— В женском платье это невозможно!
Гусев промолчал. Через пару минут они добрались да океанского пляжа, где десятки канаков уже забегали в воду со своими досками. Принцесса обернулась к подъехавшим русским и насмешливо посмотрела на Ершова. Ему стало неудобно от той чопорности в одежде, которую он демонстрировал принцессе эти три дня. Каиулани побежала к воде, грациозно покачивая бедрами.
— Вова! Представь себе Англию, их купальные костюмы. Представил? С каким восторгом посетители пляжа следили за «хрупкой фигуркой», покоряющей волны вблизи туманного Альбиона, — рассмеялся Ершов.
— Такова культура этой страны. Здесь нет ничего аморального, — Гусев как будто извинялся за принцессу.
— Да. Эта культура нравится моим крестьянам и твоим казакам. Для тех, кто чувствует себя на побывке — это рай. Но тем, кто строит планы здесь обосноваться, бесконечные любовные похождения жены могут не понравиться.
Кстати, те, вторые, хотят привезти жен из России. Ко мне уже подходили с просьбами, — засмеялся Ершов, — Поехали в город. Ты не знаешь, где тут можно купить доску?
— Возьми мою. Длинная доска из дерева вили-вили, так называемая «оло».
Тебя свободно выдержит. Только поздно нам начинать учиться. Я это сразу понял. Виктория, конечно, меня жалела, когда она учила меня, то врала про мой врожденный талант. И тебя, я смотрю, принцесса зацепила? — помрачнел Гусев.
— Нет. Секс с Клаудией чудесен. Умна, чувствительна и, я думаю, способна любить. Я почти женат. Да-а. Так ты говоришь, принцесса внезапно возжелала научить старого зануду-солдата кататься голышом на доске? Так, как она привыкла это делать с канаками.
Гусев в раздражении отвернулся:
— Если честно, то меня бесит эта привычка Виктории. Канаки поедают её взглядами.
— Зато ты не можешь сказать «раздевают взглядами», — неудачно пошутил Николай, и, увидев лицо Володи, добавил, — Дружище, не злись. Уверен, она не спит с канаками.
— Ты. Ты! Не смей говорить о ней, как о …, - задохнулся от возмущения Гусев.
— … о шлюшке?
Гусев ударил Ершова коротким, жестоким ударом. Николай упал, оказавшись в полной власти своего друга. Гусев нанес второй удар, лишь в последний момент остановив его.
— У неё отлично получилось! Я никогда бы не поверил, что нас кто-то может поссорить, — грустно сказал Ершов.
— Что же мне так не везет с бабами?!
— Лиза с тобой два года. Она хоть один раз посмотрела в сторону другого мужика? Стоит Франческе только начать кокетничать с тобой, и Лиза вспыхивает, как спичка. А как она страдает, что не может родить тебе ребенка!
— Что ты их сравниваешь? У Лизы три класса образования, а Виктория знает три языка, сочиняет стихи, поёт, закончила Сорбонну, — не сдавался Гусев.
— С чего бы это, такой утонченной дамочке внезапно влюбиться в «старого солдата, не знающего слов любви»? — улыбнулся Ершов.
— «… но когда я впервые увидел донну Вику, я почувствовал себя утомленным путником, который на склоне жизненного пути узрел на озаренном солнцем поле нежную, нежную фиалку». Ты не поверишь, но всё именно так! А ты циничен и подозрителен.
— Ты путаешь меня с Серегой? Это он — циник, а я — романтик!
Разочарованный жизнью, но романтик.
— Что бы ты про Викторию ни говорил, а я рискну, попробую. Тянет меня к ней. Неудержимо тянет, — признался Гусев.
* * *
Представитель госдепа на Гавайях Джон Стивенс пригласил Ершова к себе, фактически вызвал.
«Проверка на вшивость: будет к нему новый премьер бегать по первому вызову или проявит гонор. Он еще у меня, не дай бог, отчета потребует, а то и инструкции начнет выдавать», — недовольно подумал Николай.
Конфликтовать Ершов не стал, но перенес встречу на более позднее время, объяснив это графиком своей работы. Стивенс встретил Ершова сухо.
«Дипломат должен быть гибким, хитрым и лицемерным, но не таким прямолинейным», — с недовольством фыркнул «про себя» Николай.
Плохое настроение Стивенса, как выяснилось, было вызвано неприятностями на крейсере.
— Вы отказались ремонтировать течь корабля, в результате капитан хочет посадить крейсер на мель, чтобы тот не утонул. Это огромная потеря для флота США.
— Во-первых, такой ремонт возможен только в сухом доке. Во-вторых, удар о грунт окончательно погубит корабль, течь станет катастрофически большой, — заявил Ершов.
— Вы предлагали пройти три тысячи миль. Две недели четыре помпы, установленные у бизань-мачты, работают без перерыва. К работе привлечен весь экипаж. Это не работа, это пытка. Капитан попытался набрать канаков для работы на помпах, никто не захотел.
— Я слышал. Он предлагал работать за два доллара в день. Нужно было предложить пять, — недовольно скривился Ершов.
— Согласитесь, мистер Ершов, предложенный вами переход крейсера в США, это гибель корабля. Помпы могут сломаться, от шторма увеличится течь.
— Крейсер «Бостон» крайне неудачен, он устарел ещё до того, как вступил в строй пять лет назад. Низкая скорость, плохая мореходность, полное парусное вооружение, недостаточная броневая защита, неудачно расположенная артиллерия — всё это следствие того, что подряд отдали фирме «Джон Роуч», не имевшей никакого опыта.
— Это вы к чему?
— Авария на крейсере — это брак производителя. Ремонт корабля в условиях Гонолулу станет золотым. Я не брался за ремонт по простой причине: не хотел услышать обвинений в вымогательстве. Предложите правительству прислать комиссию. Она оценит стоимость металла, вычтет из неё затраты на разборку и транспортировку в США, и я куплю у ВМФ металлолом по указанной цене. Я гражданин и патриот! — гордо заявил Ершов.
— Затраты на транспортировку в США?
— Конечно! Любой другой покупатель металлолома повезет его в США.
— Однако…, вы, мистер Ершов, делец с железной хваткой!
— Что вы, что вы, мистер Стивенс. Кстати, обычно чиновники решают вопросы крайне медленно. Не хотелось бы, чтобы этот процесс растягивался на месяцы и годы. Время — деньги. Я готов лоббировать решение, в размере пяти процентов от сделки, — Ершов намекнул о взятке.
— Господин премьер-министр, на таких условиях госдеп готов рассмотреть вопрос о продаже Гавайям артиллерии крейсера «Бостон».
— Увы. У правительства нет денег ни на что, кроме как на содержания дворца. Гавайи не намерены вооружаться.
— Жаль.
В дверь кабинета постучали. Вошла жена и попросила Стивенса отвлечься на минуту от дел, чтобы пожелать любимой дочурке спокойной ночи. Няня занесла в кабинет ребенка. Большая сонная девочка прижималась к ней, частично закрывая её от Ершова, но Николай узнал толстушку, и чуть не выдал себя возгласом. Это была Марта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});