Читать интересную книгу История одного преступления. Потомок Остапа - Андрей Акулинин

– Наталья, это ты, наверное, проголодалась? Потерпи до завтра. Завтра будет тебя встречать твой мужик? – Вера сделала ударение на последнем слове, нанося точечный удар своему конкуренту за первенство над Левиным.

– Давайте выпьем за знакомство, – предложила Наталья. – Только открывать бутылки должен мужчина… – и кивнула на стол, где стояла бутылка красного сухого вина с длинным горлышком и небольшая фляжка дагестанского коньяка.

– Вот что значит самостоятельные девушки, – в предвкушении ужина Левин потер руки и схватился за бутылку вина.

– Мне, чур, коньяк, – сказала Наталья. – Начали с коньяка день, им же его и закончим.

– А тебе что, Вера? – Левин посмотрел на нее.

– А мне то, что и Наташе, – она махнула рукой.

– А я что, крайний? Я тоже буду пить коньяк, – улыбнулся мужчина и схватил фляжку.

Коньяк закончился быстро. Левин без умолку болтал, впрочем, не забывая жадно есть и с удовольствием выпивать. С туго набитым ртом он рассказывал фантастические истории про свое героическое житье-бытье, а женщины, слегка приоткрыв рот, внимательно слушали его. Иногда они весело смеялись, а порой – замирали и становились по-настоящему грустными.

После коньяка, откуда ни возьмись, на столе появилась бутылка водки, которая немедленно была разлита по стаканам.

Женщины раскраснелись и расслабились. Алкоголь сделал свое дело. Он прямо-таки стал колотить по низу живота, вызывая там истому. Ноги Веры разошлись в стороны. Правую ногу она протянула под столом и положила ее на колено Левину. Тот осторожно ее погладил.

Наталья тяжело вздохнула и громко произнесла:

– Пойду, покурю.

– Сходи, Наташа, покури, и мы потом с Андреем покурим, – поддакнула Вера и подмигнула Левину.

Как только за женщиной закрылась дверь, Вера таки бросилась на Левина и, жарко дыша табаком и алкоголем, поцеловала его шею чуть ниже левого уха. Ее спина выгнулась, округлые груди вывалились из заранее расстегнутой блузки. Он тоже не отставал: щупал крепкие выпуклые ягодицы, гладил живот, запускал руку между бедер. Они были мягкими и горячими, будто она все время держала грелку между ног. Звякнули тарелки, покатилась на пол пустая бутылка, упал и разбился стакан.

Вера вертела бедрами, сладострастно извиваясь на Левине в эротическом танце и забывая о соседях, прислушивающихся за тонкими перегородками к охам и ахам, громко стонала.

Левин не испытывал обычной для таких случаев нетерпеливой сексуальной разрядки. Он действовал, как автомат, стараясь все сделать механически правильно, чтобы не ударить в грязь лицом. Оценив обстановку, он прошептал:

– Вера, встань. Повернись!

Он нагнул женщину так, что ее округлые, с большими розовыми сосками груди распластались на грязной поверхности стола. Тут же он почувствовал, как ее ягодицы резко двинулись ему навстречу. Мгновение – и он был внутри, в море живого, пышущего влажного жара, который невозможно переносить неподвижно. Можно обжечься. Он начал двигаться: сначала медленно и аккуратно, а затем, когда жар стал невыносимым – резко, сильно и безжалостно… Вера широко открыла глаза и тут же плотно сомкнула веки, закусила губу и сладостно застонала. Со стола упал еще один стакан.

Дверь в купе открылась, и сквозь образовавшуюся щель раздался испуганный голос Натальи.

– Верка, что же ты так кричишь? Весь вагон на уши поставила. В туалете даже слышно. Потише и побыстрее, спать пора.

На самом деле Наталья сейчас завидовала Вере, которой раньше-то с мужиками не везло. Именно она в поисках курортного романа и сексуальных развлечений подбила ее на поездку в Сочи. Правда, время выбрала для этого не совсем удачное. Конец октября – не лучший период отдыха на Черном море. Хотя прибрежная вода уверенно держится на двадцатиградусной отметке, а солнце становится ласкающим и нежным, а не таким злым, как в июле, отдыхающих прибывает в Сочи все меньше и меньше, а те, кто и появляются на пляже, для развлечений явно не годятся. Их возраст уже зашкаливает. А со стариками миловаться – себе дороже. Так что курортного романа ни ей, не Вере в этот раз так и не довелось пережить. Остался лишь бронзовый загар, который через недельку-другую смоется под горячими струями душа.

– Наталья, ну подожди чуток! – повернув голову в сторону подруги, прошептала Вера.

Дверь закрылась. Однако продолжения не последовало. С неожиданным появлением Натальи в купе эротические картинки в голове Левина сменились образом распростертого собственного тела с дыркой в затылке. Вера это почувствовала и, развернувшись к нему лицом, взяла губами его большой палец, прикусила, облизала язычком и заработала головой вверх-вниз, вверх-вниз, словно это был не палец вовсе. Помогло. Левин возбудился и снова вступил в молчаливый физиологический диалог с Верой, пока ее тело не прогнулось в пояснице, заколотилось как в лихорадке, выгнулось, переломилось пополам и обессилено размякло на столе. Судорога сковала и Левина, который крепко сжал ее бедра, скользнул ладонями по гладкой коже ягодиц и перевел дух. Ноги слегка дрожали, он со вздохом опустился на топчан…

* * *

Поезд прибыл в Москву по расписанию. На перроне моросил дождь, не мешавший прячущимся под зонтами встречающим внимательно всматриваться в лица выходящих из вагона пассажиров. Сумку Натальи подхватил статный мужчина, который тут же поцеловал ее в щеку и, молча кивнув Вере, направился на выход. Наташа отвесила подруге воздушный поцелуй и посеменила за ним.

– Вас не встречают? – спросил Левин Веру, вышедшую на платформу.

– Нет, – тяжело вздохнув, ответила она. – Сын в институте…

– А муж, муж где?

Только на улице Левин обратил внимание на отталкивающую внешность Веры: выступающую вперед нижнюю челюсть, крупный плоский нос, огромный выпуклый лоб.

– Муж объелся груш. Уж как лет пятнадцать не появлялся на горизонте, – улыбнулась она.

По тому, как на нее посмотрел Левин, Вера поняла, что он потерял к ней интерес. Так бывало не раз. После мимолетной интрижки она постоянно замечала, с какой брезгливостью смотрели мужики, как она приводит одежду в порядок, и торопились уйти, ссылаясь на какие-то важные дела. После чего старались не попадаться ей на глаза.

Она взяла чемодан на колесиках за ручку и собралась уже уходить, как вдруг Левин спросил ее:

– А предложение о походе в ресторан еще в силе?

Она резко повернулась в его сторону, стараясь понять: шутит ли он или говорит правду. Неподвижное лицо, непроницаемые глаза. Определить, о чем он в действительности думает, было совершенно невозможно.

– В ресторан?

– Я же офицер. Мое слово закон, – он искусственно поднял уголки рта, от чего его щеки напряженно одеревенели.

– Я могу освободить вас от взятых обязательств.

– А зачем? Вы разве ничего не чувствуете? – он продолжал фальшиво улыбаться.

– Чувствую? А что я должна, Андрей, чувствовать?

– Вот, – он подошел к ней вплотную, взял ее руку в свою и прислонил к груди. – Чувствуете?

– Сердце?

– Ага. Как стучит мое сердце. Я как вас первый раз увидел, у меня сразу же слетела с катушек голова. Я не знаю, что со мной происходит. Хочется петь, дышать, да, черт возьми, Вера, мне впервые жить хочется. Ты думаешь, почему я постоянно находился в горячих точках, бросался под пули, безрассудно рисковал жизнью? Не потому, что я такой бесстрашный. Просто мне все это время не хватала тебя, той единственной и неповторимой женщины, ради которой стоит жить.

Вера обомлела. То, что она сейчас услышала, было как гром среди ясного неба. От неожиданности она чуть не выронила чемодан. Помог Левин. Он бесцеремонно вырвал его из ее рук и интонацией, не требующей возражения, сказал:

– Вера, ты как хочешь, но я от тебя никуда не уйду. Хочешь, кричи, зови милицию, но я иду тебя провожать. В гостиницу устраиваться не стану, а буду, как собачонка сидеть в подъезде, охранять твою дверь и скулить. У-у-у, – он завыл словно волк на луну.

– А как же твоя командировка?

– А черт с ней, с командировкой. Потом отмечусь. Позвоню кому надо. Авось ничего не произойдет.

Вера задумалась. Было о чем задуматься. Все происходило так стремительно. Ничего подобного раньше с ней не приходило. Правда, до сих пор она так и не встречала такого человека, который вот так вот, открыто, по сути, мог объясниться в любви. Были в ее жизни, конечно, и ловеласы, клюнувшие на ее материальное благополучие и старающиеся оторвать от ее фирмы солидную часть пирога, а когда этого сделать не получалось, обижались и уходили, хлопая дверью. Но этот, с первого взгляда добропорядочный человек с умными глазами и интеллигентной внешностью, о ней ровным счетом ничего не знал и ничего не требовал.

– Знаю, я вас мужиков, вскружите бедной девушке голову, переспите с ней и потом ищи-свищи вас.

– Вы разве, Вера не заметили, что после того, как у нас с вами вчера вечером, так сказать, состоялись дружеские переговоры, я никуда не делся. Напротив…