Читать интересную книгу Философия истории - Юрий Семенов

Идея одной докапиталистической классовой формации обычно в явном или неявном виде сочеталась с идей многолинейности развития. Но эти идеи могли существовать и по отдельности. Так как все попытки обнаружить в развитии стран Востока в период от VIII до н.э. до середины XIX в. н.э. античную, феодальную и капиталистическую стадии кончились крахом, то целым рядом ученых был сделан вывод, что в случае со сменой рабовладения феодализмом, а последнего — капитализмом мы имеем дело не с общей закономерностью, а лишь с западноевропейской линией эволюции и что развитии человечества не однолинейно, а многолинейно.80 См., например, Данилова Л.В. Дискуссионные проблемы теории докапиталистических обществ // Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн. I. M., 1968.Конечно, в то время все исследователи, придерживавшиеся подобных взглядов, стремились (кто искренне, а кто и не очень) доказать, что признание многолинейности развития вполне согласуется с марксизмом. В действительности же, конечно, это было, независимо от желания и воли сторонников таких воззрений, отходом от взгляда на историю человечества как на единый процесс, которое составляет сущность теории общественно-экономических формаций. Недаром же Л.С. Васильев, который в свое время всячески доказывал, что признание многолинейности развития нив малейшей степени не расходится с марксистским взглядом на историю, в последующем, когда с принудительным навязыванием исторического материализма было покончено, выступил как ярый противник теории общественно-экономических формаций и вообще материалистического понимания истории.81 См. например: Цивилизации в «третьем» мире («круглый стол») // Восток. 1992. № 3. С. 14-15.

2.4.9. Пороки ортодоксального понимания смены общественно-экономических формаций

Признание многолинейности исторического развития, к которому пришли некоторые отечественные историки еще во времена формально безраздельного господства марксизма, последовательно проведенное, неизбежно ведет к отрицанию единства мировой истории, к плюралистскому ее пониманию.

Но нельзя при этом не обратить внимания на то, что и изложенное выше внешне как будто бы сугубо унитаристское ортодоксальное понимание истории на деле тоже в конечном счете оборачивается многолинейностью и фактическим отрицанием единства истории. Ведь по существу мировая история при таком понимании выступает как простая сумма параллельно протекающих совершенно самостоятельных процессов развития отдельных социоисторических организмов. Единство мировой истории сводится тем самым лишь к общности законов, определяющих развитие социально-исторических организмов. Перед нами, таким образом, множество линий развития, но только совершенно одинаковых. Это, по сути, не столько однолинейность, сколько многоодинаковолинейность.

Конечно, между такой многолинейностью и многолинейностью в привычном смысле есть существенное различие. Первая предполагает, что развитие всех социально-исторических организмов идет по одним и тем же законам. Вторая допускает, что развитие разных обществ может идти совершенно по-разному, что существуют совершенно различные линии развития. Многолинейность в привычном смысле есть многоразнолинейность. Первое понимание предполагает поступательное развитие всех отдельных обществ, а тем самым и человеческого общества в целом, второе исключает прогресс человечества.

Правда, с поступательным развитием человеческого общества в целом у сторонников ортодоксальной интерпретации смены формаций тоже возникали серьезные проблемы. Ведь было совершенно очевидно, что смена этапов поступательного развития в разных обществах происходила далеко не синхронно. Скажем, к началу XIX в. одни общества все еще были первобытными, другие — предклассовыми, третьи -«азиатскими», четвертые — феодальными, пятые — уже капиталистическими. Спрашивается, на каком же этапе исторического развития находилось в это время человеческое общество в целом?

А в более общей постановке это был вопрос о признаках, по которым можно было судить о том, какой стадии прогресса достигло человеческое общество в целом в тот или иной отрезок времени. На этот вопрос сторонники ортодоксальной версии никакого ответа не давали. Они вообще его полностью обходили. Одни из них его вообще не замечали, другие — старались не замечать.

