каждой минутой, кажется, даже зелье не могло справиться с ним.
— Кто-то знает, но ждет удачного момента, чтобы использовать это в своих целях. Пока король жив нет борьбы за престол. Но когда его не станет, может разразиться нешуточная война.
— Пусть об этом никто не узнает, — я лихорадочно стала собирать бумаги со стола. — Дети останутся в безопасности, и пусть кто хочет дерется из-за престола.
— Ты не понимаешь? — Деон встал напротив, буравя меня взглядом. — Кто хочет? Например, хочет мой двоюродный брат. Ты такого короля видишь на троне?
— А ты видишь двух маленьких детей?! — взвилась я, пряча бумаги в карман платья. — Да мне плевать кто будет на троне, лишь бы дети остались в безопасности!
— Дети не правят королевством, до совершеннолетия их заменяют регенты.
— Это кто?
— Те, кто занимаются воспитанием детей. Пока это ты.
— Я?! Править королевством?! Ты с ума сошел?!
— Ну, не только ты, — начал он и тут же осекся, увидев мой взгляд.
— Значит так ты решил вернуть себе статус? — я заправила бумаги поглубже и прикрыла карман рукой. — Быстро же работает твой изворотливый мозг. Только у тебя был план открыть ярмарку, чтобы король восхитился твоими достижениями и выделил тебе земли, а тут вдруг подвернулась такая возможно — стать не просто герцогом, а самим королем.
— Лута! — прикрикнул он на меня, но не тут-то было.
— Теперь ты мне не хозяин и не смеешь повышать на меня тон! Думаешь через детей получить титул? Не выйдет! Дети останутся при мне!
Я выскочила из беседки опрометью побежала вниз с холма. Деон что-то кричал мне вслед, но я уже не слышала и не хотела слышать. В груди стучало сердце, напоминая о том, что действие зелья еще не закончилось, а расстояние между нами увеличивалось. Но я выключила все эмоции, загнала это непривычное и такое сейчас ненужное чувство тоски по нему поглубже внутрь. Сосредоточилась только на дороге и ветре, бросающему слабые попытки остановить меня. Бежать, бежать и не останавливаться.
Уехали мы далеко от графства. Поэтому, когда я вошла в дом, у меня не было ни сил, ни желания, даже надоедливое зелье, казалось, устало донимать меня и ушло на покой.
— Что случилось? — вышла мне навстречу Амалия, вытирая белые от муки руки о фартук. — На тебе лица нет! Неужели свидание прошло так ужасно?
— Оно прошло так, как и должно было, — огрызнулась я, но вовремя спохватилась. — У меня все хорошо, Деон скоро вернется. Я, пожалуй, пойду, отдохну.
Амалия проводила меня взволнованным взглядом и вышла на улицу, заслышав конный топот на дороге. Послышались резкие голоса, Деон что-то грубо ответил Амалии, она не осталась в долгу, не переставая пенять на деревенское образование и неумение обращаться с девушками. Мне было все равно. Я упала на кровать и зарылась лицом в подушку.
Видимо, от пережитого и от дальней дороги пешком я так устала, что заснула прямо в одежде. Под утро разбудил меня не яркий лучик света, а требовательный голос у моей кровати.
— Где наши бумаги?
Я открыла один глаз и подняла голову с подушки. Передо мной стоял Марти, уперев руки в боки и недобро глядя на меня.
— Какие? — упала я обратно в подушки и попыталась прикинуться дурочкой. Только с Марти этот номер не мой пройти.
— Наши бумаги, которые ты так бесцеремонно забрала у Айки, — он помахал у меня перед лицом перевязанной рукой. Видимо, рана была глубокая.
— Как у тебя рука? — сделала я вторую попытку сменить тему.
— Рука нормально, тетка Амалия перестраховалась, обмазала меня всеми мазями, хотя Деон почти ее вылечил.
— Какой молодец Деон, — выдавила я, пытаясь изобразить что-то на подобии улыбки.
— Зубы мне не заговаривай. Бумаги где?
— У меня. Но лучше будет, что бы они у меня и остались, также как и ваши паспорта. Это документы, причем очень важные. Не нужно, чтобы Айка на них рисовала.
— Я буду держать их у себя, — Марти протянул замотанную тряпкой руку. — Это все, что осталось у нас от мамы.
— Хорошо, — я полезла в карман. Под его детским, но таким взрослым и понимающим взглядом было невозможно долго сопротивляться. — Только ты помнишь, что я сказала. Это очень важные бумаги. Храни их так, чтобы никто даже не знал о том, что они у тебя есть.
— Там что-то важное? — Марти быстро засунул бумаги за пазуху. — Я начинал читать, но там длинные и сложные слова, одно слово из предложения понял.
— Очень. Только никому, ладно? Даже Айке.
Марти долго не отрывал от меня взгляда, проверяя, правду ли я говорю и насколько можно верить моим словам.
— Ты не скажешь, что там? — скорее утвердительно спросил он.
— Нет.
— Хорошо. Пошли, я тебе кое-что покажу, — он стал нетерпеливо переминаться на месте.
В очередной раз удивляясь тому, как быстро дети могут перестраиваться с одной темы на другую, я спустилась за ним вниз. Марти схватил меня за руку и потащил в маленькую комнатушку, которую я искренне считала чуланом для метелок и ведер. В маленьком помещении вдоль стен стояли деревянные стеллажи, закрытые сверху до низу прозрачной тканью. На ощупь она оказалась плотной и гладкой.
— Это смесь резины, из которой делают сапоги, и обычной ткани, — пояснил Марти. — Граф Форр, оказывается, изобретатель. Он в тайне от Питии делает разные интересные вещи.
— Почему в тайне? Это же может быть настоящим открытием.
— Так оно и есть, — гордо задрал подбородок Марти, будто это было его открытие, — только племяннице это не нравится, и она бьет его веником, когда он отлынивает (по ее мнению) от настоящей работы по дому.
— Ясно, — кивнула я. — А что это за растения?
Я показала на ряды горшочков, стоящие на полках. Несколько десятков небольших горшочков из