Стрелы боссонца наконец-то отыскали жертв. Первые двое рухнули с пробитыми навылет сердцами. «Кольчуги плохие», – бесстрастно отметил Эмерт, выбирая следующую цель, но тут что-то с силой ударило его висок и он, выпустив лук, провалился в непроглядную тьму.
Конан успел увидеть, как скачущий несколько в стороне воин в черном плаще поднимает арбалет, а потом – валящегося из седла боссонца. Трое спешивших на помощь не успевали.
Вальсо, оставшийся в одиночестве, поднял саблю, готовясь к поединку, но мчавшийся на него противник лишь усмехнулся, нажимая на спусковой крючок арбалета. Болт ударил зингарца в живот, чуть пониже солнечного сплетения, прошил кольчугу, как иголка – тонкую ткань, и глубоко ушел в тело, разрывая внутренности. Боль нахлынула гигантской, поглощающей все волной, но усилием воли Вальсо удержал сознание на грани бездонной пропасти, а тело – в седле, а даже сумел парировать первый обрушившийся на него удар.
«Был бы Эмерт жив…» – зверея, подумал киммериец, безжалостно нахлестывая скакавшего через глубокий снег коня.
…Противник издевательски захохотал и выбил тяжелую абордажную саблю из слабеющих рук Вальсо.
«Друзья, где вы?» – мысленно позвал зингарец. Один раз они уже спасли его от смерти, но сегодня никого не оказалось рядом… Вальсо поднял тяжелеющую голову и увидел за нападающими пять знакомых лиц, искаженных ужасом и болью.
«Не бойтесь, я с вами,» – мысленно произнес он. На лице зингарца появилась странная, по-детски открытая улыбка, последняя в его жизни. Меч опустился на его незащищенную шею справа, взметнулся и ударил слева… Все с той же улыбкой Вальсо медленно повалился вперед, ткнувшись лицом в густую гриву своего коня. По рыжей шерсти животного побежали вниз тонкие струйки ярко-красной и оттого более ужасной крови.
– Не-ет!!! – надрываясь, закричал Веллан. Противники обернулись на крик. Перед ними был лес и тело упавшего с лошади лучника, позади – преступники. Отступать было некуда.
Гильом, сумевший беспрепятственно добежать до заиндевевших кустов, подхватил бесчувственного Эмерта и оттащил под ближайшую елку, скрывшую их под раскидистым шатром развесистых лап. На щеке гандера повисла одинокая слезинка. Сегодня на его глазах погибли, были жестоко убиты двое его друзей, а его мечи все еще не напились крови… Нет, этого не может быть!
Насторожившийся Гильом наклонился к самому лицу боссонца. Да, Эмерт действительно дышал. Правда, дыхание было еле заметным, но все же он остался жив! А ублюдки еще поплатятся за содеянное! Гандер почувствовал, что звереет и больше не может сдерживаться. В последний раз оглянувшись на надежно укрытого под ветвями Эмерта, он выскочил наружу, держа мечи наготове.
Гарт медленно, с трудом преодолевая каждый шаг по рассыпчатому снегу, добрел до поваленной ели, преграждавшей дорогу обратно, и, привалившись к ней спиной, стал ждать. Он был равнодушен к собственной боли и возможной близкой смерти, и сожалел лишь о том, что не может помочь друзьям. Гарт хрипло дышал и, прищурившись от резавшего глаза солнечного света, завороженно следил, как два отряда столкнулись в смертельной схватке.
Они неслись убивать. Пять человек, пригнувшиеся к гривам лошадей, скачущих в сияющих облаках снежной пыли. Они казались телесным воплощением смерти, и может поэтому заглянувшие в их лица противники попытались придержать коней, тем самым затормозив атаку и создав небольшую свалку, в которую смертоносными косами врубились пятеро.
И сразу же на истоптанный снег с короткими предсмертными воплями рухнули пятеро воинов в черных плащах. Остальные попытались вырваться из образовавшейся толпы, а мечи и секира снова и снова взлетали вверх… Это была работа для мясников.
Перед Конаном мелькнуло когда-то надменное, а теперь перепуганное лицо командира черных плащей, мелькнуло и сгинуло, залившись кровью. Рангильдор, кажется, уже действовал сам по себе, увлекая за собой сжимавшую его руку. Солоноватый запах крови пьянил не хуже старого вина и вселял уверенность в победе.
Может, уверенность и сыграла дурную шутку, но остававшаяся в живых дюжина противников вдруг начала бешено сопротивляться. Руководил ими убийца Вальсо. Увидев его, Конан издал нечленораздельный яростный вопль и пнул лошадь каблуками, поднимая ее на дыбы и бросая в самую гущу боя. Кому-то из врагов не повезло, чертивший в воздухе блестящую дугу кончик длинного меча мимоходом коснулся жилы на его шее…
Хальмун в очередной раз взмахнул огромной секирой. Единственный глаз ванира бешено сверкал, придавая ему сходство не то с каким-то чудовищем в людском образе, не то с богом войны, сошедшим на землю. Замах оказался слишком широким, ванир непредусмотрительно открыл бок и этим немедленно воспользовались. Шипастая булава ударила его справа, разорвав звенья кольчуги. В горячке боя Хальмун даже не почувствовал, что ранен, обрушивая секиру на голову противника, но тот ловко увернулся. Снова взмах, и снова тяжелая булава ударяет в незащищенный бок… Хальмун взревел от ярости и боли, и ударил топором по обладателю булавы. Тот успел только вскрикнуть, прежде чем стальное лезвие развалило череп до основания шеи. Но дело было сделано – по ногам текла горячая липкая кровь, и с ней ванир начинал терять силы.
Неуловимый враг все еще вертелся перед ним, пытаясь тонкой сабелькой парировать удары боевой секиры. Хальмун так и не понял, каким образом легкая сабля смогла разрубить толстое, окованное для крепости железом дубовое топорище, однако рукоять вдруг стала почти невесомой, а два лезвия, прощально сверкнув, вонзились в снег. Рука ванира легла на кинжал, именно легла – он потерял слишком много крови и не мог тягаться в быстроте с нападавшим. Лицо Хальмуна выражало безграничное удивление, когда сабля пролетела совсем близко от него. Удар вышел на славу, с оттяжкой, располосовав физиономию северянина. Ванир заревел от боли и обиды, и нетвердой рукой метнул кинжал. Противник без труда уклонился и, привстав на стременах, нанес удар сверху вниз, вложив в него всю силу и свалив великана на землю.
Почти сразу коротко вскрикнул Веллан, которому в свалке распороли бедро. Гнедой Вихрь киммерийца споткнулся и грузно повалился на передние ноги. Варвар кубарем свалился на землю и тут же вскочил, с легкостью отразив направленный в голову сабельный удар. А вот ответного удара не получилось, усталая рука дрогнула и вместо того, чтобы поразить всадника, Конан с хряском подрубил ноги бедной лошади.
Киммериец был уверен, что раздавшееся пронзительное ржание, напоминающее человеческий крик, будет теперь преследовать его всю оставшуюся жизнь. «Старею, – с грустью констатировал Конан. – Старею…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});