на обеденном столе накрыт ужин — явно дочь старалась, тарелки расставлены — и никого. Оли тоже в квартире не оказалось.
Набрал номер дочери.
— Папочка, сейчас буду, выскочила за хлебом, сразу не глянула, что закончился.
Сергей подошёл к окну и стал ждать.
Сегодняшний день казался переломным, разделявшим его жизнь на «до» и «после». Нет, ничего неприятного не случилось. Даже наоборот, всё складывалось как нельзя лучше, но в душе образовалась пустота и с каждой минутой она росла. А в голове прочно засел вопрос: «Как жить дальше? А главное, для чего?» Ведь совсем скоро он каждый день будет вынужден возвращаться в пустую квартиру, где его никто не ждёт, кроме Марины, которой он давно безразличен. Не будет милых задушевных разговоров с дочерью, рассказов об учёбе и преподавателях, не будет готового ужина на столе. Димка не придёт с работы со своими шуточками и рассказами о больных, не сыграют они больше с сыном в шахматы или шашки и футбол вместе не посмотрят под пивко с рыбкой.
Вот так бежал куда-то всю жизнь, торопился, работал, пытался обеспечить семью, откладывал радости на потом, потому что некогда заниматься праздным, и к чему пришёл? Только к тому, что прибежал в никуда. Разлетятся дети, и останется он один с Мариной… А с ней всё так сложно: девятнадцать счастливых, или почти счастливых, лет и ещё восемнадцать лет практически полного отчуждения…
Он так и продолжал стоять у окна, надеясь увидеть дочь.
Грустные мысли ушли, как только во двор вошла Оля. Сергей Владимирович с улыбкой смотрел на приближающуюся тоненькую фигурку с полиэтиленовым пакетом в руках.
Она не стала обходить палисадник и к подъезду пошла прямиком через детскую площадку, но в какой-то момент оступилась, попыталась сбалансировать руками и упала. Сергей отбежал от окна и бросился по ступенькам вниз, оставив нараспашку дверь в квартиру.
Каково же было его удивление, когда, выскочив на улицу, он увидел Олю, опирающуюся на руку кого-то крупного, совершенно незнакомого мужчины.
— Немедленно уберите от неё руки! — крикнул Сергей Владимирович, подбежал, обнял свою малышку и сразу перешёл к расспросам. — Оленька, где болит? Доченька, ты ушиблась? Голова закружилась?
— Нет, папа, нет, всё в порядке, просто ногу подвернула, не первый раз. Ты ж знаешь, что так бывает. Вот чего всполошился-то?
Сергей переводил взгляд с дочери на стоящего рядом верзилу. Никак не мог понять, откуда он взялся.
— Давайте я её на руки и в квартиру отнесу, — предложил незнакомец. — Не надо на меня так смотреть, Сергей Владимирович, я работу свою выполняю, к Ольге Сергеевне приставлен, работаю в службе безопасности господина Фадеева. Сейчас позвоню ему, сообщу о происшествии и получу инструкции.
— Я сама! Да что ж вы проблему делаете! — возмутилась Оля. — Не надо меня нести. Папа, скажи ему, я сама. И пожалуйста, не звоните Мише. У него горит проект, ему работать нужно, а он, если узнает, что я упала, всё бросит и сорвётся сюда. Пустая трата времени получится. Я могу наступать на ногу.
Она сделала несколько шагов, опираясь на руку отца. Но «верзила» никуда не делся — проводил их до квартиры, увидел раскрытую дверь, знаком показал, чтобы отец с Олей оставались на месте, и вошёл первым, осторожно и тихо осмотрел комнаты, так, что Марина даже не проснулась, и только после этого запустил хозяев.
— Ужинать с нами будете? — гостеприимно предложил Сергей Владимирович.
— Нет, спасибо, я на службе. — Верзила пожал плечами и покинул квартиру.
Сергей Владимирович собирался спросить у дочери, давно ли к ней охрана приставлена — раньше он посторонних людей рядом с Олей не замечал, хотя и этого бы не заметил, если бы ногу она не подвернула, — но Оля уже разговаривала по телефону.
«Мишенька, не надо приезжать!..» «Нет, ты не прав, я очень хочу тебя видеть и скучаю, тоже очень…» «Ты сделал то, что планировал?..» «Миша, если ты действительно освободился, то я тебя жду, но ночевать ты останешься у нас. Предупреди маму…»
Сергею было приятно слушать разговор дочери с Михаилом. Искренние у них отношения, настоящие. Миша хороший человек, и дочь в надёжных руках. Скоро поженятся, и он сам будет ездить к ним в гости — не так далеко ведь Мишин дом, вот совсем не далеко.
Мыслями вернулся к потенциальной внучке Полинке. Чудо-девочка, сразу в душу запала, да и Анжела славная — что внешне, что характером. Не зря сын её выбрал. Ещё бы донести всё это до Марины.
Только подумал, как жена из спальни вышла.
— Вы уже ужинали? — спросила зевая. — Есть так хочется. Оля что-то готовила?
— Да, мам, пойдём, стол накрыт давно. Папа, тоже присоединяйся. Сейчас вам всё в тарелки положу.
Оля суетилась около плиты, потом села с родителями.
— Миша сегодня придёт? — спросила Марина Семёновна строго.
— Скорей всего, — ответила Оля.
— Зачастил он. Лучше бы вы уже съехались и вместе жили. А так ты на выходные к нему, а в будние дни он к нам. Это нагрузка, лишний человек в доме.
— И что? Я пока не готова переезжать, да и кто о вас позаботится? Папа работает на износ, ты устаёшь, спишь вон после работы. Так я хоть в магазин сбегаю и приготовлю. Чем Миша тебе помешал? Опять с Региной кости ему мыли?
Оля насупилась, недовольно глянув на мать.
Сергей накрыл своей рукой кисть дочери, призывая её остановиться.
— Мариша, — обратился он к жене, — после всего что позволили себе Регина с Людой по отношению к нам — они нежеланные люди в нашем доме. Это моё решение, и оно окончательное, обжалованию не подлежит. Никаких контактов с ними, ты меня поняла?
Марина Семёновна недовольно поджала губы. А Сергею вдруг стало её так жалко, так горько от вот этого непонимания. Ведь в своём сознании она жила прошлым, и оно для неё не менялось. Регина с Людой оставались для жены маленькими девочками, о которых она привыкла заботиться.
В это время раздался звонок в дверь, и Оля, прихрамывая, побежала открывать, думая, что пришёл Миша. Но перед ней стоял брат.
— Систер, ты что скисла? — подмигнул он ей. — Не всё ещё съели, для меня мяска оставили? Пахнет офигительно.
Он разулся, снял куртку и пошёл мыть руки, а через несколько минут уже сидел за столом.
— Мишу она своего ждала, не понятно, что ли? — с нотками возмущения произнесла Марина Семёновна. — Он к нам почти подселился. Если честно, мне это не нравится. Взрослый посторонний мужчина. Утром при нём не соберёшься на работу в своём