Читать интересную книгу Мертвым не мстят, или Шутка - Наталья Андреева

– Я просто хотела тебе рассказать, что было после того, как я…

– Умерла, да?

– Откуда ты знаешь?

– Я присутствовал на твоих похоронах. Нет, с Людмилой Сальниковой, а потом Муратовой я знаком не был. Кандидат в депутаты Госдумы Михаил Сальников привлек меня к избирательной кампании уже после гибели своей дочери в горах, чтобы я помог надлежащим образом осветить это в прессе. У меня ведь были большие связи. Вот я и пришел на это дело посмотреть. На похороны. Я лично отбирал твои фото для СМИ. И когда снова увидел твое лицо… Нет, я далеко не сразу тебя вспомнил. Живой человек – это совсем другое. Но все-таки вспомнил. Еще там, на курорте.

– Почему не сказал?

– А зачем? Это твое дело, под каким именем жить, с кем жить и как. Удивился немного, как бы это сказать? Стечению обстоятельств. Сначала твой отец нанимал киллера, потом ты сама обратилась ко мне за тем же. Почему именно вам, Сальниковым, люди так мешают, а? Обязательно надо их убивать?

– Что ты говоришь, Валентин! Какого еще киллера нанимал мой отец?

– Не делай вид, что не знаешь. Депутат Сальников вдруг узнал, что его любимая жена встречается с первым мужем. Некий доброжелатель передал ему фотографии. А надо сказать, что Михаил Федорович был ужасно ревнив. Фотографии эти оказались не слишком откровенные. Ну, стоят они на улице, целуются. Любовь у людей, сразу видно. И он захотел, чтобы этот мужик умер. Исчез. Думал, что таким способом вернет свою жену.

– Я не знала, что он решит его убить, – хрипло сказала Люда. Валентин рассмеялся:

– Неужели это ты их снимала?

– Да. Я.

– Как я сразу не догадался! – Теперь его смех был невеселым. – Дамочка на грязных «Жигулях». Я сразу понял, что в парике. Но лица тогда не разглядел. Я тебя быстро срисовал и долго не мог понять, кто ты. Конкурирующая фирма? Сальников нанял кого-то еще? Признаюсь, ты мне мешала.

– Красный «Гольф». У тебя тогда был красный «Гольф».

– Я ведь, грешным делом, решил тебя тогда подставить. – Валентин сделал паузу, а потом спросил: – Ведь это тебя он в тот вечер ждал в офисе в девять часов?

– А пришел ты. Но как же так? Почему? Ты же только посредник?

– Да, сейчас посредник. А тогда твой отец меня за горло взял. Крутой был мужик. Еще бы! Старая закалка! Бывший партийный босс! Он мне подсказал, чем надо заняться в то нелегкое для всех время. На партийных делах он меня и взял. На кассе. Я освободился, лишь когда он умер. От, скажем так, моральных обязательств. Мощный у Сальникова был на меня компромат. Так что, Ляля, у нас с тобой в некотором роде один папа. У тебя родной, а у меня крестный. И ты мне вроде как сестра.

– Я тебе не сестра! Я тогда чудом в тюрьму не села! И все из-за тебя! Хорошо, Якушев подвернулся!

– Якушев, Якушев… Постой… Твой муж, да?

– Он приехал чуть раньше меня. И первым нашел Алексея Петровича и тот пистолет, что ты предусмотрительно на столе оставил.

– Что ж, чистое было дело. Меня даже ни разу потом не побеспокоили. А ты молодец, раз сумела вывернуться. Я сразу почувствовал в тебе родственную душу. Так что не переживай, Ляля. Ты же меня сегодня не за этим позвала? Не отношения выяснять?

– Погоди… Я все никак не могу успокоиться.

– Возьми себя в руки. Дело прошлое.

– Но ведь все могло быть по-другому!

– Не могло. Во всяком случае, для меня. Если бы я тогда вдруг вылез из своего красного «Гольфа» и подошел к женщине на бежевых «Жигулях», она никогда не стала бы мне так же дорога, как ты. Понимаешь?

– Но почему?

– Потому что я не мог полюбить ту женщину. Мне обязательно надо было встретить эту.

Когда Валентин ее обнял, Люда не выдержала и расплакалась, повисла у него на руках. Ноги подогнулись, и она не сопротивлялась, когда Валентин молча повел ее к ближайшей скамейке. Какое-то время они сидели обнявшись и просто молчали.

– Значит, это не такая уж глупая история? – спросила она, всхлипнув в последний раз.

– Ты имеешь в виду нашу с тобой любовь? Да уж глупее не придумаешь. Свела же судьба, а? И кто тебе на этот раз мешает? Не Леня ли?

– Леня утонул, – коротко сказала она.

– Да ты что? – Он помолчал немного. – Но это даже к лучшему. Я уж испугался, что ты предпочтешь его. Он моложе и красавчик. Женщины таких любят.

– Только не я.

– А проблемы-то с кем?

– Я хочу, чтобы умер мой муж, – не стала тянуть Люда.

– Ляля, да ты что? – поморщился он. – Не проще ли развестись?

– Нет. Не проще. Или я его, или он меня.

– Что ж, раз так… Где, когда?

Люда достала из сумочки фотографию:

– Это он. Без комментариев. Сволочь редкостная.

