Над сонмом душ, что погружен был весь По горло в яму — ужасов обитель! 118 Тень в стороне нам указал он здесь, Сказав: «Вот он, пронзивший в Божьем храме То сердце, что на Темзе чтут поднесь». 121 Потом я видел в адском Буликаме Главу и грудь взносивший сонм духов, И в их толпе узнал я многих в яме. 124 Все мельче, мельче становилась кровь, Так, что одни скрывала грешным ноги: Здесь перешли мы быстро через ров. 127 «Как бурный ключ на сем конце дороги Мелеет с каждым шагом, так равно И с той страны, — сказал мне спутник строгий — 130 Все глубже, глубже каменное дно. Он вниз гнетет, доколь впадет в те бездны, Где в век стенать тиранству суждено. 133 Там правосудье суд творит возмездный Над тем Аттилой, что был бич земли; Там Пирр и Секст; там вечно токи слезны 136 Сливают с кровью, где на век легли, Реньеро Падзи и Реньер Корнето, Что по дорогам столько войн вели». 139 Здесь вброд провел меня он и поэта.
Песнь XIII
Содержание. Поэты вступают во второй отдел седьмого круга, где наказуются насилователи самих себя — самоубийцы, превращенные в деревья, и расточители, нагие тени, вечно преследуемые адскими псами. Деревья самоубийц образуют густой непроходимый лес, в котором на ветвях вьют гнезда отвратительные Гарпии. Данте слышит человеческие вопли, но никого не видит. По приказанию Виргилия, он ломает ветвь с одного дерева и с ужасом видит истекающую из него кровь и слышит стоны. В дереве заключена душа Пиетро делле Винье, секретаря Фридерика II. По просьбе Виргилия, он повествует о причине, побудившей его к самоубийству, просит защитить на земле честь свою от наветов зависти и дает сведение о состоянии душ в этом круге. Едва Винье кончил, как две нагие тени с ужасом пробегают мимо поэтов, гонимые черными птицами. Впереди бегущая тень Сиенца Лано призывает смерть; другая же, тень Падуанца Иакопо ди Сант’Андреа, в изнеможении укрывается за кустом; псы набегают, рвут ее на части и разорванные члены растаскивают по лесу. При этом они разрывают и куст, который, обливаясь кровью, стонет, и на вопрос Виргилия дает сведение о себе и родном своем городе — Флоренции.
1 Еще Кентавр не перешел пучины, Как в дикий бор вступили мы одни, Где ни единой не было тропины.