Теплая вода вихрилась вокруг нас, ощущение удовлетворения до мозга костей, которое наполнило Кристоффа и пролилось в меня, когда он пил, с все возрастающим напряжением, что причиняло мне внутреннюю боль, объединилось с его, подтолкнув нас обоих выше, соединяя с миллионом иных ощущений, угрожая перегрузить мои чувства, когда я сжала острый лавовый камень. Но это было более полным слиянием, смешением душ, когда он как забирал жизнь из меня, так и возвращал ее, это послало мой дух парить. Все темные места в нем, вся чернильная безысходность и боль, и тень одиночества, что все еще оставалась, было стерто в тот же момент. Я питала его не только моей кровью, но истинным смыслом моего бытия, наполняя его светом, надеждой и счастьем. И когда его язык обмахивал пылающую дорожку по моему плечу, а его тело напряглось в моем, я отдала ему последнюю вещь, которую имела.
— Я люблю тебя, — прорыдала я, когда он развернул меня вокруг, а его рот заглушил слова. Я обернула мои ноги вокруг него, когда он поднял меня вверх, сжимая его плечи, пока его бедра резко изгибались мощными толчками, а мускулы на его шее и плечах напряглись как стальные. Он зарычал в глубине своей груди, первобытным грубым звуком, что подтолкнул меня к краю. Мои мускулы запульсировали вокруг него, когда он поддался собственной кульминации, отраженное ощущение удивления наполнило мой разум, когда он стоял, жестко расставив ноги, вода огибала его бедра, оба наших тела дрожали от сладостных отголосков.
Я подарила его нижней губе один последний легкий любящий укус, потом выпустила ее и взглянула вниз на него, мой разум все еще плавал в наших объединенных эмоциях.
Он покраснел, его глаза сверкали жаром, более горячим, чем любое пламя и на краях его восхитительных губ появлялась улыбка. Нет, не улыбка, ухмылка. Полностью самцовская, крайне надменная и совершенно знающая.
— Хорошо, — признал я, когда позволила своим ногам упасть, сознавая, что он мог ощущать, как мускулы в них дрожали. — Ты выиграл. Я собираюсь забавно ходить. Но я хотела бы подчеркнуть, что ты тоже внес свою лепту во взрыв.
— Согласен. Где ты научилась делать это?
— Делать что? — Спросила я, удивляясь, не думал ли он, что американцы идут в школу, чтобы изучать техники занятий любовью.
— Когда ты схватила меня как в тиски.
Я сделала один шаг, споткнулась и впилась в него взглядом, когда он тихо заржал. Единственная вещь, что спасла его от еще одного лица полного грязи, был факт, что он сгреб меня и понес в зал.
— Это, Бу, результат годов кегелинга[20]. Моя мать говорила мне начинать с молодости, так чтобы когда я стану старой леди, не носить в панталонах эластичный баллон, как моя бабуля.
— Это может быть результатом годов чувственных упражнений, но ты не была настолько энергичной в прошлом.
Я усмехнулась над полотенцем, которым воспользовалась, чтобы обсушить себя.
— Только, как я понимаю — большие пальцы вверх или большие пальцы вниз за энергию Кегеля?
— Большие пальцы вверх. Несомненно, большие пальцы вверх, — сказал он, с сожалением глянув вниз на себя. Даже пассивный он был все еще впечатляющим. — Хотя если ты упорно продолжишь, ты не единственная будешь забавно ходить.
Нежданное ощущение спокойствия и счастья наполнило наши оставшиеся часы на курорте.
— Как встретились твои родители? — Спросила я, после того как возвратила достаточно остроумия, чтобы снова дать пинка началу функционирования моего мозга. Я лежала задрапированная поперек Кристоффа, когда он развалился на изогнутой красной плюшевой софе, одетый в один из толстых курортных купальных халатов. Кристофф оделся только из-за меня, факт, который я очень ценила, так как я различала линии мускулов на его груди и в верхней части рук. Он был все еще слишком тощим на мой вкус, но я была счастлива заметить, что он приятно оформился от регулярного питания.
Он открыл один глаз. Его руки лениво исследовали формы за пределами одного из моих бедер случайным касанием, но так сладко чувственно это делая, что мои глаза на минуту вспыхнули.
— Мои родители?
— Да. Ты знаешь, люди, давшие тебе жизнь и вырастившие тебя?
Странное ощущение ухода коснулось моего ума. Я прекратила поглаживать мускулы его бицепсов и воззрилась на него. Оба его глаза теперь были открыты, глядя на меня с подозрением.
— Почему ты хочешь знать о моих родителях?
— Почему я не должна хотеть знать о них? Мы связаны на оставшуюся часть времени, Кристофф. Я хочу знать о тебе больше, это — все. Есть что-то о твоих родителях, о чем ты не хочешь говорить?
Он ощутил меня зондирующую его эмоциональный уход и остановился, но там был подозрительный краешек его, как будто он шел по лезвию бритвы.
— Я говорил тебе о своей матери. Мой отец был дубильщиком. Он умер, когда я был очень юным.
— Я сожалею. Это должно быть было тяжело для твоей мамы. Были ли какие-то дети кроме тебя и Андреаса?
Он покачал головой, и еще раз я почувствовала всплеск осознания в нем. Он присмотрелся ко мне ближе, когда сказал.
— Нет. Он был рожден позже меня.
— Я заключила, ты был старше его, — беспечно сказала я, продолжая ласкать его руки длинными, успокаивающими касаниями, но все время задаваясь вопросом, что такого было с его родителями, что он был настолько взволнован.
— Насколько ты старше?
— На двадцать два года.
— В самом деле? Ничего себе. Это большая разница. — Я на мгновение замолкла, очень сильно осознавая его теперь неподвижные пальцы на моей ноге. — Ты сказал, что был рожден человеком. Как же ты очутился вампиром?
— Я был на это проклят.
— Проклят? Кто-то может это сделать?
— Этим занимается Лорд демонов, но да, ты можешь создать Темного. — Его голос внезапно стал каменно твердым. — Почему ты спрашиваешь меня об этом?
— Хорошо, — сказала я, поднимая себя вверх. Я поворачивала свои ноги, пока не охватила с двух сторон его бедра. — Что в этом так сильно беспокоит тебя, когда я расспрашиваю о твоем прошлом?
— Почему тебя заботит, как я стал Темным? — Воспротивился он, его глаза чуточку посветлели.
Я указала пальцем на него.
— Не смей осветлять свои глаза на меня, Бу! У меня не никакого скрытого мотива спрашивать тебя о твоем происхождении, кроме любопытства о тебе. Это может, избежало твоего внимания, но я прямо заявляю тебе, что люблю тебя.
— Это не избежало моего внимания, — быстро сказал он.
Боль ужалила меня. Конечно он не пропустил того что я сказала, но будучи честным человеком, он не солгал мне и не сказал что чувство было взаимным.