— Они то и дело болеют и умирают часто, а родителям горе. Я спрошу у милорда, куда деть волчицу с волчатами.
Аша защемила старухин нос двумя пальцами.
— Делай, что тебе велено. И если этот младенец умрет, ты будешь горевать больше всех.
Старуха заныла и обещала исполнить все в точности. Аша отпустила ее и отправилась к дяде.
Хорошо было снова оказаться в этих стенах. В Десяти Башнях Аша всегда чувствовала себя больше дома, чем в Пайке. Это не один замок, а целых десять, подумала она, увидев его впервые. Девочкой она сломя голову бегала по его лестницам, по крепостным стенам и крытым мостам, удила рыбу с Длинного Мола, дни и ночи сидела над дядиными томами. Этот замок, самый новый на островах, построил в незапамятные времена лорд Теомор Харло. Он потерял трех сыновей еще в колыбели и винил в этом сырые подвалы и обросшие селитрой камни Старого Замка. В Десяти Башнях воздуха больше, они уютнее и стоят в лучшем месте… но лорд Теомор, как пришлось узнать на себе его женам, был человек переменчивый. Жен у него было шестеро, и они столь же мало походили одна на другую, как его десять башен.
Книжная — самая толстая, восьмиугольная и сложена из больших тесаных камней. Лестница расположена в толще стен. Аша быстро поднялась на пятый этаж, в комнату, служившую дяде читальней. Как будто есть комнаты, в которых он не читает. Лорда Родрика редко видели без книги в руках, будь то в отхожем месте, на палубе «Морской песни» или в собрании других лордов. Аше случалось видеть, как он читает, сидя на своем высоком месте под скрещенными серпами. Он выслушивал дело, требующее его разбирательства, произносил приговор… и успевал прочитать страницу, пока капитан стражи не вводил очередного просителя.
Сейчас он сидел у окна за столом, где лежали свитки, написанные, возможно, еще в Валирии до Рокового Дня, и книги в кожаных переплетах с железными и бронзовыми застежками. По обе стороны от него в витых чугунных подсвечниках горели восковые свечи в руку длиной и толщиной. Лорд Родрик Харло ни толст и ни тонок, ни высок ни низок, ни урод ни красавец. Глаза у него карие, волосы каштановые, но короткая холеная борода уже поседела. Словом, человек самый обыкновенный, знаменитый лишь своей любовью к рукописному слову, которую многие островитяне почитали вывихом, недостойным мужчины.
— Дядюшка. — Аша притворила за собой дверь. — Что за чтение увело тебя от гостей?
— «Книга о потерянных книгах» архимейстера Марвина. — Родрик поднял глаза на племянницу. — Гото привез ее мне из Староместа. Хочет сосватать за меня свою дочку. — Он постучал по раскрытому листу длинным ногтем. — Марвин пишет, что отыскал три страницы «Знаков и предзнаменований» — это книга видений, посещавших незамужнюю дочь Эйенара Таргариена перед Роковым Днем. Ланни знает, что ты здесь?
Этим ласкательным именем мать называл один только Чтец.
— Нет еще. Пусть отдыхает. — Аша сняла с табурета кипу книг и села. — Похоже, у Троезубой выпало еще два зуба. Как ты зовешь ее теперь — Однозубая?
— Звать ее я стараюсь как можно реже. Она на меня страх нагоняет. Который час? — Лорд Родрик взглянул в окно на освещенное луной море. — Смотри-ка, стемнело уже, а я не заметил. Что-то ты припоздала. Мы тебя высматриваем уже несколько дней.
— Ветер был неблагоприятный, и мне приходилось думать о пленниках — жене и детях Роберта Гловера. Младшая девочка еще грудная, а молоко у леди Гловер пропало в пути. Пришлось мне причалить на Каменном Берегу и послать людей за кормилицей. Вместо нее они притащили козу. Ребенок чахнет. Нет ли в твоей деревне кормящей матери? Темнолесье — важная часть моих планов.
— Твои планы могут перемениться. Слишком ты задержалась в пути.
— Задержалась и проголодалась. — Аша, вытянув под столом длинные ноги, перелистала лежавшую рядом книгу — записки какого-то септона о войне Мейегора Жестокого с Честными Бедняками. — Пить тоже хочется. Рог эля был бы мне в самый раз, дядюшка.
— Ты же знаешь, что в библиотеке я не разрешаю ни пить, ни есть, — поджал губы лорд Родрик. — Книги…
— Могут пострадать, — засмеялась Аша.
— Любишь ты меня подразнить, — нахмурился дядя.
— Не огорчайся так. Тебе должно быть известно, что моих дразнилок ни один мужчина не избежал. Но довольно обо мне. Как твое здоровье?
— Неплохо, — пожал плечами лорд. — Глаза стали слабеть. Я послал в Мир за стеклами в помощь чтению.
— А тетушка как поживает?
— Она по-прежнему на семь лет меня старше, — вздохнул Родрик, — и убеждена, что Десять Башен должны быть ее владением. С памятью у Гвинессы худо, но об этом она помнит всегда. Мужа она оплакивает столь же безутешно, как и в день его смерти, хотя порой забывает, как его звали.
— Не уверена, что она это и раньше знала. — Аша с шумом захлопнула книгу. — Отца убили?
— Так думает твоя мать.
Было время, когда она охотно бы разделалась с ним сама, подумала Аша.
— А как полагает мой дядя?
— Бейлон упал, когда под ним обрушился подвесной мост. Надвигался шторм, и мост раскачивался при каждом порыве ветра. Так нас, во всяком случае, известили. К твоей матери прилетела птица от мейстера Вендамира.
Аша вынула из ножен кинжал и принялась чистить ногти.
— Миновало три года, и Вороний Глаз возвращается в тот самый день, как умирает отец.
— На следующий день, так мы слышали. Утверждают, что «Молчаливый» был еще в море, когда Бейлон погиб. Однако я согласен, что Эурон вернулся… весьма своевременно, скажем так.
— Я бы сказала по-другому. — Аша вонзила кинжал в столешницу. — Где мои корабли? Я насчитала под замком сорок ладей — этого недостаточно, чтобы ссадить Вороний Глаз с отцовского места.
— Я разослал письма — от твоего имени. Это сделано из любви, которую я питаю к тебе и к твоей матери. Дом Харло собрался весь, и Стонтри, и Вольмарки. Майры тоже, хотя и не все…
— И все они жители Харло, одного острова из семи. С Пайка только Ботли — я видела в чертоге его одинокое знамя. Где корабли с Солтклифа, с Оркмонта, с обоих Виков?
— Бейелор Блэкрид пришел с Блэкрида посоветоваться со мной и тут же отплыл обратно. — Лорд Родрик закрыл «Книгу о потерянных книгах». — Сейчас он на Старом Вике.
— На Старом Вике? — Аша боялась услышать, что все недостающие ушли на Пайк, присягать Вороньему Глазу. — Зачем?
— Я думал, ты уже слышала. Эйерон Мокроголовый созвал вече.
Аша расхохоталась, запрокинув голову.
— Должно быть, Утонувший Бог засунул ерша ему в зад. Вече! Он что, пошутить решил?
— Мокроголовый перестал шутить с тех пор, как утонул. Другие жрецы тоже откликнулись. Слепой Берон Блэкрид, Тарл Трижды Тонувший… даже Седой Буревестник слез со своего утеса и сзывает весь Харло на вече. Все капитаны идут к Старому Вику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});