«Блеск Яшина и… голова Понедельника». В аналитической статье «Франс футбол» писал: «Русские показали замечательные атлетические и моральные качества. Их основными козырями были безупречная игра Яшина и необычайная скорость обоих крайних. Честь и хвала Бубукину, показавшему исключительную работоспособность и понимание коллективной игры».
После игры югославы плакали от обиды. Грозный бомбардир Бора Костич, трижды бравший яшинские ворота в матче «Црвена звезда» – «Динамо» (4:1) за год до их нового парижского свидания, не скрывал потрясения: «Этот Яшин – сущий демон. Я бил по воротам три штрафных, в которых вложил всю силу и умение, а он каждый раз был в нужном месте».
Корреспондент югославского агентства ТАНЮГ передавал из Парижа: «В этом проигрыше нельзя винить ни одного нашего футболиста. Советская сборная выстояла, но свой успех русские разделяют неравномерно. Выдающуюся роль сыграл Яшин, который фантастически отражал атаки энергичных югославских форвардов и превратил свои ворота в неприступный бастион». Для всей Югославии он был «человек, который украл у нас победу».
Через мгновение вы поймете, почему мне особенно важно привести следующую выдержку из белградской газеты «Спорт»: «Наша команда играла изумительно. Если бы не было между штангами ворот советской команды этого чародея, вопрос о чемпионе Европы был бы решен бесповоротно еще в первом тайме. На пути работавшей как часы югославской атакующей машины стоял человек, заронивший сомнения в границах возможностей, рефлексов и инстинкта футболиста».
Автор этих слов, специальный корреспондент газеты, а в скором времени тренер сборной Югославии Любомир Ловрич отдавал себе полный отчет в том, что говорит, – он сам в прошлом вратарь, защищавший рубежи этой команды. Прошло много лет, и страж ворот довоенной сборной Югославии не изменил свою точку зрения: «Я видел и Планичку и Замору, но Яшин превзошел всех».
Многие болельщики старшего поколения до сих пор не могут забыть, как Николай Озеров в полуночном радиорепортаже из Парижа закатил не своим голосом нескончаемо протяжное «Го-о-л!!!», хотя достаточная интеллигентность не допускала истошности поросячьего губерниевского визга, который мы обречены слышать сегодня. Помнится, 100 тысяч счастливчиков 13 июля 1960 года перед матчем «Спартак» – «Локомотив» бурно приветствовали победителей, прямо из аэропорта на черных, сиявших неумеренным лаком правительственных лимузинах «ЗиМ» доставленных в Лужники.
В 2000 году, когда отмечалось 40-летие первой и единственной европобеды нашей сборной, старики-победители выразили пожелание еще раз совершить круг по беговой дорожке вдоль поля, но услышали от хозяина Лужников Владимира Алешина: «А сколько заплатите?» Заслуженным ветеранам, как с обидой они тогда говорили, не всегда удавалось в эти чудовищные годы посещать игры наследников или приходилось сидеть на плевых, неудобных местах.
Такова судьба заслуженных людей в неблагодарной стране, которая тогда, в 1960-м, носила на руках своих любимцев.
Чувства, правда, так захлестнули, что смазали профессиональный разбор. Советская пресса полутонов не признавала и вовсю превозносила футболистов. Лишь специализированному журналу «Спортивные игры» были дозволены критические замечания, да и то устами французского обозревателя, с оговоркой, что редакция не разделяет все его оценки.
По нескольким причинам хочу воспользоваться именно этим мнением со стороны, вычитанным и в других публикациях человека, к которому прислушивался в ту пору весь футбольный мир. Габриэлю Ано можно верить, во-первых, в силу его авторитета, заслуженного 50-летним пребыванием в футболе в качестве игрока высокого уровня (многолетний защитник сборной Франции) и обозревателя № 1 ведущей спортивной газеты мира («Экип»). Во-вторых, в силу благожелательного отношения к советскому футболу Привожу мнение Ано не в последнюю очередь и потому, что полностью его разделяю. Так вот, маститый журналист заострял внимание на том, что физическую мощь и крейсерские скорости наших футболистов в какой-то степени лимитировал недостаток гибкости.
«Мы не формалисты и считаем, что русские и югославы равны друг другу, хотя первенство взяли советские футболисты, – писал Ано вслед финалу Кубка Европы. – Едва ли кто-то из присутствующих мог равнодушно следить за этим эпическим футбольным сражением. Между тем, мы привыкли к латинскому стилю, и в этом матче нам чего-то не хватало. Мы были свидетелями резкого, острого противоборства, в котором обе стороны с презрением относились к боли и опасности. Каждый был строг и жесток к себе и другим. Воля к победе была очевидной, но у русских она оказалась сильнее. И все-таки, с нашей точки зрения, их футболу недоставало изящества, огня и полета».
Месье Ано не раз отмечал в своих статьях самобытность нашего футбола, его соответствие русскому характеру. Глубокое впечатление на мэтра производили «серьезность, тщательность, насыщенность и глубина тренировочной системы советских футболистов», он призывал брать с нас пример в методике тренировок, режиме питания, даже в манере предматчевой разминки. Как резюмировал французский специалист, некоторая механистичность в игре, недостаточное проявление индивидуальных возможностей футболистов, запоздалый выход на международную арену не помешали советскому футболу с места в карьер решительно занять передовые европейские рубежи.
Добавлю только одно. Есть риск не до конца понять, как и почему сборная СССР 50-х – начала 60-х годов сразу же ознаменовала свой выход в свет значительными достижениями, если упустить из виду атмосферу доверия в команде, созданную усилиями тренера Гавриила Дмитриевича Качалина и самих игроков. Эту атмосферу можно назвать семейной. Иногда даже чересчур, во вред делу, что сборная испытала на себе накануне чемпионата мира 1958 года.
Как в любой нормальной семье, и там возникали конфликты, ссоры, но все чувствовали себя своими, душу нараспашку, может, не всегда открывали, но и не стеснялись говорить начистоту, особенно Лев Яшин и Игорь Нетто, только в разном регистре – один чаще всего мягко, умиротворяюще, другой – резко и запальчиво. Гавриил Дмитриевич вспоминал, как во время сбора в Венгрии перед чемпионатом мира 1962 года непогода мешала выполнять намеченный план подготовки, он нервничал, вопреки обыкновению начал повышать тон, требовать от игроков невозможного, те тоже завелись. На собрании команды Яшин по-товарищески, спокойным голосом спросил, зачем создавать напряженность, ведь этим делу не поможешь. Гавриил Дмитриевич не страдал упрямством, замечание принял, тон сбавил, атмосфера наладилась. С его уходом из сборной такого душевного понимания между тренерами и игроками достигать уже не удавалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});