Кастильо Армас охотно присоединился к этой кампании. Он и сам уже провел первую серию репрессивных мер, направленных на укрепление его власти — на фоне сворачивания всех реформ. 19 июля «Освободитель» создал Национальный комитет по борьбе с коммунизмом, после чего был принят «Закон о превентивно-карательных мерах против коммунизма», который предполагал смертную казнь за обширный спектр преступлений, включая так называемый «политический саботаж». Аграрная реформа была отменена, а все политические партии, трудовые союзы и крестьянские организации объявлены вне закона. «Вредными» были объявлены романы Виктора Гюго и Достоевского, а также книги известного гватемальского писателя (и будущего обладателя Нобелевской премии) Мигеля Анхеля Астуриаса, который даже был лишен гражданства.
И все равно госсекретарь Даллес не был удовлетворен. Он настаивал на том, чтобы Кастильо Армас начал преследование тех семисот человек, которые укрылись в иностранных посольствах в столице Гватемалы. Он дошел до того, что предложил Армасу гарантировать коммунистам выезд из страны, но только в одном направлении — прямиком в Москву, однако новый гватемальский диктатор отказался пойти на это, видимо чувствуя, что столь откровенное нарушение международных норм права будет чрезмерным даже для него, и в начале августа он разрешил выдачу виз большинству тех, кто скрывался в посольствах. Когда новость об этом достигла аргентинского посольства, ликованию не было предела.
В середине августа поступила первая партия виз, но жизнь Эрнесто ничуть не изменилась. Он все так же играл в шахматы, посылал весточки Ильде и наблюдал за своими товарищами по заточению, составляя их психологические портреты.
Ильда дважды приходила к посольству, находившемуся теперь под усиленной охраной, но внутрь ее так и не пустили. Астма продолжала мучить Эрнесто. Он решил один день не есть, чтобы проверить, не поможет ли это «очистить» его организм. Ильда послала ему баночку меда и письмо.
Дневниковые записи Эрнесто, в основном посвященные характеристикам окружающих людей, отражают монотонность его жизни в посольстве. Он пробовал помогать на кухне, но потом жаловался, что его это изматывает. Слабость в мышцах свидетельствовала о том, что он в неважной форме. Психологические зарисовки Гевары становятся более ехидными, и особенно критично он отзывается о представителях гватемальской левой молодежи, которые к тому же все как один были поэты. Стихи восемнадцатилетнего студента Марко Антонио Сандоваля, например, были «отравлены размышлениями о смерти», при том что сам Сандоваль отличался «безудержным самолюбованием». Когда другой поэт, Уго Бланко, сбежал из посольства, перепрыгнув через ограждение, Эрнесто написал: «Он не только плохой поэт, но я даже думаю, что он не очень умный человек».
Пропуска, дававшие право выезда за рубеж, продолжали потихоньку поступать в посольство, а затем пришла новость, что Перон решил предоставить политическое убежище в Аргентине всем укрывшимся в аргентинском посольстве, а также членам их семей. Тем людям, к которым Эрнесто испытывал расположение, он дал своего рода верительные грамоты — письма своим родным и друзьям.
Однажды ночью в посольство проник скрывающийся от властей лидер коммунистов Виктор Мануэль Гутьеррес — ему удалось перелезть через стену. Поскольку Гутьеррес находился в списке людей, которых разыскивал режим Кастильо Армаса, между аргентинским послом и властями Гватемалы разгорелся скандал, однако Гутьерресу предоставили убежище.
Вскоре после этого события Гевара вместе с двенадцатью другими смутьянами-«коммунистами» оказался заперт в гараже посольства. Согласно записям Эрнесто, более чем лаконичным, эта крайняя мера была принята после того, как Умберто Пинеда, молодой человек Мирны Торрес, устроил что-то вроде мятежа. Им пригрозили, что, в случае если они будут оказывать неповиновение, к ним применят силу. Кроме того, им запретили общение с другими жителями посольства.
Впрочем, уже в первую ночь Умберто Пинеда и его брат бежали из посольства. Они собирались принять участие в движении сопротивления новому режиму. В своей книге Ильда утверждает, что эти двое действовали под влиянием Эрнесто. Но в его дневнике мы находим лишь краткую похвалу им за то, что у них «кишка не тонка».
Август подходил к концу. Геваре предложили вернуться на родину, но он, неколебимый в своем решении ехать в Мексику, отказался. Посол не мог принудить его к репатриации, и ему пришлось позволить Эрнесто покинуть территорию посольства.
У Гевары появились деньги — их доставил ему из дома один из друзей Гуало Гарсиа, прибывший на эвакуационном самолете. Кроме того, он привез «два костюма, четыре килограмма мате и гору дурацких мелочей». Эрнесто написал родным, что планирует поехать в Мексику. Он поблагодарил их за подарки, но заметил, что вряд ли возьмет с собой присланную ими одежду: «Мой девиз — минимум багажа, сильные ноги и желудок факира».
IV
В конце августа Эрнесто покинул территорию посольства и первым делом пошел искать Ильду.
После того как 26 июля ее выпустили из тюрьмы, Ильда существовала в неопределенности, терзаемая одиночеством и страхом, поскольку в перуанском посольстве ей отказали в выдаче паспорта и теперь ей оставалось надеяться только на то, что с ее проблемой разберутся в Лиме. Придя на прием к Кастильо Армасу, пригласившему ее по собственной инициативе, Ильда получила заверения в том, что ее не подвергнут повторному аресту, пока она ждет ответа на прошение о выдаче паспорта. После этого она тихо жила на съемной квартире в центре города и с волнением ждала, когда Гевара покинет стены посольства.
Он нашел ее в ресторанчике, где она обычно питалась. Ильда пишет: «Эрнесто появился передо мной когда я обедала. Все, кто был в ресторане, старательно сделали вид, что его не замечают, за исключением моей подруги, владелицы ресторана, которая не только приветливо его встретила, но и предложила бесплатно накормить. А когда после обеда мы пошли по центральным улицам, все знакомые смотрели на нас с удивлением и боялись заговорить с нами; никто даже не помахал в знак приветствия. Не сомневаюсь: они думали, что за нами следит полиция».
Решив, что против него не может быть выдвинуто никаких конкретных обвинений, Эрнесто подал свой паспорт в миграционное бюро, дабы получить разрешение на выезд, — это был первый шаг к получению мексиканской визы. Пока решалось его дело, он успел съездить на озеро Атитлан и в горы. Через несколько дней Гевара вернулся в Гватемалу, забрал паспорт и успешно получил визу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});