— Мама! — высунулась в дырку маленькая головка. Впрочем, не такая уже маленькая: Скейлси росла почти на глазах. — Я нашла! У меня, оказывается, есть дядя с очень смешным именем, представляешь — его зовут Бревно в Глотке. Он, наверное, был еще голоднее, чем мы, когда его глотал… так вот, я знаю, как его найти… Побежали?
— Но как? По улице? Меня же сразу узнают, — вздохнула Рипли. Однако вылезать на поверхность после встречи с Одиноким она не согласилась бы даже под страхом смерти. В конце концов, чем разумное чудовище хуже дикого?
26
Когда Бревно в Глотке вошел в свою квартиру, его ожидал странный сюрприз: никогда еще маленькая комнатка не вмещала в себя такую толпу гостей.
— Здравствуйте… — проговорил он, пятясь назад: как расценить это вторжение, он пока не знал.
— Здравствуйте. Секретная служба, — представился Большое Эхо.
— Но… — Бревно в Глотке сделал еще один шаг назад, — что я сделал?
— Успокойтесь. В целях государственной и общественной безопасности в вашей квартире мы установили засаду. По некоторым нашим данным, сюда должно прийти инопланетное существо…
— Здравствуйте, — повторил Бревно в Глотке. Его поза показывала вопрос: «А вы, братцы, не свихнулись? Какие у меня, добропорядочного гражданина, могут быть инопланетяне? Может, их и в природе-то не существуе т…»
— Прекратите строить из себя актера, — шикнул на него Большое Эхо — и Бревно в Глотке расслабился: «Делайте что хотите. Я тут никто…» — Вот так-то лучше… К несчастью, это существо доводится вам в некотором роде родственницей: оно выносило и воспитывает вашу племянницу. А куда она может пойти, если других родственников, кроме вас и Шеди Второй из семьи Нервной, у нее нет?
«Да мало ли… я-то тут при чем»? — возмутился про себя Бревно. Негнущаяся шея придавала ему вид почти комичный.
— Пусть катится, куда хочет, — буркнул он, начиная сворачиваться в клубок на ближайшей перекладине.
— Вы говорите не как патриот…
— Не волнуйтесь, я не из Оппозиции. Я просто не люблю, когда в мой дом врываются без разрешения и следят за мной всю дорогу. Если ваши люди помнут мне цветы в оранжерее, я действительно поступлю не как патриот и потребую возмещения убытков: у меня там есть несколько очень ценных сортов.
— Но там нет моих людей! — возразил Большое Эхо.
— Вы что, смеетесь надо мной? — Размахивая хвостом во все стороны, Бревно в Глотке начал раскачивать перекладину, мелькая перед носом сердитого Большого Эха. — Я лично их видел… двое или трое, не говоря уже о пакостной морде Простого… Какого вы вообще таскаете с собой этих животных? И бабу притащили…
— Ты ослеп! — воскликнула Шеди. — Ты что, меня не узнал? Это же я, твоя сестра!
— Да… странно… — Бревно обернулся вокруг перекладины и замолчал.
— Эй, Хмурый, — приказал Большое Эхо. — Пойди посмотри, кто там, только осторожно…
— Будет сделано!
Молодой самец, сохранивший еще на боках и на брюхе ярко-желтую окраску, резво вскочил на ноги и сиганул к двери.
— Смотри, чтобы тебя не заметил никто! — бросил ему вдогонку Большое Эхо.
Шеди подтянулась на гостевой перекладине и тоже начала раскачиваться: движение помогало скрывать эмоции. «Рипли, ты слышишь меня — не приходи! .. Не приходи, подруга!» — посылала она в пространство невидимые сигналы, но знала всю бесполезность такого занятия: общение с инопланетянкой доказало ей, что умение читать чужие мысли и чувства не входит в число ее способностей. «Нет, не так! Скейлси! Беги отсюда, девочка! Скейлси, не приходи…»
Тем временем крадущейся походкой Хмурый приближался к оранжерее. Ее хозяин не ошибся: даже издали чувствовалось присутствие там довольно большой группы. Присев под желобком стока, Хмурый осторожно заглянул внутрь. Несколько Простых сидели в своей обычной позе готовности; здесь же рядом поблескивал серебристый шарф Посредника.
«А что, если я нападу на него? — подумал Хмурый. — Нет, лучше посоветоваться с начальником, а та — мало ли… Или все же попробовать? Тогда я один буду победителем… Нет, не надо… Или надо?»
Размышления на эту жизненно важную тему заставили его забыть об осторожности. Вверху прозвучал предупредительный крик, и щупальца Простых дружно стали раскручиваться.
Хмурый оглянулся: убегать было поздно. К оранжерее спешил тип явно не из Управления — слишком много было навешано у него на конечностях блестящих побрякушек.
«Ну, была не была!»
С громким криком Хмурый бросился на Посредника и вцепился в него мертвой хваткой. Тотчас его оплело сзади добрым десятком щупалец, когтистые лапы Простых зашарили по телу.
«Не сдамся!» — гордо решил Хмурый, стараясь дотянуться до глаз Посредника. Если вывести его из строя — весь этот сброд должен разбежаться, и пусть Транслятор лично ловит их по улицам. Кроме того, если их признают дикими и установят, где находился питомник, очень многие загремят под суд…
Он не чувствовал ни боли, ни страха. Вывести противника из строя — весь смысл жизни сошелся теперь на этой задаче. Ноги хрустели: хитин начал разрываться под тяжестью навалившихся на него тел.
«Нет! Не сдамся!» — из последних сил Хмурый впился когтями Посреднику в глаза. «Если удастся всунуть туда палец целиком, можно достать до мозга…» — соображал он, вкладывая в это уже мелкое движение последние силы. Тут же страшная боль пронзила нижнюю половину тела: разбрызгивая во все стороны кровь и защитную жидкость, пояс нижних конечностей вместе с хвостом отошел от тела, на миг задержался на шатающемся позвонке — и тело Хмурого лопнуло пополам. И лишь палец, еще живой и движимый останавливающимся сердцем, наполненным решимости, все глубже входил в тело врага. Когда бронированная волна Простых схлынула, на месте остались два изуродованных трупа.
Выскочившие на крики сотрудники спецслужбы увидели только разбегающуюся во все стороны группу Простых. Бой был закончен.
27
— Это где-то здесь? — спросила Рипли, когда они быстро пробежали по новому участку. Импровизированный костюм сильно мешал ей идти — по сути, она просто обмоталась кусками цельной ткани, — но в этом экзотическом наряде Рипли почти утратила сходство с собой. Несколько смущали ее, правда, рисунки на животе: изображение «лица» вышло слишком схематическим, но слабое зрение противников внушало ей надежду.
— Да… — вильнула крашеным хвостиком Скейлси, — только подожди… Мне что-то не нравится…
— Хорошо, — Рипли вспомнила о том, как предчувствие девочки спасло их там, в саду. — Что ты чувствуешь?
— Непорядок… Там кто-то дерется! Ой, мама, там происходит что-то совсем страшное, еще хуже, чем тогда… Так… меня зовут… нет, не зовут… — Скейлси сама не заметила, как начала пятиться. — Она говорит — уходить… Там Шеди, ей страшно… очень страшно за нас… Ой!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});