сестренку вдовой оставишь, не успев замуж выдать.
Этот буйвол на двух ногах только захохотал, собрался еще разок меня хлопнуть, но я нашел в себе силы отпрянуть, избежав проявления чувств будущего родственника. Кости-то у меня не железные, то есть, не бронзовые.
С усилием развернувшись, пошел догонять народ. Вначале шел с трудом, потом стало полегче, а потом сумел перейти на бег. Все-таки, не зря целый месяц весло верчу, здоровья прибавилось. Оказывается, товарищи успели уйти довольно далеко и я сумел их нагнать только неподалеку от рощи — по-нашему, примерно за стадий до нее, по вашему — чуть меньше двухсот метров.
Артемида-Аталанта, хотя и стояла впереди всех, но отчего-то уже не спешила.
— Странная роща, — задумчиво сказала богиня охоты. Подняв руку и, словно бы потрогав воздух ладонью, повторила. — Странная. Никогда такой раньше не видела.
Аргонавты, стоящие рядом с девушкой, закивали. Я сам в этой роще — еловой, кстати, ничего странного или страшного не видел, но коли народу она не нравится, значит и на самом деле странная.
— Надо чуть-чуть поближе подойти, осмотреться, — предложил Тесей, по нашему молчаливому согласию взявший на себя командование «разведгруппой».
Осторожно, словно охотники на мамонта, мы приблизились к роще еще на половину стадии. Я по-прежнему ничего не понимал. И что так всех насторожило? Может, елок никогда не видели? Не упомню, растет ли в Греции ель, но сосна — ее родственница, точно есть, из хвойных растут кедр с кипарисом. Еловая роща среди степи, редкость, но все в нашем мире бывает. Белка какая-нибудь пробежала, птица летела, с шишкой в клюве, вот тебе и посев. Елки здесь не очень здоровые, молодые, растут метрах в десяти друг от друга.Наверное, рыжики здесь должны быть. Сходить, посмотреть?
— Давайте я быстренько сбегаю, — предложил я и, продемонстрировав топор, пошутил. — Если какая-нибудь белка нападет, отмашусь.
Я уже сделал шаг вперед, как твердая рука Артемиды легла мне на то же самое плечо, по которому недавно постучал ее братец. Наверное, ключица сломана или ушиб приличный. Чуть не крякнул, но сумел удержаться.
— Да что тут такого-то? — начал я сердиться. — Елки и елки, вон — шишки висят.
— Здесь смертью пахнет, — твердо сказала богиня, продолжая держать руку на моем плече. Почувствовав, что у меня там неладно, убрала длань с плеча, но ухватила за пояс. А я, принюхавшись, хмыкнул:
— Хвоей пахнет.
А смерть-то как пахнет? Разложения или трупного запаха я не чую.
— Ты ниже смотри, на землю, — посоветовал Автолик.
И что на земле? Шишки с ветками, старые иголки, травка растет, а еще — кости и косточки, да черепа с черепочками. И отчего-то костей тут много, даже чересчур много. Обычно, звери растаскивают косточки по всему лесу, ищи потом, не отыщешь, а здесь все так и лежит поверх земли, едва ли не в кучах — есть и свеженькие, белехонькие косточки и черепа, но большинство останков проросло травой и засыпано лесным хламом. Так, а чьи здесь останки? Кажется, есть здесь и человеческие, но, по большей части, каких-то зверей — больших и не очень. Наличествуют черепа с рогами, а есть и просто огромные, без рогов. Слоновьи, что ли? Нет, у слонов бы торчали бивни, да и не водятся здесь слоны.Слоны — это вам не кентавры, в Причерноморье их не было. И что здесь за хищник обитает?
Оказывается, последнюю фразу я сказал вслух или слишком громко подумал.
— Сейчас сверху посмотрю, — отозвался один из Бореадов, скидывая с себя накидку. Кивнув брату-близнецу, сказал: — Подожди, я и один справлюсь.
Сын северного ветра взлетел. Вначале он поднялся выше елей, облетел рощу, потом начал сужать круг, одновременно снижаясь. Подлетев к нам поближе и, зависнув чуть выше человеческого роста, сообщил:
— Пока ничего не вижу.
Внезапно, со стороны ближайшей ели к Бореаду метнулась еловая лапа и, словно бы удлинившись, ударила его в голову, и тут же к крылатому аргонавту кинулась еще одна ветвь, ударив парня по крыльям.
Бореад, потеряв равновесие, рухнул вниз, и сразу же из-под земли к нему ринулось множество черных змей, в одно мгновение опутав парня с ног до головы, превратив его в огромный шевелящийся клубок.
— Калаид! — закричал второй брат, кинувшись на помощь.
Но как только Зет переступил некую границу, к нему тут же устремились такие же отростки, выскочившие из-под земли и окутали второго Бореада.
Зет и Калаид кричали от боли, просили, чтобы мы их добили, но, когда мы кинулись спасать братьев, на пути встала Артемида. Раскинув руки, девушка закричала:
— Назад! Все назад! Их уже не спасти!
Автолик, решивший рвануть напролом, был отброшен охотницей с такой силой, что отлетел в сторону и растянулся во весь рост. Рядом с богиней теперь встал и я, пытаясь удержать рвущихся аргонавтов. Остановить Тесея — все равно, что пытаться останавливать взбесившийся бульдозер, прущий на полном ходу, пришлось сделать царю Афин подножку и уронить его на землю, да еще и превратить победителя Минотавра в преграду для остальных, сделав «кучу-малу». Хвала олимпийцам, что Тесей — сильный парень, но до Геракла ему далеко.
— Все кончено, остановитесь, — услышали мы голос Автолика, успевшего подняться и с ужасом смотревшего за наши спины.
Аргонавты, рвущиеся на помощь, потихоньку успокоились, мы с Артемидой, поняв, что держать теперь некого, обернулись. Там, где только что змеились два огромных клубка, уже ничего не было, кроме двух дочиста обглоданных скелетов с остатками крыльев.
— Если бы мы туда вошли, то Зета с Калаидом бы не спасли, и сами погибли, — устало сказала Артемида.
Вроде, все это прекрасно понимали, но все равно, как же обидно за парней, погибших так нелепо. А еще ... Вроде, мы сами ни в чем не были виноваты, но как же нам было стыдно, что не помогли умирающим друзьям.
Таких погребальных костров, что мы устроили сыновьям северного ветра, до сих пор ни у кого из наших товарищей не было. Роща, зажженная нами со всех сторон, загорелась не сразу, но, когда красные языки принялись за дело, объедая вначале самое вкусное — смолу, сухие ветки и шишки, а потом добрались до веток и, перекинувшись на стволы, принялся съедать и сами деревья, стало так жарко, что пришлось отойти подальше, чтобы и нас самих