И точно: не успели они дожевать рыбу, как у Чимоданова завибрировал мобильник.
Нату они нашли в отделе «Товары для ванной», где она, с явным вызовом общественному мнению, чесала спину туалетным ершиком. Меф случайно заметил, что безымянный палец правой руки заклеен у Вихровой пластырем.
Пышущий здоровьем Евгеша Мошкин, на которого оглядывались все барышни типажа ценительниц природных начал, обнаружился в отделе «Кухня», где он, скромно поджав великанские ножки, сидел на высокой барной табуретке. С ним рядом, подбоченившись, стояла маленькая решительная Катя и охраняла свою собственность. Парочка идеально вписывалась в схему: добрый лось и злая оса. Оса вилась вокруг лося, жалила его и заставляла шевелиться.
Порой Меф задумывался, как возникают такие расклады. Изначально один человек проявляет дурные черты характера, а другой под него подстраивается? Или каждый ищет себе пару по привычному распределению ролей: палач и жертва, папик и папочкина дочка, раздолбай и отличница, коммерсант и милая дурочка?
Увидев Мефа, Мошкин тревожно спрыгнул с табуреточки и зачем-то спрятал за спину руку. Маленький и встопорщенный Чимоданов ткнул его кулаком в ребра.
– А эта здесь зачем? Мы же договорились: сегодня ни за что! – прошипел он.
– Я пытался! Она сама… – робко промямлил Евгеша.
– Увязалась? – громко переспросил Чимоданов.
Девушка Мошкина начала белеть. Губы запрыгали.
– Кать, не заводись! – испугался Евгеша. – Катя, умоляю: молчи!
Катя посмотрела на него как на предателя.
– Чего ты меня затыкаешь? Ты друзей своих сначала заткни! – вспыхнула она, смело кидая в общую кучу и Мефа.
Мошкин попытался удержать ее за руку. Катя только этого и ждала. Она вырвала запястье, резко повернулась и пошла. Там, где она проходила, полки осыпались предметами. Евгеша кинулся следом, но Чимоданов поймал его за локоть.
– Да никуда она не денется!
Мошкин, страдая, смотрел на ее спину.
– Уйдет, уйдет!.. Точно уйдет! – стонал он.
Катя стремительно дошла до огромного, простиравшегося в бесконечность зеркального шкафа в конце зала, несколько замедлилась и исчезла в соседнем зале «Кабинет и офис».
– Даже не обернулась! Это конец! – трагически произнес Мошкин.
– Ты что, глупый? А чего, думаешь, она к шкафу пошла? Чтобы видеть: бежишь ты за ней или нет! – гоготнул Чимоданов.
Мошкин провел рукой по лицу.
– Странная вещь! Когда Катя говорит, мне кажется, что она права. Когда вы говорите, мне кажется: вы правы. Почему так, а? – произнес он в глубокой задумчивости.
– Возвращается! Скорее! – крикнула Вихрова, забежавшая вперед, чтобы следить за Катей.
Мошкин заметался. Не растерявшийся Чимоданов схватил его под локоть и, шепнув «За мной!», потащил прямо на гору кастрюль. За кастрюлями обнаружилась дверь «Посторонним вход воспрещен!», сдавшаяся пластиковой карточке Петруччо.
Спустя минуту все сидели в тайной комнате. Ната пристально разглядывала Мефа.
– Выглядишь отвратно! – сказала она, используя право старого друга на законное хамство.
Мефа это не удивило. Он заявил, что уже пару дней ощущает себя помидором, в который вогнали шприц и тянут из него соки. Ответ почему-то очень смутил его друзей, которые начали кашлять и переглядываться. Одна Вихрова осталась более или менее спокойна.
– Об этом мы и хотели поговорить. Подчеркиваю! Это из-за нас! – сказал Петруччо.
– Чего из-за вас? – не понял Меф.
Чимоданов сунул под нос Мефу сжатый кулак и потряс им. Буслаев не сразу понял, что должен испытывать по этому поводу: ужас или радость. Потом разобрался, что ему показывают кольцо. Узкое и тесное, оно сдавливало палец его приятеля, делая его сизым.
– А мылом не пробовал? – сочувственно поинтересовался Буслаев.
Мошкин вытащил из кармана руку, и Меф увидел на ней такое же кольцо.
– Чем угодно! Даже в мастерскую ходили распиливать! Бесполезно! Их дал нам Тухломон. Кольца исполняют мелкие желания. Мы сообразили, что это ловушка, когда поняли, что кольца не снимаются! Это ужасно, да?
Мефа больше бы удивило, если бы с подарком Тухломона оказалось все в порядке.
– Ну ясное дело!.. А силы-то они откуда берут?
Чимоданов крякнул.
– А ты еще не понял?.. Ты же сам сказал про помидор!
Меф встал. Его головокружения, слова Прасковьи, кровь из носа, смущение друзей – все мгновенно увязалось в единую цепочку.
– То есть, если бы кольца снимались, я бы ни о чем не узнал? – мрачно уточнил он.
– Мы думали: у тебя-то сил много! – с вызовом заявила Ната. – Желания-то, и правда, были мелкие. У меня штук пять, у Мошкина два, у Петруччо – три. Не могли твои силы на них истратиться! Эй, куда ты? А помогать нам избавляться от колец?
Меф встал и пошел, лавируя между коробками. Он ощущал себя человеком, только что потерявшим трех друзей. Он шел и смутно ожидал, что хоть кто-то скажет ему «прости», но «прости» так никто и не сказал. Всех волновало совсем другое.
Заплутав в проходах, Меф вынырнул на кухне ресторана самообслуживания. Тут на него заорали и, замахнувшись поварешкой, вытолкнули в середину очереди. Кое-как он пробился против людского движения и нырнул под дутые поручни.
Магазин он знал плохо. Запутался и свернул не в ту сторону. В отделе «Детские товары» маячили две знакомые спины. Одна спина – широкая и на вид мягкая. Другая – мотоциклетно-кожаная. Спины деловито разглядывали детскую кроватку. Когда они одновременно склонились над ней, Меф окончательно убедился, что это Улита и Эссиорх.
Рукопожатие Эссиорха было сильным и кратким. Улита показалась Мефу не такой, как обычно. Мечтательно-затаенной, самоуглубленной. Дальше возникла заминка. Меф надеялся, что Эссиорх хоть что-то скажет о Дафне. Как она устроилась в Эдеме, хорошо ей или плохо без него. Расспрашивать о ней сам Меф не пожелал. Не мог же он произнести: «Я зову ее каждое мгновение! И она не откликается!»
Но Эссиорх о Дафне не упомянул. Тогда Мефодий рассказал ему о кольцах. Эссиорх отнесся к этому серьезно. Его абсолютно не удивило, что Мошкин, Чимоданов и Ната сейчас в том же магазине.
– Единство времени, места и действия – не изобретение классической трагедии. В важнейшие моменты жизни накладываются миллионы факторов, а человек отмечает три или четыре и считает это натяжкой. Чтобы два человека – необязательно Он и Она, а просто два любых человека – встретились в автобусе, потребовалось сто миллиардов идеально подогнанных случайностей. А люди хамят друг другу и расходятся, не обменявшись даже улыбкой, – сказал Эссиорх.
Мефодий оглянулся на Улиту. Бывшая ведьма честно пыталась усесться на красного коня-качалку. К этому призывала табличка на стене: «Крушите наши игрушки! Они неубиваемые!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});