем достаточно.
Каштан сгреб деньги со стола и сунул их в карман.
– Теперь мы в расчете? – спросил прокурор, проявляя явные признаки нетерпения.
– Ну… – раздумчиво начал Каштан.
– Тогда тебе, пожалуй, пора идти. Извини, что выпроваживаю, но… В общем, сам понимаешь.
Каштан, не возражая, поднялся с дивана.
– Будь на связи, – сказал ему прокурор. – Ты мне скоро понадобишься.
Каштан кивнул, повернулся и вышел из кабинета. Самойленко подождал, пока в прихожей хлопнет входная дверь, протянул руки к рукописи.
В последующий час из его кабинета не доносилось ни звука. Оксана то и дело на цыпочках подходила к двери и прислушивалась. Потом удивленно отходила. Пару раз она протягивала руку, чтобы открыть дверь, но оба раза у нее не хватало духу сделать это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});