Джек отбросил свои опасения - его внимание мгновенно привлекло кое-что еще. Корабль быстро приближался к входу в Голетту, обе башни прямо на правой скуле. И сейчас, именно в этот момент, между башнями вылетел рой лодок - ловцов креветок, спешащих и будто исполняющих какой-то ритуал, дудя в бесчисленные раковины.
Они явно не ожидали, что "Ворчестер" повернет направо, в канал, но так или иначе, лодки неслись на всех парусах прямо поперек его курса, и у Джека хватало времени, только чтобы обстенить фор-марсель и избежать столкновения с ближайшим суденышком. Его хриплый, еле слышный голос явно не соответствовал случаю, и он просипел юному Кэлэми, своему единственному оставшемуся мичману-адъютанту:
- Мигом вперед, скажите мистеру Холларду крикнуть им спускаться по ветру, мы не станем менять курс.
Со своего места на баке боцман во весь голос окликнул их в меру своих познаний на лингво-франка, активно жестикулируя при этом руками. Они, похоже, поняли его и, повернув направо, неуправляемой беспорядочной грудой поплыли примерно в том же направлении, что и "Ворчестер", по диагонали пересекая его курс, чтобы выйти в открытое море, пока линейный корабль двигался вдоль мола.
Ветер наполнил фор-марсель, и "Ворчестер" помчался вперед. Голетта осталась за кормой, а заливчик с французами, изгибаясь, приближался, и Джек всей душой был готов к тому, что корабль обогнет остров и вплотную подойдет к вражеским кораблям - и он, и каждый моряк стояли наготове, когда ловцы креветок неожиданно направились к берегу.
По совершенно непонятной причине они двинулись к берегу и медленно прошли мимо острова вдоль мола. До острова осталось рукой подать, грота-рей практически касался его. Штурман сказал:
- Лево руля.
И здесь в заливе трепыхалось множество треугольных коричневых парусов ловцов креветок, а за ними стоял линейный французский корабль с развивающимися флагами и открытыми пушечными портами.
Захватить его, не раздавив лодчонки ловцов креветок, казалось невозможно.
- Мне давить их, сэр? - спросил штурман из-за штурвала.
- Нет, - откликнулся Джек, - приводитесь к ветру.
За эти несколько секунд "Ворчестер" безвозвратно прошел расстояние до семидесятичетырехпушечника и оказался у него за кормой, а с таким ветром даже самому искусному мореплавателю на Земле было бы не по силам что-либо исправить.
- Распустить паруса, - скомандовал Джек, и "Ворчестер" вслед за "Дриадой" и "Полифемом" двинулся прежним курсом, готовясь к одновременной атаке береговой батареи и фрегата, находящегося теперь прямо по борту.
Но ее не последовало, и, набирая скорость, они прошли второй остров, выйдя за пределы досягаемости французских пушек. Царящее напряжение наконец спало.
Никаких случайных выстрелов ни с "Ворчестера", ни с его консортов. Молчали и пушки французов. Хотя лодки рыбаков частично закрывали батарею, фрегат и линейный корабль, Джек все равно заметил стрелков на марсах - видел мушкеты, наставленные на него, блеск стволов, следящих за каждым его движением - и все же ни одного выстрела не прозвучало.
Хотя о неожиданности теперь не могло быть и речи, безобидность "Полифема" полностью раскрылась, а абордажная партия морских пехотинцев стала отчетливо видна, три корабля сменили галс, как только отошли на приличное расстояние от суши.
Ветер, дувший так хорошо, начал ослабевать и заходить с юга на восток, так что повторение курса являлось достаточно сложной задачей. Да и вряд ли вообще возможно повторить данный маневр, отметил Джек, наблюдая за французами в подзорную трубу. Он смотрел на кипучую деятельность, сильно отличающуюся от полнейшей неподвижности, о которой помнил в тот момент, когда они разминулись.
Возможно, память его подводила - это частенько происходило в чрезвычайно насыщенные минуты жизни - может, там что-то происходило и помимо зловещего поблескивания мушкетных стволов (эта часть ближнего боя, когда офицеров просто расстреливали как сидящих птиц, нравилась ему меньше всего), но, в любом случае, сейчас французы были очень заняты, верпуя семидесятичетырехпушечник так близко к острову, что бушприт нависал над скалой, и у "Дриады" и "Полифема" больше не будет возможности взять его на абордаж с носа. Также французы торопливо выгружали на берег еще больше пушек.
И дело даже не в том, что "Ворчестер" плыл медленно, пока морские пехотинцы возвращались на борт, а матросы выбрасывали канат из кормового порта по левому борту, чтобы стало возможно бросить якорь с носа и с кормы, и, возможно, снова подойти вплотную. А в том, что маневр, чтобы снова вернуть корабль обратно в точку, откуда тот уплыл, был слишком очевиден.
- Сэр, - произнес Харрис, - могу я предложить высадить моих людей на стороне мола, обращенной к суше, и подойти к батарее с тыла? Было бы странно, если бы французы не выпалили, увидев, как мы бегом приближаемся с примкнутыми штыками.
Джек на мгновение задумался, посмотрел на толпы, спешащие на мол, чтобы не пропустить зрелище, и мысленно представил среди них своих морских пехотинцев, двигающихся повзводно.
Мог ли такой спектакль сочетаться с соблюдением нейтралитета? Харриса он не знал, и хотя тот явно выглядел человеком мужественным, лицо у него довольно глупое. Можно ли довериться, что Харрис не выстрелит первым или не атакует кого-нибудь в пределах видимости? Например, войска бея, если те вмешаются.
И к тому же какая-либо непредвиденная задержка с любой стороны, что угодно, кроме идеальной координации, могло подставить морских пехотинцев под огонь оставшихся пушек левого борта обоих кораблей. Это храброе предложение, но без удачи, грамотного маневра и точного расчета времени приведет лишь к бесконечным осложнениям.
- Отличное предложение, капитан Харрис, - сказал Джек, - но на этот раз я думаю обстрелять его сзади, бросив кормовой якорь, чтобы ветер развернул корабль борт о борт с французом. На корабле не хватит места для абордажа.
- Круче к ветру, - прокричал Пуллингс, и мол с французами исчез за фоком, когда "Ворчестер" начал свой второй заход. Теперь корабль двигался медленнее, круто к ветру, как только возможно, пожилые старшины-рулевые поглядывали вверх на шкаторины парусов, которые вот-вот захлопают. Джек высморкался и подошел к правому борту.
Снова открывается вход в Голетту, и, когда корабль проплывал мимо дальней башни, человек в великолепном тюрбане помахал ему древком с закрепленным конским хвостом. Что это означало, он не знал, но не мог и думать об этом, потому что вот уже наружный изгиб мола, остров, угол, который нужно обогнуть, чтобы обрушиться на врага. А вот и отряд французов тащит тяжелую карронаду, чтобы прикрыть линию подхода: еще мгновение, и они могут накрыть его градом картечи.