– Машка? – звучит её сонный голос. – Ты как, жива?
– Мил? – делаю короткую паузу, чтобы поглубже вдохнуть: – А что вчера было? Я ни черта не помню. То есть, помню, но не всё. После исполнения второй песни память начисто стерлась.
– Ты готова поверить моим словам, или сделаем вид, что ничего такого…? – вздохнув, Милана начинает хрипло хихикать в трубку, затягивая с ответом.
– Нет. Уж лучше расскажи мне правду во всех красках. Я должна знать, за что он хочет вытрясти из меня душу.
– Неудивительно. После того, как вы коротко пообщались по телефону, ты заказала три горящих шота. Выпила их залпом, умудрившись поджечь прядь волос и опалить губы. Затем отправилась на мини-сцену, собирать толпы поклонников. Тебе, кстати, удалось! Среди них были достойные кандидаты. Блин, Машка, ты, конечно, у нас звезда, а вот он – просто охренительный, – мечтательно протягивает подруга, погружаясь в личные воспоминания. – Такой себе лапочка с твёрдым характером и стальными нервами или яйцами. Как хочешь, так и называй.
– Ты о ком? Вчера я кокетничала как минимум с двумя… или с тремя… Черт, я даже имён не помню. Один из них, кажется, стоматолог-ортопед…
– Угу. С этим ты целовалась на спор после очередного «Б-52». Ему повезло меньше других. Полёт выдался неудачным.
– Господи… – прикрываю лицо ладонью, сожалея о вчерашнем позоре.
– Вообще-то я описывала твоего архитектора, которого видела на фотках и сразу же узнала в реале. В гневе он ещё красивее. От таких, Машка, рожают сыновей, а не бегут, куда глаза глядят.
– Ты серьёзно? Не начинай, Мил… – вспыхнув от стыда, едва не оседаю обратно на кровать. Приходится опереться на тумбочку и ещё раз пробежаться глазами по тексту.
Черррт! Как же я влипла…
– Похоже, что я шучу? – Милана задаёт вопрос, тем самым отвлекая меня от самопорицания. – Исаев появился как раз после того, как ты громко, в микрофон, послала какого-то Дана в пешее эротическое путешествие, цепляясь в плечи охреневшего диджея. Затем выцарапала у парня микрофон из рук и включила импровизацию:
«О, милый, где же ты был? Я бы тебе показала невероятные вещи. Меня преследуют волшебство, безумие, рай, грехи. Я увидела тебя и подумала: «О Господи, посмотри на это лицо! Он выглядит, как моя очередная ошибка!»
– О, нееет… – всё ещё надеюсь, что это шутка, бред, но Мила не пила спиртного. Ей незачем мне врать или пересказывать плохой сон.
– Должна признать, с английским у тебя всё хорошо, а вот с харизмой, Машуль, ты немного подкачала. Раскрепощённость и дикая сексуальность начали хромать, как только господин Исаев оторопел у тебя на глазах.
– Я это пела, глядя ему в глаза? Спрашивала: хочет ли сыграть в любовь, и что мы зайдём с ним слишком далеко?
– Естественно. Немного уклонилась от настоящего текста, но пофиг. Суть осталась та же. Он оценил твои старания. Обещал САМУЮ ПРЕСТИЖНУЮ НАГРАДУ.
– Черт! – бросаю растерянный взгляд на закрытую дверь. Это же не все строчки из песни. Если допела их до конца, мне точно не вынести его «престижной награды»… – Может запереться на ключ? – спрашиваю себя и следом выдаю: – Лучше бы я выбрала народную песню.
– Какую? – трубка взрывается оглушительным смехом. – «Очи чёрные, очи страстные..?» – с выразительной интонацией запевает подруга. Издевается зараза. Чего-то не договаривает… – Машка, мне кажется, ты на него запала, только врешь себе, что это не так. Верно?
– Мил, может у него с английским всё плохо? – игнорю её вопрос, пытаясь хоть как-то себя утешить.
– Серьёзно? Мне так не показалось, когда он матерился, заталкивая тебя в джип.
– Цитировал черновики Шекспира, что ли?
– Можно и так сказать. Я бы и не такое цитировала, если бы кто-то приставал ко мне при свидетелях, расстёгивая ширинку на брюках…
– Всё. Аут… Я тебе позже перезвоню.
Руслан
– Руслан Георгиевич, кулачком поработайте, – просит медсестра, затягивая на руке жгут.
Мне откровенно хочется её послать. Поработал уже. Утром. Как только проснулся в постели рядом с соблазнительной стервой. Трогать её не стал, но понял, что одним прохладным душем ситуацию ни хрена не исправить. Пришлось снимать напряжение рукой. В процессе ощутил совсем не тот кайф. Нужно было наплевать на всё! Вернуться в спальню. Перевернуть заразу на живот, уткнуть лицом в подушку и оттрахать упругую задницу с чувством, с толком, с расстановкой, так, чтобы её затуманенный мозг сделал хоть какие-то минимальные выводы по поводу вчерашнего непредсказуемого поведения. Поп-дива, мать твою!
– Отлично, – заканчивая возиться с установкой капельницы, Юля (так напечатано у неё на бейджике) выравнивается в полный рост, растягивая губы в милой улыбке. – Отдыхайте. Через минут двадцать я вернусь, чтобы вытащить иглу. Постарайтесь сохранять спокойствие. В ближайшие дни не рекомендуется выполнять никаких физических нагрузок.
Игнорирую адресованные мне знаки внимания. Сухо поблагодарив, принимаюсь за важные дела.
Благо медсестра оказывается понятливой девочкой, решает не нарываться на неприятности. Покидает мой кабинет сразу, как только я переключаю свой интерес на ноутбук.
Первым делом включаю доступ к камере, чтобы проверить, не проснулась ли сдвинутая на всю голову фурия. Картинка на экране несомненно радует. Увеличиваю изображение в несколько раз.
Маша, прикусив губу, усердно месит кулачками мою подушку, едва не выбивая из неё пух.
«Это что-то новое…» – ухмыляюсь я, глядя на раскрасневшуюся поп-диву. – «Вот стерва! Какая же у неё богатая фантазия. И это после всего, что я для неё сделал этой ночью?»
Прервав бабскую истерику, девчонка устало валится на кровать, раскидывая руки в стороны. Задыхаясь, что-то запальчиво бормочет.
В голову приходит лишь: «Чертов сукин сын!»
Её лицо в данный момент выражает именно эту эмоцию. Другую не придумаешь. Если только погорячее. Когда Мария по пьяни кроет матом, хочется рассмеяться в ответ, такая она смешная, затем поставить дерзкую на колени и занять её сладкий рот более полезным делом.
* * *
Вот на кой хрен я думаю об этом?
Тем более сейчас, когда отметка артериального давления, взлетев выше нормы, принялась скакать на датчике, как вошь на гребне.
Мало мне, блять, вчерашних впечатлений?
Подмывает