– Ты его так ненавидишь? – он взял фотографию.

– Нет таких слов, чтобы это описать. Убей его, прошу. Или сделай так, чтобы его убили. Иначе умру я. И чтоб на меня не упало и тени подозрений. Я должна остаться чистой. Стопроцентное алиби. Мы во вторник собираемся поехать на похороны. Вместе. Отдать дань памяти сотруднику нашей фирмы. Поэтому и я, и Якушев, оба будем ночевать на новой квартире. Я скажу, что пора переезжать, тем более что ремонт сегодня закончили. Я сама разогнала рабочих. Хватит. Никого не хочу видеть. Так вот: напротив старый дом, жилой, но под снос, половина квартир пустует. Там наверняка есть чердак. Или пусть он затаится на лестничной клетке, как ему удобнее. Он профессионал, небось сообразит. В десять часов утра, плюс-минус пятнадцать минут, мы с мужем выйдем из подъезда. Скорее, плюс, потому что Якушев копуша. Гараж я пока не купила, машина будет стоять у подъезда. Пока мы к ней идем, у твоего парня будет пять минут. В десять утра на улице народу немного. Дворик тихий, к тому же проходной. Уверена, если он заранее все осмотрит, то уйдет легко. А я постараюсь упасть в обморок и отвлечь на себя внимание. Короче, подыграю, как смогу.

– Очень разумно.

– Я хочу, чтобы это сделал тот же человек, что и в прошлый раз. Я ему доверяю.

– И это разумно.

– Тариф тот же?

– Да.

– Я привезла. Я эти деньги неделю с собой вожу.

– Зачем?

– Чтобы чувствовать, что он уже мертвый.

– С тобой все в порядке? – насторожился Валентин.

– Не беспокойся. Это последнее, что мне осталось сделать.

– А потом?

– Потом все сначала.

– А знаешь, это была хорошая идея, с твоей смертью. Иногда так хочется начать жить с чистого листа! Исчезнуть, осесть где-нибудь в маленьком провинциальном городишке, читать философов и выращивать огурцы с капустой. Оказывается, у каждого из нас есть в душе маленький домик, даже у меня. С чистенькими занавесочками на окнах, с уютной спаленкой и гостиной, где по вечерам горит камин. Всю жизнь мы терпим неудобства большого города, но приходит время, и хочется оказаться в полной тишине. Покоя хочется, наконец.

– Что мешает? Тебе, например?

– Есть одно необходимое условие.

– Какое?

– Солить огурцы с капустой не мужское занятие. И вообще, в любой мужской мечте обязательно присутствует женщина.

– Я не умею солить огурцы, – ее глаза опять стали влажными. Ведь это не Глебушка, с кем, единственным, как ей всегда казалось, она могла бы быть счастлива. Валентин на него не похож. Неужели же именно он и есть ее, Людин, мужчина? Встретились наконец! Ох, как же долго она к этому шла! – Я не умею солить огурцы, – повторила Люда.

– Значит, будешь солить помидоры. Так что, Ляля?

Она вспомнила последние пять лет своей жизни: бешеную гонку за большими деньгами, постоянную войну с мужем, претензии мачехи и, последнее, смерть Лени. Валентин прав: надо бежать от всего этого. Исчезнуть. Все продать, изменить имя, наплевать на бизнес, на эти тараканьи бега. Покоя наконец хочется. И она тихо сказала:

– Позвони мне. Когда все утрясется, позвони.

Они поднялись со скамейки и так же медленно, как и пришли, двинулись по асфальтовой дорожке к выходу из парка. Золотые денежки желтых листьев, осыпавшиеся с деревьев, под их ногами превращались в обычную грязь…

Люда подождала, пока отъедет машина Валентина, а потом внимательно прислушалась. Окружающий ее мир снова звучал. Ярко, сочно, и ей снова захотелось жить. Аппетитно запахло жареными пончиками, и она почувствовала зверский голод. Да так, что готова была запихнуть в себя любую дрянь, лишь бы эта дрянь оказалась съедобной. Усилился дождь, и ей стало холодно и мокро. Чувства вернулись. Серебристая «Тойота» показалась Люде самой красивой машиной на свете. И с новой силой вспыхнула в душе ненависть к Якушеву. Из-за него все. Из-за этой крысы. Так пусть он сдохнет!

…Весь следующий день она находилась в приподнятом настроении. Несмотря на то, что в офисе было тоскливо и почти все сотрудники фирмы отпросились завтра на Ленины похороны. Якушев на работу не явился, но Люда вела себя так, словно его больше не существовало. С этим покончено. Пусть воет хоть в одиночестве, хоть при ней:

– Это ты его убила-а-а! Я знаю, что ты-ы-ы! Сука-а-а-а!!!

Она не вступала с Якушевым в пререкания, вообще не разговаривала, а вечером постаралась пореже с ним встречаться, благо что квартира теперь была огромная. Во вторник утром муж пошел за ней покорно, словно бычок на веревочке. «Это хорошо, что он туго соображает и гораздо медленнее, чем я, выходит из состояния стресса», – думала Люда, запирая дверь квартиры. Якушев намерен ей мстить, может, прямо с похорон в прокуратуру решил отправиться? В любом случае она его опередила. Он все равно мертвый, а она… Она теперь живая!