«Здесь мы должны повернуть», – напомнил командор.
«Да, – кивнул Тревельян. – Чувствуешь? Уже пахнет морем».
Грей на его плече завозился, потом опять затих, обхватив шею хвостом. Они поравнялись с лодкой. Ее украшала резная головка дауда с оскаленными клыками, полог из легкой полупрозрачной ткани свешивался почти до бортов, и в глубине виднелись две фигурки. Шестеро мускулистых гребцов гнали ее вперед неторопливыми взмахами весел.
Полог раздвинулся.
– Рапсод! Смотри, Тургу-Даш, рапсод! Ка-акой хорошенький!
Голос был молодой и звонкий. Оглянувшись, Тревельян увидел, что на него смотрит девушка неземной красоты: брови вразлет, губы как розы, глаза сияют изумрудами, густые темно-каштановые волосы уложены в сложную прическу. Пигментные пятна почти незаметны – значит, ей было лет семнадцать-восемнадцать.
– Ка-акой зверек! Хочу! – сказала зеленоглазая, по-прежнему глядя на Тревельяна. Он, вероятно, заинтересовал юную леди больше, чем Грей.
Полог раздвинулся шире, и рядом с девичьим личиком появилась физиономия старца в седых бакенбардах.
– Разделяю твое дыхание, рапсод, – произнес старик.
– И я твое, почтенный.
– Не продашь ли шерра? Моя госпожа очень хорошо заплатит.
– Бесполезно. Если возраст наделил тебя мудростью, ты должен знать, что шерр сам выбирает хозяина. Его нельзя ни продать, ни ку…
Взмах изящной ручки и раздраженный голосок прервали его:
– Ты глупец, Тургу-Даш! Я не зверька хочу, а рапсода!
– Но моя госпожа!..
– Хочу!
– Моя цена… – начал было Тревельян, но не успел закончить – зеленоглазая снова махнула рукой, на этот раз гребцам:
– Теки и Дрза! Сюда его! Ко мне!
Двое дюжих парней бросили весла, выскочили на дорожку и аккуратно подхватили Тревельяна, один под коленки, другой за плечи. Грей возмущенно заверещал.
– Эй, пацы лохматые! Вы что!..
– С госпожой не спорят, – сказал Теки или, быть может, Дрза.
– Госпоже повинуются, – добавил Дрза или, быть может, Теки.
В мгновение ока они перенесли Тревельяна в лодку и сунули на заднюю скамью, рядом с седовласым Тургу-Дашем. «Снова тебя похитили, сынок, – благодушно заметил командор. – А девчонка-то ничего! Птичка зеленоглазая… Покрасивей и помоложе той, которую ты оставил в Этланде».
Весла опустились, плеснула вода, лодка неторопливо поплыла мимо глухих каменных стен. Девушка, поблескивая глазками, рассматривала Тревельяна.
– Ты не находишь, Тургу-Даш, что вблизи он еще лучше? А зверек просто оча-аровательный! – Она протянула руку к Грею и тут же вскрикнула: – Ой!
Шерр панибратства не любил и цапнул ее за палец.
– О боги! Твоя драгоценная кровь! – в панике простонал Тургу-Даш.
– Ерунда. – Зеленоглазая сунула палец в рот и невнятно пробормотала: – Я восьму их опоих. Этого хо-ошенького апсода и его хо-ошенького зве-ака.
– Мы еще не условились о цене, – сказал Тревельян, внимая ментальным слухом хихиканью командора. – Последний раз за меня давали шестьсот золотых, но я уверен, что стою дороже.
Девушка вытащила палец из рта, прищурилась, осмотрела его и сказала:
– Тургу-Даш! Объясни этому кра-асивому рапсоду, какое счастье ему выпало.
– Слушаюсь, моя госпожа. – Старик повернулся к Тревельяну и сообщил: – Перед тобой, певец, Лиана-Шихи. Склони голову, сделай знак почтения и назови свое имя.
– Тен-Урхи. Боюсь, я ничего не слышал о твоей госпоже. Может быть, она коллекционирует рапсодов?
– Она может делать все что угодно, ибо принадлежит к семье Светлого Дома, – с важностью пояснил старец. – Ты знаешь, кто родной брат ее покойного отца? – Тургу-Даш поднял глаза вверх и очертил у сердца священный круг.
Рот Тревельяна округлился в изумлении.
– Неужели… сам?..
– Нет, не Светлый Дом, да живет он вечно. Но если… гмм… если когда-нибудь случится непоправимое, то Ниган-Таш, дядя моей госпожи, может претендовать на… Ну, ты сам понимаешь! Об этом не говорят, пока владыка жив, но Башне известно, кто более других угоден Трем Богам.
Высшая власть в Империи была наследственной по мужской линии, ибо тут придерживались того же святого принципа, что и во Французском королевстве: негоже лилиям прясть. Власть, однако, не передавалась от отца к сыну или от брата к брату. Понятия о бастардах, незаконных отпрысках, здесь не существовало, и в результате свежая кровь вливалась без помех в жилы правящей фамилии, а число императорских родичей не иссякало, а только множилось, и все они считались потомками Уршу-Чага Объединителя. Сколько их было сейчас, Тревельян не знал, но половину столетия назад эксперты Базы оценивали семейство Светлого Дома в двести двадцать семь персон, и вряд ли оно сократилось за истекшее время. Если отбросить слишком старых и слишком юных, а также женщин и младенцев, этот род включал не меньше сорока мужей, которые в случае смерти повелителя могли сменить его на троне. Выбирали знатные Нобили Башни, что являлось их важнейшей функцией и самой почетной из привилегий. В реальном списке претендентов обычно значилось не больше десяти имен, так как будущий владыка должен был соответствовать неким признакам, как физическим, так и духовным. Здоровье, крепость тела и величественная осанка считались непременными, а также государственный разум, воля, хорошая память и отсутствие злонамеренности. Очень ценился дар видеть вещие сны, но такие властители были редкостью: рубины среди прочих, не столь драгоценных самоцветов.
«Я правильно понял, мальчуган? Птичкин дядюшка – наследник?» – поинтересовался командор.
«Один из наследников. Может быть, один из трех или один из десяти. В любом случае очень важная персона. Принц! А она – принцесса!»
«И что это значит для нас?»
«Что птичка нас склюет и не подавится», – буркнул Тревельян, прервав ментальную беседу. Лиана-Шихи глядела на него, капризно надув губки и явно ожидая восторгов и комплиментов.
Он поклонился, сделал жест почтения и произнес:
– Да пребудет с тобой милость Таван-Геза, госпожа, и пусть Заступница Таванна-Шихи, одарившая тебя частицей своего божественного имени, сохранит навеки твою красоту.
Принцесса обольстительно улыбнулась, а Тургу-Даш сказал:
– Ну, вижу, ты понял, рапсод… как тебя?.. Тен-Урхи?.. Это имя мне что-то напоминает… да, напоминает… – Он стал накручивать на палец седую бакенбарду, потом хлопнул себя по лбу: – Прости, госпожа, своего недостойного наставника и его забывчивость! Тен-Урхи! Конечно, Тен-Урхи! Тот самый Тен-Урхи, о котором сообщили барабаны! Тот, который…
– Тот, тот, – подтвердил Тревельян, бросив взгляд на берега канала. Они плыли уже по другому водному пути, более оживленному и широкому, по обе стороны которого прятались под сенью древних пальмовых дубов дворцы и небольшие площади с развлекательными заведениями. Лодку Лианы-Шихи узнавали и поспешно убирались с дороги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});