В разговоре с помощником режиссера я и попытался объяснить это: англичане, американцы не понимают наших анекдотов, они не смеются, когда им их рассказывают. А мы не понимаем их анекдотов. Мы шутим — им не смешно, а когда говорим серьезно — они почему-то смеются. Так же и мне бывает не смешно там, где другие смеются до упаду. «Может быть, тебе дать ключи от квартиры, где деньги лежат?» Скажут и хохочут, а мне почему-то это не кажется смешным…
Поговорил я с Москвой, повесил трубку, посмеялся про себя. Это и вправду смешно. Представьте себе такое: выходит на сцену Кремлевского Дворца певец Муслим Магомаев, а по залу шум: «Бендер, Остап Бендер из Баку!»
В свое время я очень обидел Кара Караева. Он писал оперетту «Неистовый гасконец» в расчете на меня. Великолепная музыка! Автор хотел поставить оперетту на сценах театров музыкальной комедии, а потом, естественно, снять фильм. Я сказал ему:
— Кара Абульфасович, вы знаете мое отношение к вашей музыке. Но две третьих спектакля я должен читать стихи Ростана, а это по плечу немногим и драматическим актерам. У нас таких по пальцам можно перечесть: Михаил Козаков, Сергей Юрский, Василий Лановой… И потом, привлечь к себе симпатии зрителей с таким носом, как у Сирано де Бержерака, может только великий артист. Я с радостью запишу все вокальные номера, а стихи пусть читает драматический актер.
Караев обиделся и сказал: нет. Он писал для меня, хотел, чтобы я и пел, и читал, и играл. Чтобы был полноценным героем. Другого исполнителя автор не желал… Не хочу сказать, что прав был я. Дело прошлое. Задним числом прошу прощения у моего знаменитого, теперь уже покойного земляка.
Но в кино я все-таки снялся. В первый и, надеюсь, в последний раз. В середине 80-х годов кинорежиссер Эльдар Кулиев, сын композитора Тофика Кулиева, задумал фильм о поэте и мыслителе Средневековья Низами. Снимать меня в этой картине он и не думал. Близкими друзьями мы до этого не были — просто встречались изредка, и никогда не было у нас разговоров о кино. Подружились мы позже, на съемках фильма.
Начало этой истории было мистическим. Эльдар пригласил на дачу экстрасенса. Тот вызвал дух великого поэта и просветителя Низами и спросил у него: «Кого ты, досточтимый шейх, хотел бы видеть в роли исполнителя?»
Когда назвали мое имя, тарелки на столе закрутились. После того как Эльдар рассказал мне эту невероятную историю, я спросил:
— Ты это серьезно?
— Как на духу. Хочешь, я тебя познакомлю с этим человеком? Были и свидетели этой сцены. Я тебя могу с ними свести.
Я удивился не столько рассказу Эльдара, сколько тому, что об этой почти сверхъестественной истории мне говорил человек, который отличался прямым характером и трезвым умом. К тому же, зачем ему, человеку порядочному, лукавить? Ведь можно было просто сказать: «Муслим, я хочу предложить тебе сняться в роли поэта Низами»…
Немного отвлекусь и расскажу еще об одной странной истории, которая случилась со мной и Эльдаром. Мы сидели у него дома, на балконе. Был теплый вечер, небо ясное, усыпанное крупными южными звездами. И вдруг среди звезд мы увидели две светлые точки, которые двигались параллельным курсом. Ну, казалось бы, что в этом особенного? Просто летит самолет и светятся его опознавательные огни. Или вертолет. Может, и спутник…
Но все дело было в том, что эти парные огоньки летели не по прямой, не вправо, не влево, не по диагонали, а вытворяли самый настоящий танец, кружились, поднимались, опускались, исчезали, снова появлялись… Это явно не было творением рук человеческих и управляли этим загадочным летательным аппаратом не люди… До сих пор уверен, что тогда в Баку мы с Эльдаром и его дочерьми видели нечто неопознанное, «тарелки»…
Вернусь к истории с фильмом о Низами. Я ознакомился со сценарием, прикинул, что у меня вроде бы роль может получиться. Нашего великого Низами до этого никто не играл — это плюс, сравнивать не с кем. Текст спокойный, философски раздумчивый. Мне только сразу показалось, что в фильме будет маловато действия. Но в жизни шейха ничего особенного не было — скупая биография, как бы все внутри, в его мыслях, в душе. Разве что такой приметный факт: шейх женился на своей рабыне. Конечно, можно было что-то досочинить — ведь есть же не очень внятные биографии великих людей. Их авторы что-то додумывают, фантазируют — и вроде бы все становится похожим на правду.
Я предупредил Эльдара о своем скромном актерском опыте. Он сказал, что видел мою игру в оперных партиях, запечатленных в музыкальных фильмах. Да и на оперной сцене видел не раз. Но одно дело петь и играть на оперной сцене, когда ты идешь за музыкой, привязывая свои действия, жесты к вокалу, и совсем другое — вести драматический диалог. Но Эльдар наговорил комплиментов и предложил попробовать: «Вот текст сценария, давай поведем диалог». Сели мы друг против друга. Пошли реплики, монологи — вижу, получается…
В общем, я согласился. Снимали мы и у нас в Азербайджане, и в Самарканде…
И вот съемки закончены. Двухсерийный художественный фильм получился на любителя, не массовый. Хотя все там красиво, изысканно, я бы сказал, орнаментально красиво, истинно по-восточному. Поэзия, философия, плавность мыслей и, соответственно, действия, размышления о жизни, о любви, о смерти…
Правда, с озвучиванием получилось не очень складно. Эльдар решил пощадить меня. Кто знает, тот поймет, как это непросто делать без достаточного навыка: живая, пластичная речь должна точно лечь на отснятые кадры. Это как поэзия на готовую музыку, такое не каждый потянет.
Я высказал Эльдару пожелание — так как фильм исторический, а содержание серьезное, то лучше пригласить на озвучивание Низами Иннокентия Смоктуновского. Этот удивительный актер так владел интонацией, так чувствовал текст, что самые обычные слова в его устах становились значительными, приобретали какой-то глубинный смысл. Что уж говорить о философских размышлениях Низами. Но или времени у Эльдара Кулиева не хватило, или Смоктуновский не смог, только договорился режиссер с Вячеславом Тихоновым. Актер он прекрасный, что и говорить! Но вот голос его не совпадал с обликом азербайджанского поэта-классика. Бывает такое. Голос — это тоже целый мир со своими ассоциациями. Шейх Низами и Штирлиц-Тихонов не хотели совпадать.
На просмотре фильма в Баку был и Гейдар Алиевич Алиев. Ему понравилось, но он отметил два недостатка, которых можно было бы избежать. Во-первых, он тоже почувствовал вялость действия: надо было обострить сюжет, придумать что-нибудь поживее. А во-вторых, заметил он, лучше бы сам Муслим озвучил, голос должен совпадать с внешним обликом. «По-моему, — улыбнулся Гейдар Алиевич, — твой голос вполне подходит к твоей внешности».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});