Скорость моей машины резко падает, мотор будто чихает. В кабину брызжут горячие масло и вода. Бронированное прозрачное лобовое стекло кабины заволакивает масляная пленка, смотрю только в боковые. Температура воды резко поднялась, кипящие брызги слепят глаза, испаряются, и я задыхаюсь.
Севернее Сталинграда над Мамаевым курганом убеждаюсь, что через Волгу не перетяну. Впереди водная гладь, подо мной развалины города, а на северо-западе хозяйничает противник. С левым креном со снижением иду на север. Вот и небольшая площадка между столбами электропередачи. Нейтральная полоса — я приметил ее. Сажусь на «живот».
Амет-Хан Султан делает надо мной круг, машет крыльями, бьет из пушек по фашистам и уходит на восток. Под прикрытием командира я успел выбраться из кабины и, прихватив с собой часы и парашют, скрыться в траншее нашего переднего края.
Спустя пару минут начинается интенсивный обстрел моего самолета из орудий и минометов. Только я уже на командном пункте командира 64-й стрелковой дивизии и докладываю о результатах разведки.
Это один из многих эпизодов командирского умения Амет-Хана и его заботы о подчиненных.
Но вернусь к своим размышлениям.
Командир — ведущий группы, первый воспитатель и наставник. Он обучает ведомых элементам полета и новым тактическим приемам по принципу «делай, как я», и это предъявляет к нему очень высокие требования. Он не может, понятное дело, научить всему этому летчиков, если сам не знает и не умеет делать все лучше, чем они, не владеет методикой обучения. Авиационный командир обязан быть в высшей степени грамотным технически, иметь широкий политический кругозор, знать психологию врага, уметь мыслить диалектически, разбираться в человеческих характерах, быть хладнокровным, не теряться в экстремальных условиях, при стрессовых, как сейчас говорят, ситуациях. Трудно перечислить все требования, которые могут быть предъявлены к командиру на войне, когда обстановка в воздухе чрезвычайно сложна и изменчива, изобилует критическими моментами, вынуждающими в считанные секунды принимать решения, причем единственно верные, способные обеспечить не только личный успех, но и победу каждому в отдельности летчику, коллективную победу группе.
Перед лицом опасности в воздухе, кажется, все равны. Однако победа в решающей степени зависит от командира, умеющего навязать противнику свою волю, верно построить боевой порядок или эшелонировать группы, пары, определить порядок атаки или даже взлета со своего аэродрома.
Скажу, что качествами этими в полной мере обладали наши командиры — Морозов и сменивший его Миронов, Амет-Хан Султан, Ищук, Рязанов и многие другие, с которыми мне пришлось летать в грозные военные годы.
…Теперь я сам командир эскадрильи и, возможно, еще не полностью осознал всю полноту ответственности, которая возложена на меня этой высокой должностью. «Пройдет время, — думалось, — и дело покажет, на что ты, Иван, способен». «Показать себя», как оказалось, было нелегко. Но мне всячески помогали и старшие начальники, и подчиненные, с которыми меня связывали большая боевая дружба, взаимное доверие, объединяли общие задачи и интересы. Хочу подчеркнуть особую важность фактора доверия. Это решающее условие успеха руководителя.
…Сегодня 1 августа. Мне приказано вести четверку Як-9 на прикрытие войск в районе Барилово — поселок Василевский. По данным разведки, сопровождаемые «фоккерами» фашистские бомбардировщики, используя облачность, пытаются прорваться к переднему краю.
Высоко в небо над аэродромом взмывает зеленая ракета.
— По самолетам!
Запускаем двигатели, выруливаем на взлетную полосу. Машины одна за другой отрываются от земли, резко набирают высоту. Небо кое-где покрыто облачностью, над линией фронта — кучевые облака. До боли в глазах просматриваю воздушное пространство, внимательно наблюдаю за ведомыми. Проходим над своими раз, другой.
Белые облака косо свисают вниз, сквозь них пробиваются лучи солнца, и кажется, что там кто-то поставил вертикальные, излучающие свечение колонны. Из-за «колонн» возникает группа самолетов. Пока они не опознаны нами, их следует считать вражескими — таков закон войны. Самолеты попадают в облака и, словно мираж, исчезают. Теперь рассеялись и наши сомнения — это противник.
Идем на сближение. В разрывах облаков промелькнула группа «фоккеров». Это они, «надежда» Гитлера. Противник, тоже заметив нас, снова ушел в облака.
Мы ныряем в разрывы, чтобы лучше осмотреться и не допустить внезапного нападения врага. Над нами ярко светит солнце, но между облаками, к моему удивлению, никого нет. Снова пробиваемся сквозь небольшое «окно» и теперь уже натыкаемся на знакомую четверку— в поисках нашей группы «фоккеры» растянулись. Передаю по радио Богомолову, Шкворунцу и Домогацкому: «Прикройте, атакую крайнего».
Огонь из пушек и пулеметов пришелся по кабине фашиста. Самолет вспыхнул, перевернулся через крыло и устремился к земле в районе поселка Васильевский. Уцелевшие три машины противника вновь ушли в облака.
Время на выполнение задачи истекло, и мы возвратились на свой аэродром. Не успели доложить, как наземные войска тут же вновь запросили прикрытия. Летчики помогли механикам дозаправить машины. Без задержки взлетели уже восьмеркой. Внизу видим танковый бой. С земли к небу встают черные столбы дыма. Набираем высоту, на большой скорости прочесываем пространство. Район прикрытия — Локня, Скородумка. В группе пары: Рязанов — Щерба, Лещенко — Никонов, Степаненко — Богомолов, Шкворунец — Домогацкий. Линия фронта загибается на юго-запад, как бы. стягивая кольцо вокруг Орловского выступа. Фашистские войска, упорно сопротивляясь, откатываются к Карачеву.
Навстречу нам направляется большая группа самолетов — бомбардировщики под прикрытием истребителей. Рязанов с ходу устремляется к бомбовозам, мне приказывает сковать боем «фоккеры». Прямо на развороте ловлю одного на прицел. Длинная очередь, — и фашист вспыхивает. Однако остальные одиннадцать набрасываются на нас сверху. Четверкой становимся к вираж.
В это время Рязанов отражает атаку «хейнкелей» и спешит к нам на помощь. Его четверка набрасывается на «фоккеры». Те, заметив опасность, переворотом уходят вниз.
— Спасибо, Алеша, выручил, — кричу Рязанову по радио.
— Ничего, Ваня. Свои люди, сочтемся, — смеется он. — Смотри, как «фоккеры» сыплются, словно горох!..
Преувеличивает, конечно, но «фоккеры» действительно не выдерживают атак сверху. Они уходят пикированием вниз в надежде, что, имея больший вес, чем «яки», опередят нас в скорости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});