сойти сума или потеряться на полупустом месте. Именно тогда, когда его мозг начинал подавать сигналы ко рту, раздался тихий и неуверенный голос Леши.
– Командир!
Он стоял, держа правую ногу впереди, опираясь рукой о рядом стоящее дерево. Его голова медленно поворачивалась в их сторону, показывая испуганный взгляд.
Аккуратно и медленно все они, втроем, подходили к нему с разных сторон, смотря свой каждый шаг. Через Серегин взгляд Роме сразу была дана немая команда, видимо, быть предельно осторожным. Подойдя к мертво стоячему молодому парню, по которому было очень ясно, что он пытается сдержать неконтролируемые судороги тела, стало ясно – он на чем-то попался. Его нога была по щиколотку погружена в серую траву и, поначалу, ничего не было видно, но когда командир снял этот верхний, легкий и довольно странный слой накиданной кем-то травы, картина стала сгущаться.
– Противопехотка, – сразу сказал Артур.
– Я это и без тебя вижу.
Серега принялся что-то делать дальше, капая под неё, а потом, в какой-то момент, высунув сгусток проводов, немного развернулся и сказал – отойдите. Он так спокойно всё это совершал, что порой казалось то, как не существенная эта проблема, правда, лицо Артура говорило совсем другое.
Они уже стояли в метрах тридцати от тех двух замерших тел и казалось, что между Ромой и тем говоруном уже нет никакой вражды. Артур иногда посматривал на него, будто бы что-то желая сказать, но в последние моменты, когда тот тоже хотел повернуть свой взгляд, всё же разворачивался в сторону тех двоих.
– Почему он? Почему не ты? – тихо произнес он.
На его вопрос не было никакого ответа, хоть даже Рома и пытался что-то ляпнуть. Абсолютно ничего сейчас ответить на это, понимая, что на самом-то деле, он прав. Ведь, на такой штуке, скорее всего, должен бы попасться именно он со своей неосведомленностью.
– Радиус 50 метров, так что если вдруг – заденет и нас. А их двоих точно в клочья. Черт, – резко поднялся тон Артура, – гребанные военные. Ненавижу.
– А что военные? – резко и неожиданно спросил Рома.
– Что военные? Да ничего. Твари бездушные, вот и всё. Всегда убивали и будут убивать своих. Раньше украинцев на Донбассе мочили, выдумав их, как врагов, а теперь нас, причем русских. Тоже выдумав, как…
Он сейчас был совсем другим, никак не похожим на того парня, который обычно мог разговаривать лишь хамя в ответ на вопросы либо же пуская в бой кулаки. Да, он всё так же испытывал злость, отражающуюся на его лице и сжатых кулаках, но теперь никак не выпускал её наружу.
Так они простояли примерно минут пятнадцать, после чего, полуживой Леша уже поддавался хаотичным судорогам тела, полностью прекратив борьбу с этим и лишь старался придерживать ту самую ногу обеими руками, видимо, боясь, что в какой-то момент она сама добровольно-принудительно поднимется вверх и закончит все эти муки.
– Уходите, – неожиданно и спокойно сказал он.
Серега сначала поднял свою голову резко вверх, но потом довольно быстро опустил её всё в ту же ямку, продолжая что-то делать с тем самым клубком кабелей, который теперь, в распутанном состоянии, казался куда более огромным и устрашающим.
– Я серьезно. Давайте же! – уже куда громче и тяжелее сказал он.
Стоящий уже рядом с ним Артур, который тогда не смог простоять в дали и двух минут, зажал его двумя руками за плечи и стал смотреть на него примерно так же, как когда-то у костра смотрел Роме.
– Брат, ты что? Подожди ещё немного. Мы тебя вытащим. Командир тебе вытащит. Потерпи, пожалуйста, – говорил он, лишь сдерживая свои, наверное, самые дальние и глубокие чувства.
– Брат. Оказывается, он его брат, – говорил про себя Рома, тоже проникаясь примерно тем же, что сейчас чувствовал Артур.
– Нет, нет. Давайте уматывайте. Я сейчас её подниму… Командир! – резко крикнул он ему вниз.
– Ещё немного, – спокойно отвечал тот, будто бы никак не замечая всего того, что царило на метр выше него.
– Братишка, потерпи. Прошу тебя, добавлял Артур.
Одним из чувств, которые тревожили Рому, было ощущение того, что он ничем сейчас не может помочь, ведь те двое что-то делали, а он ничего. К счастью, через сильную боль этого чувства он вдруг в какой-то напряженный момент их уговоров, наконец, вспомнил про свое главное средство, которым ему приходилось пользоваться ещё некоторое время назад. Он стал молиться. Делать, пожалуй, единственное и самое тяжелое по его мнению, чем он мог бы помочь. Это было очень непросто, особенно когда рядом присутствовало ощущение того самого человека, что в любой момент мог бы ударить куда-нибудь в опухшее ребро либо же в другое место и мина. Эти две вещи были довольно мощными, чтобы постоянно сбивать с толку, но всё же, он нашел в себе силы и молился. Молился неподвижно, лишь иногда открывая глаза и немой рот, выпуская наружу своё разогревающееся тепло, которое оказалось ещё и лучшим средством от той тьмы, что окружала вокруг. Чувство одиночества и какого-то страха почти вмиг ушло, оставив его лишь с той самой проблемой, что была у Леши под ногой. Правда, иногда в голову все-таки сумели забраться мысли того, что это не для него. Именно это и ничто другое. Молитву убивало понимание медленной, но хорошо заметной разграниченности от всего того, что ещё совсем недавно являлось смыслом жизни.
Так протянулось несколько минут, казавшееся куда более длинным промежутком, после чего Серега медленно и аккуратно встал, еле поднимая тело своими замлевшими конечностями и обняв Лешу, уверенно и просто подвинув его на метр в сторону. В тот самый момент, когда его нога начинала подниматься из той самой ямки, Рома вновь ощутил моментный страх, который быстрой волной сумел пронестись по телу и уйти куда-то в холодную темноту. Тут же на молчаливое тело почти отчаявшегося парня бросился Артур, обнимая его так, как казалось, он не мог делать никогда в своей жизни. Наблюдать такие чувства было удивлением не только ему, но видимо, и командиру, который не характерной для него живой улыбкой смотрел на них двоих. Леша был жив. Жив, словно только родился. Иногда моргал глазами, осматривая их всех, а иногда удивлялся всей той тьме, что всё так же, без изменений, окружала вокруг.
Теперь, дальше, путь почему-то был намного легче, хоть и все они потратили уже немало сил. Не было и мысли сделать привал или же подумать о том, сколько ещё они могут так пройти. Артур лишь иногда говорил своему начальнику то про какую-то границу, по