Бейкер снял майку.
– Ну, что я говорил? – спросил Соумс. – Буфера что надо. От подобного зрелища встанет даже у такого старого козла, как я.
Когда стетоскоп прикоснулся к груди Бейкера, тот ахнул.
– Господи, какой холодный! Ты что, держишь его в морозилке?
– Вдохни. – Соумс нахмурился. – Теперь выдохни.
Выдох превратился в слабый кашель.
Доктор возился с шерифом очень долго. Прослушивал грудь и спину. Наконец отложил стетоскоп и при помощи деревянного шпателя осмотрел горло. Закончив, переломил шпатель надвое и бросил в корзинку для мусора.
– Ну? – спросил Бейкер.
Пальцами правой руки Соумс надавил на подчелюстные железы Бейкера. Тот отпрянул.
– Можно даже не спрашивать, больно ли тебе, – прокомментировал Соумс. – Джон, сейчас ты пойдешь домой и ляжешь в постель, и это не совет, а приказ.
Шериф моргнул.
– Амброз, – спокойно ответил он, – не дури. Ты же знаешь, что я не могу. У меня трое заключенных, которых сегодня надо отправить в Камден. Прошлой ночью я оставил их на этого паренька, но больше я так не поступлю. Он глухонемой. Я бы не согласился на это и вчера вечером, если бы соображал, что к чему.
– Забудь о них, Джон. Тебе надо подумать о себе. Это какая-то респираторная инфекция, довольно сильная, судя по звуку, и к тому же сопровождаемая высокой температурой. Твои дыхательные пути воспалены, Джон, и, говоря откровенно, это вовсе не шуточки для такого тучного человека, как ты. Иди и ложись. Если завтра утром будешь чувствовать себя нормально, отвезешь их в Камден и избавишься от них. Но лучше бы тебе связаться с дорожной полицией, чтобы они приехали за ними.
Бейкер виновато посмотрел на Ника.
– Знаешь, – сказал он, – мне действительно как-то нехорошо. Может, если я немного отдохну…
Идите домой и ложитесь, написал Ник. Я буду осторожен. А кроме того, мне надо заработать денег на эти таблетки.
– Торчки – лучшие работники, – хохотнул Соумс.
Бейкер взял два листка бумаги с историей жизни Ника.
– Могу я показать их Джейни? Она к тебе прониклась.
Ник написал на листке: Конечно, можете. Она очень милая.
– Есть такое, – кивнул шериф и вздохнул, застегивая рубашку. – Похоже, температура опять поднимается. Я-то думал, что избавился от нее.
– Прими аспирин. – Соумс защелкнул черный саквояж. – Мне не нравятся твои воспаленные гланды.
– В нижнем ящике стола лежит коробка из-под сигар, – повернулся Бейкер к Нику. – Там деньги на мелкие расходы. Пойди куда-нибудь на ленч, а по пути купишь лекарство. Просто оставь расписку на деньги, которые потратишь. Эти парни – обычное чмо, а не мачо. Будут сидеть как мышки. Я свяжусь с полицией штата, и к концу дня тебя от них избавят.
Ник сложил большой и указательный пальцы в кольцо.
– Я во многом доверился тебе, хоть мы практически незнакомы, – очень серьезно произнес Бейкер, – но Джейни говорит, что это правильно. Ты парень ответственный.
Ник кивнул.
Джейн Бейкер пришла около шести вечера, принесла ужин в накрытой тарелке и пакет молока.
Большое спасибо, написал Ник. Как ваш муж?
Она рассмеялась, миниатюрная женщина с каштановыми волосами, такая изящная в клетчатой рубашке и линялых джинсах.
– Он хотел прийти сам, но я отговорила его. После полудня температура так поднялась, что я испугалась, но к вечеру стала почти нормальной. Думаю, это из-за патрульной дорожной полиции. По-настоящему Джонни радуется, лишь когда злится на дорожную полицию.
Ник посмотрел на нее вопросительно.
– Они сказали ему, что не могут никого прислать за арестованными до девяти часов завтрашнего утра. У них какая-то эпидемия, двадцать или больше патрульных не вышли на смену. А из тех, кто вышел, многие занимались перевозкой людей в больницу Камдена и даже в Пайн-Блафф. Все кругом болеют. У меня такое чувство, что Эм Соумс обеспокоен куда больше, чем хочет показать.
Она и сама выглядела обеспокоенной. Потом достала из нагрудного кармана два сложенных листка.
– Та еще история. – Джейн протянула Нику листки. – Тебе выпала самая тяжелая доля из всех, кого я знаю. Я думаю, это просто чудо – твое стремление подняться над своими физическими недостатками. Я должна извиниться перед тобой за моего брата.
Ник, смутившись, только пожал плечами.
– Я надеюсь, что ты останешься в Шойо. Ты нравишься моему мужу – и мне тоже. Будь осторожен с этими людьми в камерах.
Буду, написал Ник. Скажите шерифу, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.
– Я передам ему твои добрые пожелания.
Потом она ушла, и Ник провел тревожную ночь, время от времени вставая, чтобы проверить своих подопечных. На мачо они действительно не тянули, и к десяти вечера все трое крепко спали. Двое горожан зашли, чтобы проверить, все ли у него в порядке, и Ник обратил внимание, что оба простужены.
Ему снился странный сон, и, проснувшись, он вспомнить мог только одно: как шел во сне вдоль нескончаемых рядов зеленой кукурузы, что-то искал и ужасно боялся чего-то, вроде бы следовавшего за ним по пятам.
Утром он поднялся рано и начал тщательно подметать дальний конец тюремного коридора, не обращая внимания на Билли Уорнера и Майка Чайлдресса. Когда Ник проходил мимо, Билли крикнул ему вслед:
– Рэй вернется, знаешь ли! А когда он доберется до тебя, ты пожалеешь, что всего лишь немой и глухой, а еще и не слепой!
Ник пропустил большую часть фразы, находясь спиной к крикуну.
В кабинете он нашел старый номер журнала «Тайм» и принялся читать. Подумал, а не положить ли ноги на письменный стол, но решил, что это неплохой способ нажить неприятности, если шериф застанет его в такой позе.
Около восьми утра он уже с тревогой гадал, не стало ли ночью шерифу Бейкеру хуже. Ник рассчитывал, что к восьми шериф появится, чтобы передать троих арестованных в ведение округа, когда за ними приедет дорожная полиция. Желудок Ника тоже недовольно урчал. Но со стоянки грузовиков никто ничего не приносил. Ник посмотрел на телефонный аппарат. Скорее с отвращением, чем с тоской. Он любил научную фантастику, время от времени за несколько центов покупал древние, расползающиеся книги в бумажной обложке, которые находил на дальних полках старых амбаров, а потому уже не в первый раз подумал, что день, когда появятся предсказанные фантастами телефоны с видеоэкранами, станет самым великим для всех глухонемых этого мира.
К четверти девятого он заволновался не на шутку. Подошел к двери, за которой были камеры, и заглянул в коридор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});