Дескать ты можешь сходить с ума и я поддержу тебя в твоем безумии, но мы оба знаем что это – безумие, верно?
- Ладно – сейчас не время рвать на себе рубашку, что-то доказывая, да и не смогу я доказать ничего. Бьянка мне в два счета обратное докажет. Что никакой я не перерожденец, а это у меня навязчивая идея. Что альтернативных миров и параллельных реальностей не существует, а вернее – не доказано что существуют. И что ученые имеют дело с реальностью, которую можно доказать и повторить. Мы с ней в этом схожи – пытаемся быть рациональными, трактуем все логично… кроме самих себя.
- Мне страшно – признаюсь я: - страшно, что я забываю. Страшно, что я не помню лиц друзей. У меня были друзья. У меня были дети, была жена и … я не помню их. Я пытаюсь вспомнить, я напрягаю память, но … они как будто стерты из моей головы ластиком. Помню запах, помню голоса, помню шуточки, которыми обменивались когда собирались большой компанией, помню какие-то несущественные мелочи, но не помню лица. И я знаю, что мы все умрем, но что если – не умрем? На каком этапе я перестану быть собой, тем кем я являлся? Или кем стал? Что если в конце путешествия от меня ничего и не останется?
- Парадокс корабля Тезея… - кивает Бьянка: - описанный еще Плутархом. Здесь все просто, и я не понимаю, чего тут боятся. Ты становишься немного другим каждую секунду, каждую минуту. И ты никогда не станешь прежним. Остаться неизмененным – это и есть смерть, это как доисторическая мушка, которая застыла в янтаре. Все меняется, меняешься и ты. Чего тут боятся? – она поправляет свой локон рукой. Она – молода, уверена в себе и своей правоте, и я чувствую бессилие от того, что не могу объяснить какой хтонический ужас охватывает меня, когда я пытаюсь вспомнить и не могу, когда я представляю, как драгоценная память о моей жизни, о любимых и близких людях – где-то там, в самой глубине, на дне души, под липким илом – разлагается и постепенно превращается в пыль. Вечная жизнь? Да лучше смерть и забвение, чем это. Все, что остается у нас после жизни, после смерти близких, после любви и страданий, после счастья – это воспоминания. Все, чем отличается бывалый ветеран от салаги – это опыт. Те же самые знания. Отбери их у меня – я уже не буду той личностью… я буду просто тело и это ужасно. Именно с этим липким страхом я имею дело прямо сейчас.
- Ты слишком увлечен западной философией – говорит Бьянка и задумывается на секунду, потом щелкает пальцами: - Вот, смотри. Я никогда не была особо продвинутой в единоборствах, но … - она поднимает руку, закручиваясь и … бьет меня четким, как по учебнику ударом. Шуто учи, рука меч. Блокирую, перехватывая запястье. Боже, какие тонкие у нее руки… и как болит у меня спина после этого движения.
- Видишь? – говорит она: - это движение вбито тебе в подсознание. Ты – это не Кента, не старик в теле Кенты и ничто из этого. Ты – вот это движение, ты – здесь и сейчас и хватит умствовать. Когда у нас будет время – я с удовольствием поговорю с тобой на эту тему, разобью всех твоих Фрейдов и Юнгов, уничтожу современную психологию как науку, а философию – как веру. Но прямо сейчас меня интересует, какого черта ты дал ударить себя в спину? Ты же знал где она и мог просто устроить засаду. Не отвечать на сообщения и рано или поздно она бы решила, что ты не придешь – и вышла бы сама. Вот тебе и твой урок сразу и демонстрация превосходства – ты же этого добивался? Откуда в тебе самоубийственные нотки, вот что я хочу знать. Мне уже достаточно лет и я не собираюсь искать кого-то еще только потому что мой бойфренд решил прыгнуть под поезд.
- Как приятно знать, что о тебе заботятся – натужно шучу я.
- Когда-то я выговаривала Рыжику за то, что она совершенно не разбирается в парнях. Вечно ей какие-то подонки попадаются – Бьянка опускает руку и садится в свое кресло: - и как ученый я понимаю, что дело тут не в парнях, а в ней самой. Ей нравятся такие. Она порой обожает страдать и устраивать самосаботаж. Но что у меня с этим проблемы… поверь мне, я рада, что ты и я вместе кого-то убиваем, это показывает силу наших взаимоотношений, но я боюсь за тебя…
- Ты рада что мы вместе кого-то убиваем? – спрашиваю я, на секунду забыв про свою спину.
- Конечно – кивает Бьянка: - ведь теперь у нас один путь. Собака, которая укусила хозяина – подлежит устранению. Ты не подумай, что я ограничиваю твою творческую мысль, но я могу достать хорошую кислоту… все рекомендуют плавиковую, она же фтористый водород, но тут хорошая вытяжка нужна и делать нужно ночью, выделений в воздух будет очень много, плюс сажа. Но если ты все же настаиваешь на растворении в кислоте заживо – у меня возражений нет. Желательно ее привести в сознание, чтобы она насладилась ощущениями… и противогаз надеть, а то задохнется от летучих продуктов распада, пока ее ноги будут растворятся. С другой стороны так не будет видно ее лица…
- Да, в такие минуты я понимаю за что я тебя обожаю – говорю я: - ты даешь мне полное ощущение того, что я тут – не самый долбанутый.
- А еще есть…
- Погоди – поднимаю я руку: - ты же отдаешь себе отчет в том, что я не Джокер? А ты не его подружка?
- Конечно – тут же кивает она: - как и ты, который зачем-то надумал себе что переродился. Я верю в то, что ты – старый инопланетянин, который захватил его тело. Замечательно.
- Туше – признаю я: - но все-таки растворять Шизуку в кислоте мы не будем. Пойми одну вещь – если после меня ничего не останется, если, даже будучи живым я не могу вспомнить своих близких людей – то какой во всем этом смысл? Мне трудно объяснить, но я привязался к этой девушке, и она уже мой близкий человек.
- Она пыталась тебя убить. Полоснула тебя