Жена Никифора лебедью вплыла в горницу, неся в руках пучки каких-то трав. Болотник подошел к ней, принял из рук и стал перебирать тонкими пальцами, приглядываясь и принюхиваясь. Одну травинку даже скусил и пожевал с глубокомысленным видом. Из висящей на поясе сумы Анастасия достала чистые тряпки, нарезанные длинными лентами. Вдвоем с болотником они приступили к витязю.
– Пойду-ка я погуляю, – пробормотала Евлампия и, стараясь не глядеть на пропитавшиеся кровью тряпки, скользнула к двери.
Она уже совсем не хромала. Никифор тоже поднялся.
– Пойду за девкой послежу, ночь на дворе, час не ровен… – И вышмыгнул за дверь.
Анастасия и болотник улыбнулись их страхам и, сомкнув головы, принялись что-то растирать в каменной ступке. Жена Никифора, взяв уголек из печи, подожгла получившуюся смесь и помахала рукой, гоня в лицо витязю сизый дымок, от которого чесались глаза и хотелось чихать. Болотник тем временем принялся сматывать наложенные ранее повязки. Ягайло напрягся, ожидая резкой боли, с которой присохшие повязки отрываются от раны, но ее не последовало. Лекари улыбнулись его перекошенному лицу и стали колдовать над раной, что-то промывая, очищая, приматывая. Боли не было.
– Не повезло тебе, витязь, – подал голос болотник. – Когти у мишки в грязи были или в мяса гниющего кусочках, что от обеда остались. Они в раны попали, те и загнили, а уж потом от них жар пошел, который тебе в голову и ударил. Ну да ничего, уже вытянуло хворь почти, завтра плясать сможешь, если Никифор тебе новую обувку справит. На старых-то теперь особо не поскачешь, – приговаривал болотник, занимаясь ногой витязя.
Удивляло, что Анастасия, знахарка и целительница, судя по всему, была у него на подхвате и смотрела на юношу очень уважительно. Наконец, раны были прочищены и перебинтованы. Вдвоем они помогли Ягайле сесть. Поднесли квасу, помогли удержать кувшин у рта. Витязь пил медленно, с удовольствием.
– Долго я тут провалялся-то? – спросил он лекарей.
– Не долго, с прошлого вечера всего, – ответил болотник.
– А сейчас что?
– А сейчас вечер нынешний. Три ночи да день четвертый, почитай. Двужильный ты, витязь. Иной бы кто неделю встать не смог.
– Если б не отрок этот, то и провалялся бы. Удивительной силы целитель, – уточнила Анастасия и взяла с пола таз с кровавыми тряпками и остатками снадобья. – Пойду наших позову, ужинать пора.
Она вернулась через пару минут. За ней ввалились Никифор и Евлампия, притащившие из погреба разную снедь. Анастасия же открыла щиток печи и стала извлекать ухватом горшки и горшочки, относя на стол. По горнице поплыли будоражащие нутро ароматы.
Чувствуя небывалый прилив сил, Ягайло хотел подняться и дохромать до сеней. Сполоснуть перед едой лицо и руки. Анастасия, заметив, силой удержала его на лавке:
– Постой, нельзя тебе, рана откроется. Евлампия, сбегай принеси воды.
Девица недовольно глянула на Анастасию, но послушалась. Принесла из сеней холодной до ломоты в костях водицы в резном ковше. Витязь омыл лицо и руки и развернулся к столешнице. Другие тоже расселись по лавкам, поглядывая на образок в окружении пучков лечебной травы и молясь каждый о своем. Наконец Никифор первым преломил краюху хлеба. Это был сигнал приступать.
Поначалу ели без разбора, жадно, чавкая и даваясь, ловя руками выпадающие изо рта куски. По мере насыщения хруст за ушами начал стихать. Еду выбирали – кто вылавливал из маленькой кадочки свежепросоленного огурчика, кто подцеплял скользкий грибок, кто перекусывал стрелку зеленого, только с грядки, лучка.
Ягайло сыто откинулся спиной на бревна стены и втянул в себя добрый глоток квасу.
– А дети-то что? Почему их за столом нет? – спросил он.
– Я велел их в подклети с работниками покормить, чтоб в серьезный разговор не мешались, – ответил Никифор.
– Серьезно, значит, поговорить надумал? О чем?
– О девице Евлампии, – сурово сдвинул брови Никифор. – Ты человек военный. Сегодня здесь, завтра там. Опасность над тобой, негоже с собой девку таскать, голову ее подставлять под стрелы и сабли.
– Ну, Никифор, – улыбнулся Ягайло. – Ну, удружил. Тебя я как раз о том просить хотел, чтоб оставил ее у себя.
– Э… архистратиги. А меня спросить не надо?! – взъярилась Евлампия.
– Ты это, девка еще молодая, глупая, ты того… – не нашел нужных слов Никифор.
– Вот то-то и оно, что того. Неча за меня решать.
– Да мы ведь тебе добра хотим, – попыталась успокоить ее Анастасия.
– Это потому, что всего не знаете. А как узнаете, так сразу поймете, что не добро это мне вовсе. Да и вам хорошо не будет.
– Евлампьюшка, ты, прежде чем кричать, обскажи толком, что да как, а мы уже…
– Да ну вас всех. – Девица громыхнула о стол тарелкой и выскочила из горницы.
Ягайло пожал плечами. Никифор насупился, Анастасия тоже взгрустнула, подперев голову рукой и задумчиво гоняя пальцем по тарелке обсосанную рыбью голову.
– Витязь, а спутник твой чего к себе не подается, на болота? – нарушил затянувшееся молчание Никифор.
– Вы тут без меня поговорите, тягостно мне по десятому разу, – ответил за Ягайлу юноша, обтер руки вышитым рушником и тоже вышел за дверь.
– Совсем молодежь уважение к старшим потеряла, – покачал головой Никифор. – Так чего он?
Ягайло коротко пересказал то, о чем поведал ему болотник.
– М-да, дела, – покачал головой мужичок. – И что теперь, за собой его таскать будешь?
– Не знаю, не знаю, – сокрушенно покачал головой Ягайло. – Погнать его не получается, а с собой… – Он снова покачал головой.
– Ты, витязь, никак удумал что?
– Ничего нового не удумал. С княжичем мне надо разобраться. Найти отрока. Задания-то с меня никто не снимал.
– Так что тебе мешает-то? Разбирайся себе, – удивился Никифор.
– Ниточка единственная, что осталась, в крепость на болотах ведет. Проникнуть туда одному – трудно, да и будет ли польза с того, бог весть. Но и по-другому никак.
– Так ты сам сказывал: князь дружин не дает. Какой с тебя в таком разе спрос?
– Не может князь, да и не в дружине дело. Важно задание исполнить, с дружиной али без… Хоть тело княжича найти да вызнать, кто все это затеял.
– Ну… Может, мы чем помочь сможем? – раздумчиво проговорил Никифор.
– Кто это вы? – не понял Ягайло.
– Мужики окрестные. Нам шалости людей из крепостицы уже как серп по… Хм. А среди нас и ополченцы бывшие есть, и охотники знатные. Соберем свою дружину.
– Нечего так рисковать вам, Никишка. Дети у вас, жены, что, если убьют кормильца? Люди там серьезные засели.