Если подвести некоторые итоги, то можно сказать, что существенный недостаток ортодоксального варианта теории общественно-экономических формаций заключается в том, что он концентрирует внимание только на связях «вертикальных», внутрисоциорных, связях во времени, диахронных, да и то понимаемых крайне односторонне, лишь как связи между различными стадиями развития внутри одних и тех же социоисторических организмов. Что же касается связей «горизонтальных», т.е. связей между сосуществующими в пространстве социоисторическими организмами, связей межсоциорных, синхронных, то в теории общественно-экономических формаций им места не отводилось.

Это не значит, что сторонники материалистического понимания истории вообще не замечали межсоциорных связей. Последние играли такую роль в истории, что не заметить их не только историкам, но вообще обществоведам было просто невозможно. Точно так же ни историки, ни все вообще обществоведы не могли не принять во внимание существования отдельных конкретных обществ, т.е. социоисторических организмов. Но, как уже указывалось, понятие социоисторического организма в марксистской теории отсутствовало. Оно принималось не эксплицитно, а лишь имплицитно.

С межсоциорными связями обстояло чуть лучше. Были даже попытки их специально осмыслить. Но делалось это в рамках ортодоксального подхода. Чаще всего на них обращали специальное внимания, когда ставился вопрос о причинах перехода тех или иных социоисторических организмов («народов») от низшей формации сразу к значительно более высокой, минуя промежуточные стадии развития.

Первоначально постановка этого вопроса, как правило, была связана с фактом перехода германцев и славян в I тысячелетии н.э. от предклассовой стадии развития прямо, как у нас тогда считалось, к феодализму, минуя рабовладельческую формацию. В последующем этот вопрос начал ставиться на материалах современности. Он был связан с проблемой будущего тех стран и народов, которые к XX в. находились на низших стадиях общественного развития, вплоть до первобытной. Возникли различного рода понятийные построения, включая концепцию «некапиталистического пути развития».

И, конечно, при попытке решить этот вопрос чаще всего обращались к влиянию на социоисторические организмы, находившиеся на низших стадиях развития, социоисторических организмов, принадлежавших к высшим стадиям. В этом влиянии нередко видели причину «пропуска» тем или иным «народом» промежуточных стадий.

Дальше всего в попытке более или менее общего осмысления этих явлений пошли историки Михаил Абрамович Барг (1915 — 1991) и Ефим Борисович Черняк. В их совместной работе «Исторические структуры и исторические законы», вошедшей в качестве раздела в коллективную монографию «Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса» (M., 1979), они писали о «законе исторической корреляции», в силу которого «запоздавшие народы» подтягиваются до более высокого уровня. Однако, по их мнению, этот закон не действовал при переходе германцев к феодализму, ибо до этого перехода феодальных обществ не было.

В последующем об «исторической корреляции» стали говорить и другие обществоведы, в частности Карей Хачикович Момджян в работах «Социум. Общество. История» (М., 1994) и «Введение в социальную философию» (М., 1997). «Суть подобных отношений, — писал он, — появляется в целенаправленном или спонтанном «подтягивании» лидерами аутсайдеров путем «экспорта» новых общественных форм, благодаря чему последние пытаются миновать «естественные» в плане внутренней логики фазы своего развития».82 Момджян К.Х. Введение в социальную философию. М., 1997. С. 145.

О необходимости всестороннего исследования связей между конкретными отдельными обществами, странами писал Б.Ф. Поршнев в уже упоминавшейся выше статье «Мыслима ли история одной строки?» (1969).

Историки-медиевисты задолго до марксизма и совершенно независимо от марксизма при объяснении возникновения феодализма прибегали к понятию романо-германского синтеза. Некоторые сторонники материалистического понимания истории, подхватив это понятия, его расширили и стали говорить о «формационном синтезе», «синтезе традиционного и современного» и т.п. (См. например; Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. М., 1984; Непомнин O.E., Меньшиков В.Б. Синтез в переходном обществе. Китай на грани эпох. М., 1999).

Но все такого рода попытки не изменили характера ортодоксальной версии теории общественно-экономических формаций. Она продолжала оставаться такой, какой была раньше. И подобный подход делал невозможным понимание поступательного развития человеческого общества как единого целого, смены стадий этого развития в масштабе всего человечества, т.е. подлинное понимание единства мировой истории, закрывал дорогу к подлинному историческому унитаризму.