– Не веришь?
– Верю, но в меру.
– Зря. Я хотел предложить тебе кое-что. Он пытался втянуть меня в какое-то грязное дело, я чувствовал это, но с отказом не торопился. – – Что? – коротко спросил я.
– Пошли разведчиками кого-нибудь из своих, – склоняясь к моему уху, прошептал Хакон. – Если они не вернутся, ты попросишь у Синезубого– позволения пойти за ними.
– А ты?
– Мы со Скофти поддержим тебя! Ясно… Хакон что-то задумал и опять пытался загрести жар чужими руками.
– Лучше пусть твои люди не вернутся, – ответил я. – А уж мой хирд поможет тебе их искать. Норвежец нахмурился:
– Но я обещаю – посланцы не пострадают…
– Слушай, ярл, – перебил я. – Однажды из-за твоих замыслов мой отец расстался с жизнью. Я не повторю его ошибку. Не знаю, что ты задумал, что за войско стоит в Тунсберге и вообще стоит ли оно там, но мой хирд уже достаточно послужил тебе. Хочешь, чтоб я пошел с тобой, – пойду, но первым голову в петлю совать не стану!
Такого отпора он не ожидал. Лазоревые глаза ярла широко распахнулись, а губы округлились, словно у обиженного ребенка:
– Ну что ты взъелся?! Не хочешь – не надо. Своих отправлю… Хотя я и сам не знаю, так ли все, как кажется…
«Поэтому и хотел послать моих, чтоб своими не рисковать», – подумал я, но вслух ничего не сказал.
Едва мы отвалили от «Ворона», как с его борта бултыхнулись в воду двое викингов Хакона и короткими гребками поплыли к берегу. Их головы походили на качающихся на волнах чаек – то пропадали меж гребней, то вновь появлялись над ними.
– Что хотел ярл? – Ко мне подошел Трор, но не дождался ответа и завистливо поглядел на удаляющихся пловцов: – Мне бы на их место…
– Хакон и уговаривал заменить их тобою, – честно ответил я. Трор принял мои слова за шутку и довольно загоготал. Я хмыкнул. Черный был отличным воином – ловким, безжалостным и невероятно храбрым, только ума недоставало…
Как и предупреждал ярл, разведчики не вернулись. Мы ждали их до середины дня, но напрасно. Хакон нервничал, кипятился, кружил у берега и наконец направился к Синезубому.
– Мои люди пропали! – даже не сближаясь, завопил он. – Я пойду за ними!
Конунг данов заморгал и развел руками:
– Но ты можешь погибнуть…
– Тогда иди со мной!
Синезубый растерялся. Он не желал отпускать сильного и коварного союзника, но и соваться всем своим флотом в загадочный фьорд не хотел.
– Я погибну, но не брошу в беде своих воинов! – грозился Хакон. Одобряя его слова, хирдманны забренчали оружием. На ближних драккарах загомонили. Синезубый побледнел и махнул рукой:
– Поступай как знаешь…
– Я возьму хирды Хаки и Скофти?
Конунг данов понуро кивнул: не откажешь же полюбившемуся всем смельчаку в столь малой просьбе…
Хакон собирался так, словно шел на смерть, и по кораблям уже поползли слухи о его бесстрашии и скорой гибели, однако он сам ничуть не походил на обреченного…
– Я иду за своими разведчиками, – поравнявшись с «Акулой», крикнул он. – Конунг разрешил взять твой хирд.
– Как ты и хотел?
Он скрыл довольную-улыбку:
– Как я и хотел…
Прощально качнув кормой оставшимся в заливе кораблям, «Акула» вошла во фьорд. Рассыпая над водой яркие блестящие радуги, гребцы Хакона и Скофти взмахивали веслами, и, повинуясь их рукам, драккары плавно скользили мимо одинаково серых, поросших низкими деревьями и кустами валунов.
– Что-то тут неладно, – тоскливо сказал Трор. Я промолчал. Мне тоже не нравилась унылая тишина фьорда, однако кто полезет воевать с ярлом, за спиной которого море рябит кораблями датского конунга? Если только это не задумано самим Хаконом…
– А все-таки… – опять начал Черный и не договорил. Потрясая оружием, на горбы валунов выскочили люди. Много, очень много людей. Они выползали из скальных трещин, черными точками усеивали дальние склоны, бежали вровень с кораблями ярла и что-то кричали.
Один высокий тучный мужик с темными волосами и красным щитом скакал совсем близко. Задыхаясь от воплей, он перепрыгивал через камни и почти не отставал от «Акулы».
– Эй-хо! – рявкнул я на гребцов. Те налегли на весла. «Акула» обогнала тучного норвежца. Его рука взлетела вверх, в ней сверкнуло лезвие топора…
– Берегись! – вскрикнул Трор, а Льот отбросил весло, выхватил стрелу и прицелился. Я вышиб лук из его рук:
– Послушай, что они кричат!
Льот вслушался, облегченно вздохнул и опять взялся за весло.
– Хакон! Хакон! Хакон! – неслось с берега. Норвежцы приветствовали своего вернувшегося ярла.
На миг остановившиеся драккары вновь заскользили! вперед. Хакон помахивал рукой, однако щита не опускал. Не верил… Теперь мне стали понятны его намерения. Еще в Дании я слышал, будто он тайно послал гонцов в Норвегию, но не ожидал, что на клич опального ярла соберется такое огромное войско. Сюда явились все недовольные сыновьями Гуннхильд. А их было много – бондов довели скупость Серой Шкуры и неурожайные годы. Доверенные гонцы Хакона уже разнесли по всем фьолькам историю о том, как мудрый ярл заманил Серую Шкуру в западню и избавил норвежцев от неугодного богам конунга. Хакон прекрасно знал, что за рать стоит в Тунсберге, но не желал открывать глаза Синезубому. Датчанин мог рассердиться и заподозрить обман, а в море он был опасен. Иное дело в узком, фьорде, среди преданных ярлу норвежцев… Тут у Хакона было преимущество и в людях, и в припасах. Теперь Синезубому придется мириться с любой прихотью хитрого ярла.
После Тунсберга Хакон уже не вышел в море, а отправился на север сушей. Теперь у него было собственное войско, и он не нуждался в поддержке конунга данов.
– Пойдешь со мной? – спросил он. Я отрицательно помотал головой и покосился на скорчившуюся на корме темноволосую рабыню – бесполезный подарок отважного Бьерна. От страха девка потеряла голос: только скулила да пыталась забиться под скамью. От такой ни толку, ни прибытку…
– Не люблю сушу, – ответил я ярлу. – А вот девку эту возьми…
– Неладно подарок передаривать, – хмыкнул он.
– А я не передариваю, я на время даю!
Хакон обрадовался:
– Верно! А зимой я буду в Нидаросе, так приходи. Заодно и девку заберешь…
– Там будет видно, – усмехнулся я. На том мы расстались…
Синезубый сам явился на «Акулу» за новостями. Ему очень не понравилось, что Хакон собрал собственное войско. Конунг данов надеялся посадить ярла в небольшом фьольке и брать с него дань, а выходило, что, не спрашивая совета и указа доброго друга-датчанина, Хакон подмял под себя почти всю Норвегию.
– Я отдам в его власть семь фьольков, – хмуря брови признал конунг данов. – А Гренландцу отдам Вингуль-мерк, Вестфольд и Агдир[63].