Читать интересную книгу Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Джон Фоллейн

В середине 1984 года пять послов, представлявших в Вашингтоне пять стран Варшавского Договора — Болгарию, Чехословакию, Восточную Германию, Венгрию и Румынию, были приглашены в Государственный департамент, на встречу с Марком Палмером, заместителем помощника госсекретаря, отвечавшего за отношения с Восточной Европой и СССР. Его сообщение повергло приглашенных в ужас. По словам Палмера, Соединенным Штатам стало известно, что страны, представляемые приглашенными послами, предоставляли Карлосу и другим террористам поддержку и укрытие. А потому ни одна из стран Восточного Договора может не ожидать улучшения отношений с Вашингтоном до тех пор, пока они не прекратят поддерживать международный терроризм и шпионскую деятельность. Для Палмера Карлос был символом такой поддержки, осуществляемой советским блоком.

Некоторые из послов, выслушав сообщение Палмера с каменными лицами, тут же принялись опровергать его обвинения. Однако Палмера не на шутку волновала эта проблема, ибо он не без злорадства заметил: “Подобные возражения абсолютно неприемлемы и неправомочны. Если ваши правительства хотят добиться сбалансированных и позитивных отношений с Соединенными Штатами, они должны прекратить поддерживать террористов”. Послы не могли обещать это Палмеру. “Представители Восточного блока вели себя очень уклончиво и не могли твердо обещать, что прекратят поддерживать терроризм, — вспомнил позднее Палмер. — А ведь мы просили о столь малом. В действительности же мы стремились к гораздо большему — к тому, чтобы они изменили свои приоритеты и перешли от коммунизма к демократии”.{364}

Палмер держал в тайне источники своей информации по поводу Карлоса. Но получал он ее от ЦРУ, которое обладало подробнейшими сведениями о передвижениях Карлоса, вплоть до названия гостиниц, в которых он останавливался во время своих визитов в страны Восточной Европы. Возможно, эти сведения поступали от секретной службы Западной Германии. Палмер выступил с предположением использовать эти силы для захвата Карлоса или, на зудой конец, для его убийства. “У меня всегда было ощущение, что неспособность противостоять Гитлеру, Сталину или Саддаму Хусейну должна нас чему-нибудь научить, — пояснял Палмер. — Карлос был преступником. А цивилизация должна уметь защищаться от таких людей. Она должна обладать политической волей и техническими средствами для их устранения”.{365} Но даже несмотря на то, что ЦРУ в это время возглавлял Билл Кейси, активно расширявший разведывательную деятельность, этот план был отвергнут. Агентство заявило, что подобная миссия бесперспективна и американский народ ее не поддержит.

Отказ от вмешательства, заявленный ЦРУ, повлиял на позицию и другой западной спецслужбы, которая также была осведомлена о расположении баз Карлоса. Как и ЦРУ, британская служба МИ-6 также решила не предпринимать активных действий. “Если бы мы вторглись на территорию Восточного Берлина, чтобы захватить Карлоса, началась бы третья мировая война, — вспоминал один из членов МИ-6. — Если бы мы воспользовались авиацией, то не смогли бы улететь обратно или самолет был бы сбит. Мы не могли потребовать выда-чи Карлоса, как какого-нибудь бывшего нациста в Боливии. У нас были связаны руки, по крайней мере так мы тогда считали”.

22 сентября 1984 года терпение Штази, наконец, лопнуло. Ее офицеры официально уведомили Вайнриха, что он высылается из Германской Демократической Республики. Официальная причина была сформулирована как “риск, которому подвергается безопасность Германской Демократической Республики”.{366} Карлос, однако, вовсе не собирался прощаться с Восточным Берлином. Узнав о высылке Вайнриха, Карлос быстро заменил его своим другим помощником — добровольцем из сирийской разведки Иссой. Штази тут же пригрозила выслать и его. Восточные немцы предупредили Иссу, что потерпят его присутствие только в том случае, если он сможет доказать, что находится в ГДР в качестве гостя сирийского или какого-либо другого посольства.

