Этот жест был приятным, простым и совершенно неожиданным. В Джеке чувствовалась какая-то особая нежность этим утром. Может, он начинает понимать, что неумолимо приближается время, когда они расстанутся? Как только она забеременеет…
Под просторным плащом Фиона положила ладонь на живот. Вполне возможно, что она уже понесла. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить день своих последних месячных.
– Готова, моя любовь? – Джек открыл дверь и придержал ее.
Она прошла мимо, удивившись блеску в его глазах. Он выглядел возбужденным, даже игривым.
Возле кареты их поклоном и улыбкой приветствовал Девонсгейт.
– Как вы себя чувствуете этим прекрасным утром, мадам?
– Холодновато! Надеюсь, мы не замерзнем в карете.
– У меня есть теплый плащ. Я считаю, что погода довольно бодрящая, особенно после городской жары.
Хэмиш фыркнул:
– И воздух посвежее.
Фиона согласилась: легкий утренний ветерок доносил запахи свежего сена и роз.
Один из лакеев открыл дверцу кареты, И вскоре они уже были в пути. Это была приятная поездка, через холмы и густой лес. Всю дорогу Джек смешил Фиону рассказами о своих братьях и родителях.
Карета подъехала к поросшей травой полянке на берегу небольшого ручья. Фиона вышла из кареты с помощью одного из лакеев.
– Куда мы приехали?
– В Стратморский лес. Я часто приезжал сюда, когда был ребенком. Вдоль этой тропы располагается небольшая поляна. Я думаю, мы можем приготовить там еду.
Девонсгейт ушел по тропе с тяжелой корзиной; Фиона втянула всей грудью пьянящий воздух. Запахи влажной травы и чистой воды успокаивали. Трава была пышная, темно-зеленая и, кажется, приглашала походить по ней босыми ногами. Слышалось бормотание ручья, вода, омывавшая замшелые камни, была прозрачной и чистой. Над головой нависали раскидистые деревья, сквозь кроны которых просвечивало голубое небо.
Хэмиш спешился и привязал свою лошадь к задку кареты, после чего вынул из-за пояса пистолет и встал неподалеку под деревом, внимательно оглядывая чащу.
Фиона нахмурилась, осознав, что не только Хэмиш, но и лакеи вооружены.
– Джек, ты в самом деле считаешь, что это так необходимо?
– Я сомневаюсь, что человек, подстроивший твое падение, успел сообразить, что мы уехали. Но безопаснее, если мы будем начеку. – Он сжал ей локти, направляя в сторону едва заметной тропинки. – Я привык здесь прятаться, когда был мальчишкой.
– От кого?
– От домашней работы, естественно.
Фиона засмеялась.
Он улыбнулся в ответ, скользнув взглядом по ее руке, которую она приложила к животу. Фиона тут же убрала руку и вспыхнула: она как-то не осознала, что стоит в подобной позе. Джек показал на тропинку:
– После вас, миледи.
Она пошла по извилистой тропке, под ее ногами шелестела трава, пальцам ног сделалось прохладно от соприкосновения с влажной землей. Она чрезвычайно чутко реагировала на свежесть воздуха, на ветерок, который играл ее волосами и омывал щеки, на тепло руки Джека, которая сжимала ее локоть и помогала огибать всевозможные неровности на тропинке.
– Я надеюсь, что ты захватил достаточно еды, – сказала Фиона. – Мой желудок требует к себе внимания.
Они повернули налево, и Фиона остановилась. Огромная скатерть была уставлена тарелками с виноградом, сыром, пирожными, сдобными булочками, а также желе, джемом и мармеладом. Сбоку стоял Девонсгейт с салфеткой, свисающей с руки.
– Девонсгейт! Это просто замечательно!
– Благодарите за это его светлость. Это была его идея.
Фиона обернулась:
– Джек, спасибо тебе!
Легкая улыбка коснулась его губ.
– Пустяки, а теперь садись и ешь. Ты побледнела за эти несколько дней. – Он расположился на одеяле рядом с ней. – У нас было много сногсшибательных событий за это время, не так ли? Вначале – наша женитьба, которая была далеко не обычной. Затем мы должны были приспосабливаться друг к другу. Твои братья отнюдь не сделали нашу жизнь легче. Плюс к этому проблемы, связанные с Лусиндой, и этот несчастный случай с лошадью… И теперь вот мы оказались на свадьбе. – Он взял нож и стал чистить грушу. – Я не люблю свадьбы.
– В самом деле? А почему?
Он разрезал грушу на ломтики и положил их на тарелку.
– Девонсгейт, пожалуйста, подай ее светлости сок.
Девонсгейт налил сок в винный бокал и передал Фионе.
– А вы, милорд? Наверно, вам нужно налить эля или…
– Нет, я тоже буду пить сок.
Девонсгейт и Фиона с изумлением переглянулись, затем Фиона перевела взгляд на Джека:
– Сок?
Он пожал плечами:
– То, что хорошо для моего сына, вполне хорошо и для меня.
Сына? Он полагал, что она… Фиона смутилась. Она все еще продолжала размышлять об этом, хотя где-то в глубине души уже была способна в это поверить.
Фиона стала в уме складывать недели. Вполне возможно. Да, возможно. На глаза у нее навернулись слезы. Она носит ребенка Джека?
– Фиона, выпей соку, – мягко сказал Джек.
Она сделала конвульсивный глоток, ощутив терпкий вкус сока.
– Девонсгейт, – сказал Джек, не сводя глаз с Фионы, – я думаю, у нас теперь есть все, что нам нужно. Ты можешь уйти к карете.
– Спасибо, милорд. Если я вам понадоблюсь, я буду всего в нескольких шагах отсюда. – Сделав поклон и бросив последний критический взгляд на одеяло, он ушел по тропинке.
Джек глотнул сока, сделал гримасу, но, спохватившись, тут же исправился. Поставив стакан на стол, он взял маленькую тарелку и положил на него абрикосовый пирог, а также ломтик сыра.
– Попробуй это.
Фиона взяла пирог и отщипнула от него кусочек. Утром она надела белое муслиновое платье, украшенное розовыми рюшами, которые проглядывали между полами плаща. Торопясь, она воспользовалась недостаточным количеством заколок, и ее волосы сейчас грозили рассыпаться.
Она выглядела свежей и молодой, а россыпь веснушек на носу казалась настолько привлекательной, что у Джека появилось искушение расцеловать их.
Фиона надкусила пирог.
– Джек, почему ты не любишь свадьбы?
– Я нахожу все эти церемонии, цветы и прочее смешными.
– Я понимаю, – медленно проговорила Фиона, – но все-таки. – У нее слегка порозовели щеки. – Ты можешь считать меня глупой, но церемония сама по себе была красивой. Они действительно любят друг друга. Джек, а у тебя не возникает иногда желания, чтобы у нас с тобой дела обстояли иначе? Чтобы наш брак был более нормальным? – Румянец у нее на щеках сделался еще гуще. – Конечно, мы затем не будем вместе, но если бы мы… – Она вздохнула. – Я все усложняю, да? Прошу прощения.
– Нет, продолжай, пожалуйста. А что тебе понравилось в этой свадьбе?
Она удивилась, но, кажется, и обрадовалась.