Читать интересную книгу Последствия неустранимы. Жестокое счастье - Михаил Черненок

Подполковник Гладышев повернулся к Бирюкову:

— Женщина в черном, женщина в белом… как у Коллинза. Что скажешь, начальник розыска?

— Что я могу сказать… — Антон недолго помолчал. — Если подростки не сочиняют, то мне теперь понятно, почему в кухне Тумановых не осталось следов. Женщина, выходит, разулась на крыльце…

— С одежды вода могла накапать, — возразил подполковник.

— Над крыльцом Тумановых есть надежный карниз, помните?.. Разумеется, прежде, чем открыть дверь и войти в кухню, женщина долго стояла под этим карнизом, прислушиваясь: спят ли находящиеся на даче? Вода за это время обтекла, а если какие-то капли и капнули на пол, то Надя Туманова могла не обратить на них внимания. И еще одна деталь… Туманова говорит, что она дверь дачи ключом не закрывала. Это как будто подтверждают и подростки. Мол, вторая женщина сразу побежала к дороге. А вот первая — вроде бы закрыла. Значит, у нее был ключ…

— Тот, что Олег отдал Головчанскому?

— Возможно, тот.

Подполковник задумался:

— Неужели Софья Георгиевна выудила из кармана Александра Васильевича ключик и выследила своего непутевого супруга?.. Теперь прикинем другую версию. — Гладышев щелкнул пальцами. — Ответь мне: в черном или в белом была Надя Туманова?

— То есть первой или второй она вышла из дачи?

— Да. Ты, вероятно, сошлешься на то, что Надя очень убедительно рассказала о симптомах отравления Головчанского. Я возражу: будучи медсестрой, она может быть прекрасно осведомлена о том, как действует гранозан. А поскольку знала, какой порошок насыпала в коньяк, то заранее предвидела эти самые симптомы…

— Нет, в защиту Нади я приведу другое, — сказал Антон. — Надя точно указала место, куда бросила коньячную бутылку и осколки разбившейся чашки. Если она ушла с дачи первой, то откуда ей знать, что вторая женщина, ночевавшая с Головчанским, унесла вещественные доказательства?

— Логично. Значит, Софья Георгиевна была в черном?

— Утверждать, что именно Софья Георгиевна, не могу.

Подполковник закрыл глаза, поморщился:

— Опять мы застряли на мертвой точке.

— Может, Тося Стрункина?.. — робко намекнул Голубев.

— Стрункину, по-моему, надо вообще исключить из числа подозреваемых, — сказал Бирюков. — Складывается у меня недоброе предчувствие, что сотворила преступление женщина, которую мы еще не знаем.

— А эта, бывшая машинистка… Огнянникова как? — спросил подполковник.

— Красивая… и… для двадцатипятилетнего возраста очень даже не глупая женщина. Умеет показать себя с выгодной стороны, прекрасно собою владеет. Ни разу не вспылила, не увильнула от ответа, хотя некоторые вопросы были щекотливые…

— Об отношениях с Головчанским что говорит?

— Уверяет, что никаких отношений с Александром Васильевичем не поддерживала. И в это можно поверить. Последнее время к ней зачастил Хачик Алексанян, который понапрасну обувь топтать не станет.

— Не Хачик ли замутил воду? — снова вклинился Голубев. — Сегодня на улице встретились. Остановил меня как задушевный друг. Спрашивает: «Правда, что Александра Васильевича отравила жена Туманова?» — «Кто вам такое сказал?» — «Женщины в ПМК говорят». Ну я, понятно, посоветовал меньше слушать сплетни да готовиться к ответственности за хищение государственных денежных средств…

— Отделу БХСС уже дано задание разобраться с этим хищением самым серьезным образом, чтобы навсегда отучить Алексаняна заниматься подобными делами, — сказал подполковник Гладышев. Он хотел еще что-то добавить, но в кабинет вошел следователь Лимакин. Форменный пиджак и брюки следователя были серыми от пыли.

— Где так вымазался? — выпалил Слава Голубев.

— По району колесил, розовый гранозан искал.

— Нашел?

— Сейчас, отдышусь…

Рассказанное следователем никого не обрадовало.

