Читать интересную книгу Вечерня - Эд Макбейн

Он остался ждать в вестибюле. Снаружи шумел дождь в водосточной трубе. Любопытно, чем они здесь занимаются? Читая сообщения обо всех этих сенсационных ритуальных убийствах, о том, как люди убивают людей в честь дьявола, начинаешь думать, что весь мир поклоняется сатане. Режут горло младенцам, сливая кровь в жертвенники. В большинстве из этих культов в жертву приносились куры или козы, вряд ли люди эти были так глупы и безрассудны, чтобы дойти до человеческих жертвоприношений. Здесь, в этом городе, не было законов, запрещающих принесение животных в жертву. Но кто скажет, что, бросая раков в кипящую воду, вы не совершаете подобное жертвоприношение? Но были законы, запрещающие негуманные методы убийства, и если у вас вдруг появилось желание взять с поличным тех, кто практикует жертвоприношения животных, вы всегда могли поймать их на этом дерьмовом нарушении! Но он пришел сюда не для преследования культа. Он должен кое-что выяснить о…

— Мистер Карелла?

Он обернулся.

В вестибюле появился, выйдя из-за портала, высокий блондин. Как и та женщина, он носил джинсы, белую тенниску со знаком в виде дьявольской головы. И он тоже был босиком. Стройная фигура штангиста. Гладко выбрит. Карелла мог поспорить на месячную зарплату, что этот кот сидел в свое время в тюрьме. Изгиб почти совершенного носа, если в его когда-то не перебили. Рот Мика Джаггера. Жемчужно-белые зубы. Такие же синие, как у той женщины, глаза, уж не брат ли они с сестрой?

— Я — Скайлер Лютерсон, — улыбаясь, представился он. — Добро пожаловать в церковь Безродного!

Он протянул руку. Они обменялись коротким рукопожатием. Пожатие Лютерсона было твердым и сухим. Карелла где-то вычитал, что такое пожатие — признак характера. В отличие от вялого и влажного, предположил Карелла. Он был готов биться об заклад на еще одну месячную зарплату, что огромное число убийц в мире обладает именно таким твердым и сухим пожатием.

— Заходите! — сказал Лютерсон и повел его сквозь арку в сторону, противоположную той, откуда он вышел; они прошли по каменному коридору мимо пустых ниш, а затем он отворил тяжелую дубовую дверь в отделанную деревом комнату, когда-то служившую библиотекой, а сейчас украшенную рядами пустых полок. В центре комнаты стоял стол из дорогого магазина. Позади него было одно, а впереди два кресла. В углу комнаты торшер с кремовым абажуром. Лютерсон сел за стол, Карелла расположился напротив.

— Итак, — сказал Лютерсон, — надеюсь, вы продвигаетесь в вашем расследовании?

Кисти рук сцеплены, но пальцы мягко касаются друг друга. И смотрит на Кареллу поверх своих рук, приятно при этом улыбаясь.

— Не особенно, — отозвался Карелла.

— Жаль слышать это. Я полагал, когда мы предложили наше сотрудничество, что оно, по крайней мере, снимет всякие сомнения с этой стороны дела. То есть, что в этом может быть замешан кто-то из нашей церкви. Я говорю об убийстве патера.

— Угу, — согласился Карелла.

— Вот почему мы попросили его сходить в полицию. Хоббса. Как только выяснили, что это он испортил ворота.

— По правде говоря, из-за него я и пришел.

— Да?

Синие глаза раскрылись от удивления.

— Да. Мы хотели отыскать его мать, но в телефонном справочнике ее нет, и мы…

— Тогда почему бы вам не спросить об этом у Хоббса?

— Мы спрашивали, но он не знает.

— Он не знает номера телефона своей матери?

— Они не ладят. Шесть месяцев назад она переехала, и никто из них с тех пор не пытался связаться друг с другом.

— Да, конечно, я хотел бы вам помочь, но…

— Хоббс никогда вам о ней не рассказывал?

— Нет. Честно говоря, я вообще впервые говорил с Хоббсом в прошлую субботу.

— Я думал, он ваш постоянный прихожанин. Если верить Джереми Сэчсу.

— Да, я знаю Джер…

— …он привел Хоббса в вашу церковь где-то в марте.

— Я знаю Джереми, и, может быть, это так и есть. Но, понимаете, люди приходят и уходят. У нас нет постоянной паствы. Многих привлекает новизна церкви, а когда они начинают понимать, что здесь — серьезная религия, видите ли, мы — серьезные верующие, они перестают ходить.

— И вы никогда до последней субботы не беседовали с Хоббсом?

— Совершенно верно.

— Но вы его здесь встречали, не так ли?

— Точно не припомню. Но, если Джереми говорит, что он ходит сюда с марта, у меня нет причин ему не верить. Просто я не был знаком с ним лично.

— И поэтому у вас нет никакой информации о его матери.

— Нет.

— Об Эбигайль Хоббс.

— Прошу прощения, нет.

— И вы никогда ее не встречали?

— А как бы я ее встретил?

— Ну, положим, она могла бы прийти сюда, стремясь…

— Нет, я никогда не встречал никого по имени Эбигайль Хоббс!

— Думаю, вы бы ее запомнили, если бы она приходила сюда?

— Да наверняка бы запомнил.

— Перед тем, как идти к отцу Майклу, она могла попросить вас переговорить с ее сыном, убедить оставить эту церковь или что-нибудь вроде этого. Значит, вы ничего подобного не припоминаете?

— Ни-че-го! Определенно могу сказать, что не знаю никого по имени Эбигайль Хоббс.

— Ладно, благодарю вас, мистер Лютерсон, — сказал Карелла и вздохнул. — И признателен, что вы уделили мне время.

— Не стоит. Заходите запросто, когда вздумается, — сказал Лютерсон, встал из-за стола и снова протянул руку.

Они обменялись рукопожатием. Твердая и сухая рука ученика дьявола!

— Я провожу вас, — сказал Лютерсон.

«Такое бывает лишь в кино!» — подумал Карелла.

* * *

Она сказала ему, что после обеда будет на прослушивании и что они могут встретиться в центре у театра Алисы Вайс в пять часов. К этому времени она должна освободиться. Сейчас Хейз ожидал ее у театра под навесом, глядя на дождь, на прохожих, бегущих к подземным переходам и по домам. Как бы ему тоже хотелось побежать домой! А вместо этого он стоит здесь и ждет Крисси Лунд.

Сразу после совещания в кабинете лейтенанта Карелла рассказал ему, что Алексис О'Доннелл видела на Пасху у отца Майкла блондинку. Это еще вопрос, была ли этой блондинкой Крисси; в мире невероятно много блондинок, включая и саму Алексис. Но Хейза беспокоило то, что это могло быть и правдой. Потому что кем бы ни была эта блондинка, отец Майкл обвинял ее в шантаже. А шантаж, другими словами вымогательство, определяется в разделе 850 Уголовного кодекса штата как «получение собственности от другого лица путем угроз или применения силы». И среди перечисленных угроз при вымогательстве: раскрытие тайны, порочащей данное лицо.

Если, предположим, некая блондинка спорила на Пасху с отцом Майклом, угрожая выставить на показ их любовную связь, ежели он не заплатит ей круглую сумму или не отдаст какие-то ценности — домик в деревне, браслет с алмазами, арабского скакуна с выставки, — это было бы шантажом.

«Это — шантаж!» — так вскричал патер.

Если верить Алексис О'Доннелл, которая видела блондинку.

Шантаж, или вымогательство наказуемы сроком максимумом до пятнадцати лет.

Можно долго просидеть в тюрьме за рекой за то, что вы угрожали кому-то проболтаться, если вам не заплатят! А эта потенциальная возможность отсидки за городом часто дает добрый повод для убийства. Чаще всего, конечно, к этому прибегает жертва, которая убивает своего шантажиста. Лучше убийство, чем разоблачение! А что, если жертва отбрасывает все страхи и грозит сообщить о попытке шантажа? А? «Забери себе все, грязная мерзкая крыса!»

Не так смешно, когда это случается в реальной жизни!

Если Алексис О'Доннелл все видела и слышала, то в Пасхальное воскресенье к отцу Майклу приходила блондинка, она угрожала ему, и он расценил это как шантаж. Если этой блондинкой была Крисси Лунд…

— Привет! Давно ждешь? — спросила она и взяла его за руку.

* * *

Карелла прохаживался у здания «First Fidelity Savings and Trust», когда в пятнадцать минут пятого из банка вышел Эндрю Хоббс. Без головного убора и зонтика, он поднял воротник плаща, втянул голову в плечи и смело шагнул в льющий как из ведра дождь.

— Мистер Хоббс! — позвал его Карелла, устремляясь ему навстречу. — Прошу прощения за беспокойство…

— Ах, это вы! — воскликнул Хоббс.

— Мы так и не смогли найти вашу мать…

— Не желаю ничего слышать об этой суке!

Дождь был нескончаем. Оба почти бежали, пытаясь спрятаться от него. Хоббс, очевидно, хотел побыстрее добраться до киоска в переходе на углу, а Карелла просто следовал за ним. Когда они, наконец, нырнули на станцию подземки, Карелла, схватив Хоббса за руку, развернул его и приказал:

— Задержись на минуту, понял?

Хоббс полез в карман брюк за жетоном на метро. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а плащ, брюки и ботинки насквозь промокли. Он нетерпеливо скинул руку Кареллы, нашел жетон, взглянул на платформу, не подходит ли поезд, и так же нетерпеливо спросил: