ждите меня.
– Очень хорошо, сэр. А как насчет вознаграждения, сэр?
– Об этом мы после поговорим.
– Очень хорошо, сэр.
Мистер Бифэн вышел из комнаты. Послышался какой-то шорох, – очевидно, он доносился из спальни мистера Бифэна, где последний что-то такое искал. А по том выходная дверь захлопнулась, и в квартире воцарилась мертвая тишина.
* * *
Миссис Вадингтон продолжала сидеть – вернее, лежать – позади высокого дивана. Был такой момент немедленно после ухода мистера Бифэна, когда она наполовину поднялась, было, и уже намеревалась встретиться лицом к лицу со своим предателем – слугой, чтобы сообщить ему, что он больше у нее не служит. Но, по здравом размышлении, она воздержалась от подобного поступка. Как ни приятно было представить себе, что вот она поднимется, высунет голову над спинкой дивана и будет с наслаждением смотреть на этого несчастного, испепелив его взглядом, положение, однако, было таково, что временно приходилось воздерживаться. Миссис Вадингтон осталась на том же месте, а чтобы убить время, стала придумывать всевозможные способы для облегчения страданий, причиняемых ей одеревеневшими ногами.
С противоположного конца комнаты, где стоял письменный стол, доносилось чуть слышное скрипение пера. Феррис, очевидно, намеревался честно выполнить возложенную на него задачу и мобилизовал всю свою энергию. Он, по-видимому, принадлежал к числу тех писателей, которые, подобно Флоберу, не щадят себя в поисках ясного слога и готовы исправлять написанное без конца, пока не удовлетворят полностью свою художественную душу. Несчастной миссис Вадингтон казалось, что ее муки никогда не кончатся. Но в таком городе, как Нью-Йорк, нельзя ожидать, чтобы мастер своего дела имел возможность надолго сосредоточиться на своей работе, не будучи кем-либо или чем-нибудь прерванным. Могильную тишину вдруг прорезало резкое дребезжание телефонного аппарата, и впервые за довольно долгий срок миссис Вадингтон получила некоторое удовольствие: телефон находился не в самой комнате, а где-то по соседству. Она пережила в эту минуту нечто в роде бешеной радости, знакомой лишь заключенным, которым объявляют об освобождении из тюрьмы. Вот с таким чувством миссис Вадингтон прислушивалась к тому, как Феррис поднимается со стула. И вскоре до ее слуха донесся спокойный, размеренный голос ее слуги, сообщавшего кому-то, что мистера Бифэна сейчас нет дома.
Миссис Вадингтон быстро поднялась с пола. В ее распоряжении оставалось приблизительно секунд десять, и она не потеряла ни одной из них. К тому времени, когда Феррис вернулся в кабинет и снова приступил к своим литературным обязанностям, она была уже на кухне.
Миссис Вадингтон подошла к окну и выглянула оттуда. «Сейчас, подумала она, можно с полной безопасностью вернуться на крышу». Она приняла решение немедленно считать до трехсот, а затем рискнуть.
Глава пятнадцатая
Молли и Сигсби Вадингтон сели в маленький двухместный автомобиль приблизительно через пятнадцать минут после отъезда миссис Вадингтон. Мистер Вадингтон время от времени бормотал про себя: «Галагер, Галагер, Галагер», из опасения, что это магическое имя снова ускользнет от него. На полпути от Нью-Йорка, однако, лопнула шина, и пришлось остановиться. Мистер Вадингтон далеко не был мастером по части починки автомобиля, а потому задержка вышла немалая. Вот почему Молли прибыла к подъезду «Шеридана» (предварительно высадив отца у главного полицейского управления) почти в тот момент, когда миссис Вадингтон бесцеремонно расправлялась с полицейским Гэровэем.
Молли быстро поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Джорджа. Сперва она решила было, что никого, должно быть, дома нет и ее звонок останется без ответа. Но, по прошествии нескольких минут, изнутри послышались шаги, и дверь отворилась. Молли очутилась перед воспаленными глазами полицейского. Девушка в изумлении посмотрела на него. Она никогда раньше не видела его и была вполне уверена в том, что предпочла бы и сейчас не видеть его, так как полисмен Гэровэй представлял собою весьма неприятное для глаз зрелище. Его нос, уши и глаза были багрово-красные. С взлохмаченных волос капала вода, так как, желая облегчить муки, вызванные перцем, Гэровэй довольно долго держал голову под краном на кухне. Понятно поэтому, что теперь у него был такой вид, точно он успел пролежать несколько дней на дне Гудзона, раньше, чем его извлекли оттуда. Единственно, чем он отличался от утопленника, это-своим непрерывным оглушительным чиханием.
– Что вы тут делаете? – воскликнула Молли.
Апчхи! – ответил Гэровэй.
– Что?
Полицейский сделал над собою огромное усилие и удержался, чтобы не чихнуть во второй раз. Подобное благородство, право, должно было бы способствовать его быстрому продвижению по службе.
– Здесь произошло возмутительное насилие! – сказал он.
– Мистер Финч пострадал? – сейчас же воскликнула Молли, чрезвычайно встревоженная.
– Нет, мистер Финч не пострадал. Я пострадал.
– Кто вы такой?
– Мое имя-Гэр… Гэр… апчхи!
– Как?
– Гэр… Гэр… апчхи!.. Гэровэй – вымолвил, наконец, полицейский, несколько приходя в себя. – А где же мистер Финч?
– К сожалению, не могу этого сказать.
– Вы простужены?
– Нет, сударыня, это не про… прост… апчхи! Одна женщина насыпала мне перцу в глаза.
– Вам не следовало бы вести знакомство с такими женщинами – строгим голосом заметила Молли.
Подобная несправедливость глубоко уязвила Гэровэя.
– Я вовсе не был знаком с нею. Я намеревался арестовать ее.
– А! Понимаю!
– Я застал ее в тот момент, когда она грабила эту квартиру.
– Боже милосердный!
– А когда я сообщил ей, что долг службы вынуждает меня отправить ее в полицейский участок, она насыпала мне перцу в глаза и бежала.
– О! Бедняжка!
– Благодарю вас за сочувствие, сударыня – ответил глубоко тронутый Гэровэй.
Человек, попавший в такую катавасию, как Гэровэй, может иногда удовлетвориться небольшим количеством симпатии, и сочувствие это нисколько не теряет от того, что исходит от молодой красивой особы, которая смотрит на вас большими лучистыми глазами, цвета небесной синевы. И полицейский Гэровэй впервые за все это время подумал, что ему становится лучше.
– Может вам кой-чего принести? – предложила Молли.
Гэровэй медленно покачал головой:
– Это не разрешается законом, сударыня. Представьте себе, что даже сегодня ночью мне предстоит участвовать в облаве на один ресторан, снабжающий клиентов «этим самым».
– Вы меня не так поняли. Я имела в виду что-нибудь болеутоляющее из аптеки. Мазь какую-нибудь или что-либо другое в этом же роде.
– Это очень мило с вашей стороны, сударыня. Но я ни в коем случае не позволю себе настолько беспокоить вас. Я сам загляну в аптеку по дороге в полицейский участок. А теперь мне придется покинуть вас, так как мне пора идти оде… одев… апчхи!
– Что такое?
– Одеваться, сударыня.
– Да ведь вы одеты.
– Для целей облавы, о которой я вам говорил, необходимо нарядиться в смо… смок… апчхи! В