память и отрезало?
– Так и есть, – спокойно пожал плечами пацан. – Но я же не сразу в Москву попёрся.
– Ты мне лучше скажи, как тебе удалось под себя Бабаевских подмять?
– Пара показательных смертей творят чудеса, – ухмыльнулся тот. – Для начала стравил их между собой, затем заставил нескольких, особо голосистых, прилюдно застрелиться. Ну а после больше никто уже не залупался.
– Очень уж у тебя гладко всё, – с подозрением прищурился Мутный.
– Ну я же не виноват, что вы долбоёбы, даже деревню собственных фанатов в руках удержать не смогли.
– Чё сказал?! – Мутный попытался пнуть парнишку, но тот успел отскочить, а я придержал товарища. – Бля, Гера, дай я ему въебу разок!
– Э, руки в гору! – внезапно со спины прозвучал грозный оклик, на который мы естественно подчинились и плавно повернулись.
Позади стояли три мужика с очень суровыми лицами. Не мылись эти индивиды наверняка со времён начала апокалипсиса. Одежда тоже повидала многое, а чтобы её сменить, видимо, мозгов не хватило. Хотя где её сейчас взять, чтоб до состояния фанеры не промороженную.
Интересно, как долго они смогут продержать нас на прицеле на таком-то морозе? Здесь просто без рукавиц руки через минуту всякую чувствительность теряют, а этим ещё и за железку держаться приходится.
– Рюкзаки сами скинете или нам их с трупов стягивать? – прокричал мужик посередине, тот самый, что попросил нас руки поднять.
– Я бы на вашем месте съёбывался, пока не поздно, – высказал своё мнение Мутный.
– Чё… А-а-а-а! – заорал он, так и не закончив фразу, потому как ему в ногу вгрызлась собака.
И тут началось настоящее шоу. Мужик попытался её пристрелить, но в этот момент из-за поворота выскочила ещё одна шавка, которая вцепилась ему в руку, которой он сжимал цевьё двустволки. В итоге ружье всё же выстрелило, но не в собаку, а в ногу товарищу. Он в этот момент тоже пытался помочь, направляя обрез в голову псу, который и не подумал отцепиться даже после прогремевшего залпа.
Получив заряд дроби в бедро, тот тоже вдавил крючки. Череп собаки разлетелся, словно гнилой арбуз, однако часть заряда досталась и другу, который взвыл ещё громче.
И тут подоспели остатки стаи. Голов двадцать пять, плюс-минус. И без того голодные псы, почуяв запах крови, озверели окончательно.
Третий, из компании бомжей, конкретно затупил ещё в самом начале схватки, за что первым и отдал жизнь. Две собаки вцепились ему в ноги, а третья сразу бросилась в лицо. А как только человек был опрокинут на спину, челюсти зверя быстро сомкнулись на его горле. Крик боли тут же захлебнулся в собственной крови.
Первый, что так неудачно воспользовался двустволкой, смог сбросить с руки дворнягу, направил дуло на вновь прибывших, вот только вместо выстрела раздался сухой щелчок. Мужик взревел, перехватил ружьё и широко размахнулся.
Ударить он не успел, так как псы уже добрались до цели. Одна из шавок вцепилась ему в причинное место, после чего сопротивление двуного было окончательно сломлено. Несколько псов вгрызлись ему в лицо, ещё парочка, трепала за руки, в попытке порвать одежду и добраться до сочного, тёплого мяса.
Последний член из банды гоп-стопников попытался убежать, да куда там с простреленным бедром. Он едва ногу-то волочил, непонятно даже, на что надеялся? Скорее всего, если бы не адреналин, он и вовсе бы валялся сейчас, придерживая рану и завывая на всю округу.
Ему удалось всего пару раз прыгнуть, когда первая собака повисла у него на затылке. Мужик рухнул лицом в лёд и завизжал, вот только псам было плевать, они налетели на него и принялись отрывать куски от всего, до чего только получалось добраться.
Первый уже затих, лишь изредка вздрагивал, поочерёдно подкидывая ноги. У его туши начался пир.
Второй тоже превратился в кормушку. Шавки с остервенением драли на нём одежду, в попытке добраться до мяса, даже лапами себе помогали.
А вот третий всё ещё был жив и пытался куда-то ползти, но здоровенная кавказская овчарка быстро прервала его мученья. Псина спокойно подошла и вцепилась зубами в шею. Мужик вытянулся всем телом, застучал ногами, а руками вцепился в обледеневший асфальт, притом с такой силой, что даже ногти оторвались.
Самое странное, что свора атаковала молча: ни единого рыка и уж, тем более, никакого лая. Я понял это только сейчас, когда некоторые особи сцепились между собой, пытаясь поделить уже оголённые участи тела. Некоторые с утробным рыком продолжали попытки сорвать одежду, но до сего момента собаки не издали ни единого звука.
– Души будем забирать? – с горящими от восторга глазами поинтересовался Царь.
– Ну на хер, – поморщилась Лена. – Что-то меня не прёт трахаться на таком дубаке.
– Я подрочу, – серьёзно заявил тот.
– Мне тоже не надо, – отмахнулась Тоня.
– Да по хуй, пусть ананюга жрёт, – добавил Мутный.
– Как хотите, – пожал я плечами и выудил три комочка света из мёртвых тел.
Собаки даже не отреагировали на происходящее, так сильно были увлечены обедом.
Души влетели в грудь Петра, он аж на колени присел. Глаза помутнели, а уже через секунду он яростно дёргал себя рукой за член.
– Хуясе! Смотри, чё наяривает, – захохотал Мутный. – Оторвёшь ведь, ебать, ха-ха-ха.
– Твоя работа? – спросил я у друга и кивнул подбородком в сторону псов.
– А чё, заебись же получилось, – самодовольно ухмыльнулся тот.
– Не спорю, – согласился я. – Это я так, на всякий случай. Хуй их там разберёшь, как бы на нас не переключились.
– Не ссы, всё под контролем, – подмигнул мне наркоман. – Ну ты чё там, писькодёрг, долго ещё мусолить будешь?
– Да всё уже, – буркнул в ответ Царь и вытер ладонь о штаны.
– Может, тоже пожрём? – предложила Лена.
– Я после собак мясо жрать не буду, – замотал гривой Мутный. – Это негигиенично.
– Ты совсем, что ли, ебанутый? – покрутила у виска девушка. – У нас ништяков полны рюкзаки.
До Щёлкова в этот день мы так и не добрались. Мы миновали Обухово и вошли Лосино-Петровский, где нас и застал шквальный ветер.
Его сила была такой, что нас попросту тащило по скользкой дороге, будто мы парусники какие.
Да, я кое-что пошаманил, но где мои силы, и где мощь природной стихии? По сравнению с непогодой, вся моя магия выглядела жалкой, никчёмной. Максимум, что удалось, так это довести себя и друзей до ближайшего укрытия.
Приют нам дала обычная многоэтажка, где мы расположились на третьем этаже, выбрав наиболее комфортные квартиры.
Предварительно, мы по привычке приступили к обыску. Порой вот в таких вот домах и удаётся обнаружить самое ценное. То тушёнки банка попадётся,