Кладовщик Райсельхозхимии оказался памятливым. Когда Лимакин завел с ним разговор насчет розового гранозана, он вспомнил, что в начале марта на склад поступало несколько банок с таким гранозаном. Все их забрал молоденький агроном. «Почти мальчишечка, наверно, первый год после института». Долго сомневался: гранозан, не гранозан? Даже этикеткам на банках не верил, потому как ядохимикат для него показался необычного цвета. Но вот из какого хозяйства этот агроном, кладовщик, сколько ни старался, так и не вспомнил. Лимакин внимательно проверил журнал выдачи ядохимикатов — цвет выдаваемого гранозана там не указывался, а в первой декаде марта этот препарат получали более десяти хозяйств. Пришлось Лимакину переписать их и прямо со склада Райсельхозхимии на попутной машине уехать в ближайший колхоз «Гранит». Потом следователь объехал на попутках еще три хозяйства и только в совхозе «Победитель», где рабочие ПМК Сельстрой заканчивают строительство животноводческого комплекса, наконец-то отыскал «молоденького агронома». Поначалу агроном ни о каком гранозане говорить не хотел, но, когда Лимакин предупредил, что по поводу небрежного обращения в совхозе с ядохимикатами будет возбуждено уголовное дело и ему, агроному, придется нести судебную ответственность, чистосердечно признался, что еще в марте месяце «примерно с пол-литровую баночку» розового гранозана у него выпросил Александр Васильевич Головчанский…

Из кабинета начальника райотдела Антон Бирюков вышел вместе с Голубевым и Лимакиным. Все трое зашли в кабинет Бирюкова. Молча сели. Настроение у всех было тягостное. Слава Голубев предложил:

— Надо немедленно задерживать Софью Георгиевну по подозрению, и она признается…

— Ох, какой ты быстрый, — усмехнулся Антон. — Задержание — не забава. Давай думать: к кому от Головчанского мог попасть розовый гранозан?

— Ясно к кому — жене! Софья Георгиевна агроном по образованию, знает, для каких целей эта ядовитая штука применяется. У Головчанских есть дачный участок. Второй год его обрабатывают. Решили гранозанчиком протравить овощные семена, чтобы урожай побольше вырастить. Правильно я мыслю?..

— Правильно, — согласился Бирюков. — Поэтому посмотри-ка в кооперативе, у кого овощи хорошо растут. Поинтересуйся, каким способом это достигнуто. Понял меня, мыслитель?

— Так точно!

Лимакин достал из кармана пачку сигарет, хотел было закурить, но передумал. Устало заговорил:

— Из «Победителя» звонил прокурору. Семен Трофимович получил взбучку от вышестоящего начальства. Софья Георгиевна уже и в областную прокуратуру нажаловалась. Не понимаю, чего она хочет добиться своими жалобами?

— Ничего не хочет, — с огорчением сказал Бирюков. — Обычная обывательская запальчивость. Софье Георгиевне ведь неизвестно, какой грязный клубок заплел ее муж. В ее понятии так: скончался Александр Васильевич на даче Тумановых — Тумановы убийцы. А прокуратура и уголовный розыск непонятно кого ищут.

— Но, согласись, улики против Нади и Олега очень серьезные. Может, и вправду мы прошлогодний снег ищем?..

Бирюков щелкнул шариковой авторучкой, принялся обводить на перекидном календаре число.

— Не знаю, Петя… Может, действительно в дебри лезем понапрасну, но что хочешь со мной делай, не могу я представить Тумановых в роли убийц. На мой взгляд, это тот самый случай, когда порядочные люди, не являющиеся, по существу, преступниками в полном смысле этого слова, втягиваются в роковую орбиту откровенным подонком.

— Считаешь, Головчанский их втянул?

— Да.

— Семен Трофимович мне сказал, что Облсельстрой прислал в прокуратуру прекрасную характеристику на Головчанского.

— Что в Облсельстрое знают о Головчанском как о человеке? Он для них — начальник ПМК. А о начальниках судят цифровыми категориями: выполнил план на столько-то процентов, экономия средств такая-то, производительность труда ежегодно растет, новая техника внедряется. А то, что Александр Васильевич, еще будучи главным инженером, «химичил» с рацпредложениями, а став начальником ПМК, начал брать тысячами из государственной кассы как из собственного кармана, — это Облсельстрою неизвестно.

— Ты возненавидел Головчанского?

— Нет, Петя. Головчанский — потерпевший. Наша задача — найти его убийцу и посадить на скамью подсудимых. Но вот в чем дело… Чем больше я узнаю об Александре Васильевиче, тем больше склоняюсь к мысли, что основным преступником является сам потерпевший…

Зазвонил телефон. Бирюков ответил. После короткого разговора положил трубку и посмотрел на Лимакина:

— Олег Туманов хочет говорить со мной с глазу на глаз. Сейчас придет…

17. «Явка с повинной»

Со времени последней встречи с Бирюковым Туманов изменился еще больше. Добродушное, чуть продолговатое лицо Олега стало теперь вытянутым, скуластым, а под воспаленными до красноты глазами чернели такие плотные круги, словно Олег не спал несколько суток подряд. Он неуверенно уселся на стул прямо перед столом Антона и вдруг заявил: