Читать интересную книгу Гитлер_директория - Елена Съянова

Ориентируйте всех своих командиров, всех фюреров СС на следующее: лишь тогда, господа, мы по-настоящему будем бодрствовать, так как именно тогда немало людей почиет на лаврах. Я так разбужу СС, буду держать их в таком состоянии максимального бодрствования, чтобы мы смогли немедленно приступить к переустройству Германии. Немедленно начнется работа по «германизации», так как именно к тому времени поспеет урожай и его можно будет отправлять в зернохранилища. Мы издадим закон о мобилизации ряда призывных возрастов. Затем мы немедленно приведем все наши соединения войск СС в наилучшую форму в плане снаряжения и подготовки. В течение первого полугодия после войны мы будем продолжать работать так, как будто бы на следующий день назначено наступление большого масштаба. Если Германия во время переговоров о мире или перемирии сможет располагать оперативным резервом в 20, 25 или 30 свежих дивизий СС, это будет весьма авторитетный фактор[5].

Когда мир будет окончательно установлен, мы сможем приступить к нашей великой работе на будущее. Мы начнем создавать поселения на новых территориях. Мы будем прививать молодежи устав СС. <…> Само собой разумеется, что наш орден, цвет германской расы, должен иметь самое многочисленное потомство. <…>

Я уже сегодня обратился к фюреру с просьбой, чтобы СС, — если мы до конца войны выполним свою задачу и свой долг, — было предоставлено преимущественное право стоять на самой дальней восточной германской границе и охранять ее. Полагаю, что этого преимущественного права у нас никто не будет оспаривать. Так мы будем иметь возможность практически обучать обращению с оружием молодежь каждого призыва.

Мы будем диктовать Востоку наши законы. Мы будем рваться вперед и постепенно дойдем до Урала. Я надеюсь, что это успеет сделать наше поколение, что любая наша дивизия каждую вторую или третью зиму будет проводить на Востоке. <…> Тогда у нас будет происходить здоровый отбор на все будущие времена. Этим мы создадим предпосылки к тому, чтобы весь германский народ и вся Европа, ведомая, упорядоченная и направляемая нами, на протяжении поколений смогли выстоять в борьбе за свою судьбу — с Азией, которая, несомненно, снова выступит. Нам неизвестно, когда это будет. Если в то время с другой стороны выступит людская масса в 1–1,5 миллиарда человек, то германский народ, численность которого, я надеюсь, будет составлять 250–300 миллионов, а вместе с другими европейскими народами до 700 миллионов, к тому же имея плацдарм, растянувшийся до Урала, а через сто лет и за Урал, выстоит в борьбе с Азией за существование…».

Выделенный текст принадлежит Эйке — и это наиболее четкие, однозначные и как будто задающие тон фразы. Не знаю, произносил ли он их «на открытом воздухе» или просто написал, но Гиммлеру они явно пришлись ко двору, причем не для юнцов из «Орденсбурген», а для своих коллег, группенфюреров СС.

А вот какие «лекции» читал Эйке для взрослых, например, по поводу обращения с мирным населением и заключенными. Приведу один пункт из документа за подписью Эйке еще в бытность его на должности главного инспектора концлагерей. В этой «инструкции» 1937 года описываются варианты пыток «для помещений», а в пункте № 8 предлагается «гуманная возможность избежать физического контакта». Гуманная для психики палача, естественно.

Рекомендуется наносить сильные удары тяжелыми предметами не по телу, а по широкой доске, положенной на спину заключенному, причем повторять удары следует «до обильного кровотечения изо рта, носа и ушей и потери сознания».

Другой пример. Начало февраля 1943-го, Украина, бои за Харьков. Эйке отдает приказ танкистам дивизии «Мертвая голова» «наказать» нескольких сильно обгоревших советских танкистов, взятых в плен. При этом не забывая и о «воспитании» своих. Он велит посадить русских в свои танки, по одному в каждый, а экипажам проехать по мосту, на котором разложены — на этот раз на спине, лицом вверх — пленные партизаны. Затем заставляют советских танкистов «вычистить мост».

Принято считать, что личная жестокость сопровождается личной же трусостью. Жестокий трус омерзителен, но в военное время не так «продуктивен», как жестокий храбрец. Эйке был храбр. В бою он находился в самом опасном месте, под огнем, в передовом танке, в окопе. Нечувствительный к чужой боли, он казался нечувствительным и к своей. Подорвавшись на мине, с развороченной ступней, он оставался на передовой и продолжал отдавать приказы.

Дивизия «Мертвая голова» в ходе боев несла огромные потери. Эйке открыто заявлял, что командование желает сражаться за счет СС до последнего солдата. Он пошел на серьезный конфликт со своим непосредственным начальником, командующим 2-м корпусом графом Брокдорф-Алефельдом, обвинив его в том, что тот намеренно жертвует его дивизией, щадя остальные части.

Прямо и в довольно грубой форме он доложил об этом фюреру. Гитлер обещал отвести «Мертвую голову» с Восточного фронта для пополнения, но слова не сдержал. Ситуация была тяжелой, дивизию бросали в прорывы: солдаты Эйке дрались как звери — такие же храбрецы, как и их командир.

Некоторые историки полагают, что обвинения Эйке в адрес графа Брокдорф-Алефельда были справедливы. Участник заговора против Гитлера, аристократ старой закваски, граф презирал «мясников» из СС и жертвовал ими в первую очередь, что признавал позже и сам Гиммлер. Но не только старый аристократ на дух не выносил командира «Мертвой головы». Главным его ненавистником до самого конца оставался Рудольф Гесс. И он, и Геринг, и Лей, и Штрейхер и другие «старые бойцы» не простили Теодору Эйке личной физической расправы с Ремом (которого сами же и приговорили!). Несмотря на все заслуги перед режимом, фанатичную храбрость и ранения, только после того, как Рудольф Гесс навсегда выпал из окружения фюрера, Эйке получил доступ «ко двору» и наконец был награжден лично Гитлером (в день его рождения), «как полагалось»: звание обергруппенфюрера и генерала СС, Рыцарский крест с дубовыми листьями. Тем не менее утверждение другого обергруппенфюрера СС Хауссера о том, что Эйке всегда «рвался» в свою дивизию, в каком бы физическом состоянии он ни находился (в сентябре 1941 года, например, он вернулся на фронт с костылем), так как «в Берлине его видеть не хотели», мне кажется надуманным.

Теодор Эйке был плоть от плоти, и я бы еще сказала, дух от духа порожденной и воспитанной им «Мертвой головы» — образцовой дивизии СС — тех самых, особых, не входящих ни в вермахт, ни в полицию, а созданных для «выполнения специальных заданий полицейского характера» политических частей НСДАП (из приказа Гитлера от 17 августа 1938 г.).

Именно на легендарного командира образцовой дивизии СС «Мертвая голова», показывавшего всему миру «образцы» твердости и храбрости германского солдата-завоевателя, рейхсфюрер СС Гиммлер призывал равняться командирам и личному составу всех дивизий войск СС, созданных на этнической основе из того отребья, которое Гиммлер готовил для выполнения «политических функций» по отношению к их соотечественникам.

Мильх

— Он позвонил мне и начал говорить… Но первых фраз я не поняла.

— Он был пьян?

— Он теперь всегда пьян… то есть, всегда был пьян, весь последний год. Но вчера утром… Это было что-то другое. Я все поняла… Да, я все поняла. Я просила его подождать меня… говорила, что сейчас к нему приеду… (плачет).

— Что именно он говорил вам по телефону? Что вы слышали?

— Я слышала, что он на пределе, что он… (плачет).

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить его слова. Что он вам говорил?

— Он говорил, что больше не может все это выносить. Он сказал: «Прощай, Миди, молись за меня хоть ты». Он сказал, что оставил записку Герингу… Он сказал: «Я не могу больше, не могу… Они всё погубят, эти жиды, а Геринг — старый осел». Он так сказал, кажется.

— Пожалуйста, фрау, продолжайте. Что-то еще?

— Нет. Он только повторял, что больше не может.

— Он называл еще имена?

— Нет, но когда я приехала… в записке…

— Ее содержание нам известно. Что-то еще он вам говорил?

— Нет…

Копия стенограммы от 16.11.1941 г. была передана из гестапо лично Герингу и таким образом с частью архива Министерства авиации попала в материалы Нюрнбергского процесса.

Это расшифровка стенограммы части беседы, вернее, допроса любовницы генерал-полковника, начальника Технического управления Министерства авиации Эрнста Удета, совершившего самоубийство у себя дома, в Берлине, 15 ноября 1941 года.

В предсмертной записке, которую он оставил своему непосредственному начальнику и близкому другу Герману Герингу «эти жиды» названы по именам: генерал-майор Карл-Август фон Габленц, начальник Управления снабжения Люфтваффе, и генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх.