Конференция должна была снова приняться за работу. Но разразившаяся вскоре Июльская революция и вызванное ею во всей Европе потрясение отвлекли внимание трех союзных держав от греческого вопроса, и, таким образом, участь Греции оставалась еще в течение некоторого времени нерешенной.
Смерть Каподистрии. Итак, Каподистрия остался у власти. Но деспотические и насильственные приемы его управления сделали его крайне непопулярным. Его упрекали в том, что он бесконечно затягивает введение в действие конституции. Кроме того, греческий народ видел в нем агента русской политики и опасался, как бы он не вздумал поставить страну под протекторат царя. Его полицейские строгости и суровое отношение к прессе окончательно ожесточили недовольных. В начале 1831 года гидриоты возмутились против Каподистрии. Скоро восстание охватило и острова. Майноты под предводительством могущественной семьи Мавромихалис также взялись за оружие (апрель). Инсургенты, руководимые Миаулисом, овладели флотом. Каподистрия, как и следовало ожидать, обратился к царю за помощью. Русская эскадра блокировала на Поросском рейде Миаулиса, который предпочел скорее взорвать свои суда (13 августа), чем выдать их русским. А через два месяца (9 октября) Каподистрия был убит в Навплии братьями Георгием и Константином Мавромихалис. Тогда анархия усилилась. Исполнительная комиссия, во главе которой был поставлен брат Каподистрии, не сумела заставить себе повиноваться. Скоро возникли два правительства: одно в Навплии, другое в Мегаре. Но подавляющее большинство населения высказалось за мегарское правительство, враждебное русскому влиянию. Это мегарское правительство в конце концов и восторжествовало, овладев Навплией (10 апреля 1832 г.).
Вступление на престол Оттона Баварского. Лондонская конференция вмешалась, наконец, чтобы прекратить всю эту сумятицу. Русский император уже несколько месяцев вел переговоры с Францией и Англией, с одной стороны, и с Портой — с другой, чтобы дать грекам короля и попытаться путем увеличения греческой территории завоевать их признательность. Обе западные державы, не желавшие дать Николаю I возможность выступать в качестве единственного друга и покровителя греческой нации, уступили его настояниям. Протоколом 7 мая 1832 года греческая корона была отдана молодому Оттону Баварскому (сыну короля-филэллина Людвига I), причем ему были обещаны те самые гарантии, которые недавно были предложены Леопольду. Ему подана была также надежда, что территория нового королевства, ограниченная устьем Аспропотамо, будет расширена до залива Арта. Порта не только не воспротивилась назначению нового короля, но даже без особых затруднений согласилась за вознаграждение в 12 миллионов на расширение греческих границ (21 июля). На этот раз и греки признали постановления конференции (8 августа). В начале следующего года (6 февраля 1833 г.) король Оттон смог уже высадиться в Навплии вместе с советом регентства, которому поручено было управлять страной от имени юного короля вплоть до достижения им совершеннолетия, т. е. до 1835 года, и с 3500 баварских солдат, которые сменили французские гарнизоны, стоявшие в Морее. Греция сложилась, наконец, в самостоятельное государство. Теперь ей оставалось упорядочить свою администрацию и завоевать политическую свободу внутри страны. Этим задачам она главным образом и посвятила себя в первые годы царствования Оттона. В области внешней политики она стремилась к расширению своей территории далеко за установленные для нее пределы. Но проявить это свое стремление на деле она смогла только значительно позднее.
3. Сербия и Болгария
Хатти-шериф 1830 года и автономия Сербии. Бухарестский трактат обещал сербам политическую автономию, за которую они так долго боролись. Но турецкое правительство, избавившись в 1813 году от Кара-Георгия, не сдержало своих обещаний, а Милош Обренович должен был в 1815 году удовольствоваться тем временно установившимся порядком вещей, тем modus vivendi, характеристика которого была дана в другом месте. Этот хитрый, честолюбивый, лишенный всякой совести воевода постарался затем ценою преступления отделаться от Кара-Георгия, которого гетеристы убедили возвратиться в Сербию (июль 1817 года). Вскоре после того Порта утвердила его в звании верховного князя, которое дали ему в ноябре сторонники. Нисколько не расположенный компрометировать себя ради греков, он, во имя своих интересов, с 1821 года сумел держаться перед султаном как его верный слуга, а Махмуд из политических расчетов награждал его за эту верность целым рядом мелких уступок, которые значительно усиливали его власть. Однако конституция, обещанная в 1812 году, не была еще дарована в 1826 году. Сербские депутаты, посланные в свое время в Константинополь с требованием ее осуществления, были даже задержаны там в качестве заложников, и это насильственное задержание сербской делегации было в течение долгого времени одной из причин неудовольствия Александра I против Высокой Порты. В конце концов султан отпустил их на свободу. Но Николай I пошел в своих требованиях дальше брата, и к Аккерманскому договору была присоединена дополнительная конвенция, по которой падишах обязался в течение 18 месяцев издать грамоту, обеспечивающую Сербии следующие привилегии: свободное избрание воевод; независимость администрации; свободу вероисповедания; слияние всех видов обложения в один налог; присоединение округов, первоначально отделенных от княжества; переход принадлежащих мусульманам имуществ в управление казны (с обязательством уплачивать доход с этих имуществ вместе с уплатой дани Порте); свободу торговли; разрешение сербским купцам путешествовать по областям Оттоманской империи с собственными паспортами; основание больниц, школ, типографий и, наконец, запрещение мусульманам (за исключением лиц, принадлежащих к гарнизонам) селиться в стране.
Русско-турецкая война задержала выполнение этих обязательств, и только после Адрианопольского трактата хатти-шерифом, изданным в августе 1830 года, Порта торжественно санкционировала привилегии Сербии. Начиная с этого момента страна эта сделалась автономной не только юридически, но и фактически. Правда, она оставалась в вассальном подчинении у Турции и обязана была платить ей дань, а Белградская крепость по прежнему была занята турецким гарнизоном, но в отношении администрации, полиции, суда, в вопросах вероисповедания и в экономическом отношении она зависела только от своего местного правительства. Сербия имела свои финансы и свою национальную милицию. Так как Турция все еще не исполняла своего обещания присоединить к Сербии те округа, которые раньше были от нее отделены, Милош в 1833 году занял их силой и выселил оттуда мусульман.
Этот самовольный поступок не помешал ему, впрочем, добиться от Порты новых льгот, так как султан, хотя и не желавший в принципе признать за семьей Милоша наследственные права, согласился (1836) на то, чтобы княжеское достоинство перешло от Милоша к его сыну, а от последнего к его внуку. Вскоре после того (1836) князь в свою очередь отблагодарил султана за эту милость, содействовал подавлению попытки одного из своих родственников вызвать в Болгарии, все еще терпеливо сносиыпей турецкий гнет, восстание, аналогичное сербскому.
Правление Милоша. Милош ввел в своем княжестве упорядоченную администрацию и гражданское законодательство, в значительной степени заимствованное им из Кодекса Наполеона. Он освободил крестьян от крепостной зависимости и унифицировал налоги. Но, установив в стране порядок, он управлял ею с таким деспотизмом, что в конце концов стал очень непопулярен. «Он присваивал себе, — говорит один историк, — все, что ему приходилось по вкусу — земли, дома, мельнины, и сам устанавливал пены па то, что брал. Он приказал сжечь одно из белградских предместий, так как намерен был возвести там новые постройки. Милош продолжал требовать от народа исполнения таких повинностей, которые носили характер барщины. Например, крестьяне из Ужицы должны были являться в Крагуевац, чтобы помочь ему скосить его сено. Жители принуждены были принимать на постой его солдат и кормить их, не получая за это никакого вознаграждения. Милош не отступал ни перед какими средствами, чтобы обеспечить себе монополию на наиболее доходные статьи торговли; он приказал огородить леса, где паслись стада его сьиней, тогда как в прежнее время эти леса были открыты для общего пользования… Сделки на срок были запрещены, а так как Милош был самым крупным купцом в Сербии, то было очевидно, что эта мера, ведущая к стеснению торговых компаний, не могущих обойтись без кредита, имела своей целью сосредоточить в руках князя всю прибыль от торговых операций. Облеченный властью на основании султанского берата, он, повидимому, воображал, что он не только князь, но и полный хозяин земли, народа и всего, чем владеют его подданные».