В ответ на выволочку, устроенную в Вашингтоне послам восточноевропейских стран Марком Палмером, большая часть членов Восточного блока охладела к Карлосу. Даже его взаимоотношения с Румынией заметно ухудшились после взрыва на радиостанции “Свободная Европа”. Секуритате обратилась к Карлосу с просьбой организовать убийство одного из руководителей французской фирмы, расположенной в Греции (“Мне это нравится”— сообщил Вайнрих в письме Карлосу{367}), и нападение на французское посольство в Афинах, однако ни то, ни другое так и не было выполнено. Начиная с 1984 года представители Карлоса в Бухаресте непрерывно жаловались на непрекращающуюся слежку. В апреле 1985 года Чехословакия объявила, что разрывает все связи с Карлосом и его группой. По мере того, как двери Восточного блока начали перед ним закрываться, Карлос на несколько дней вернулся в о^но из своих первоначальных убежищ — столицу Южного Йемена Аден. Он принял участие во встрече политических экстремистов, проходившей в гостинице “Франтель”, только для того, чтобы убедиться, что он растерял и то немногое, что когда-то роднило его с фидаинами…

* * *

Ранним утром 4 мая 1985 года Жак Верже с огромным чемоданом подъехал к воротам женской тюрьмы Флери-Мероджи на окраине Парижа. Адвокат прибыл, чтобы встретить 36-летнюю Магдалину Копп — “мою самую любимую клиентку после Клауса Барбье”, которую должны были освободить в то утро. Ее освобожение вызвало ожесточенные споры за пределами тюрьмы, однако она была образцовой заключенной и заслужила максимум поощрений за свое примерное поведение.

Втайне от Верже французская контрразведка тоже готовилась к освобождению Копп. Накануне главе ДСТ Иву Бонне позвонил Пьер Вербруге, начальник полиции, которому за два года до этого президент Миттеран поручил возглавить борьбу с терроризмом.

— Магдалине Копп обеспечено досрочное освобождение. Завтра она выходит из тюрьмы. Она не должна остаться во Франции, — сказал Вербруге Бонне.

— Хорошо. Но она имеет право не уезжать.

— Надо, чтоб уехала.

— Это будет противоречить букве закона. Но мы можем схватить ее и отправить в Западную Германию.

— Хорошо.

— А если она возьмет и вернется? — спросил Бонне.

— Можете не беспокоиться. Это уже не ваше дело.

Бонне тут же перезвонил своему коллеге в Бонн, в управление контрразведки, которое входило в западногерманское ведомство по защите конституции, и сообщил, что на следующий день он отправит “посылочку по имени Магдалина”. Глава ведомства заверил, что посылочка будет встречена должным образом при одном условии: “Я готов принять вашу даму, но не раньше 9 часов вечера. Нам не нужна огласка”.

В день освобождения Магдалину Копп разбудили на час раньше обычного. Она должна была выйти из тюрьмы в восемь часов утра и была удивлена, когда надзиратели сообщили ей, что ее выпустят раньше. Следующий сюрприз ожидал ее, когда она стояла у ворот со своими немногочисленными пожитками, — тюремные ворота еще не успели открыться, как на нее набросились двое мужчин и одна женщина, которые связали ее и затолкали в близстоявший автомобиль. Ошеломленная Копп даже не успела оказать сопротивления. Ее уложили на заднее сиденье так, чтобы ее не было видно, и машина в сопровождении еще двух автомобилей рванула прочь от тюрьмы. Копп так и не увидела Верже, ожидавшего ее с чемоданом в руках.

Отъехав от тюрьмы на безопасное расстояние, похитители Копп, являвшиеся офицерами ДСТ, представились ей и сообщили, что у них есть приказ доставить ее в Хоффенбург в Западной Германии. Однако до этого им предстоит вместе провести 14 часов, поэтому машина начала еле-еле объезжать парижские пригороды. Офицеры ДСТ провели за рулем весь день, кружа на одном месте и то и дело останавливаясь, чтобы перекусить. Бонне очень боялся того, что Копп может предъявить ДСТ обвинения в похищении, пытках, а может, даже в изнасиловании. “Потому я и включил в группу женщину. Если бы Копп вздумала обвинять нас в изнасиловании, стало бы ясно, что такие вещи в присутствии другой женщины маловероятны”, — пояснял Бонне.{368}

Но он напрасно беспокоился. В течение всего этого времени Копп вела себя очень спокойно и после передачи в руки полиции Западной Германии не предъявляла никаких формальных жалоб. После короткого допроса ее отпустили, и она уехала в родной город Ной-Ульм к своей матери Розине. Не успела она добраться до дому, как позвонил телефон: Карлос уже все знал и теперь интересовался ее самочувствием.

“Это было замечательное время, — вспоминала Розина. — Она была со мной и отдыхала. Ей нужно было получить новые водительские права и паспорт, поскольку все было утрачено. Мы вместе ездили на велосипедах на кладбище на могилу моего мужа. Я надеялась, что она останется, но Магдалина сказала, что ей нужно во Франкфурт. И я поняла, что она возвращается к Карлосу”.{369} Словно заключив негласное соглашение, они никогда не обсуждали роль Карлоса в жизни Магдалины.