их души. Нет таких даров, которыми можно заставить аму предать свой народ. Великодушные конунги, храбрые ярлы, волхвы… они одной своей волей были способны прогонять зло. Но и они ничего не смогли противопоставить пустоте, размывшей их кровь. Как думаешь, почему все они вымерли?
На этот раз я ничего не ответил — всё и так было очевидно. У каждого вопроса, заданного Ирис, был один и тот же ответ.
Да и если честно, думать об этом получалось всё хуже. Ирис была уже всего в нескольких метрах от меня, и прозрачная туника почти не скрывала её форм. Кажется, я начинаю понимать, почему возможность увидеть своего магистра в её храме считается за благословение.
Я сглотнул. В горле встал ком, а тело переставало мне подчиняться. Скажу честно, держался я из последних сил. Взгляд всё равно сползал вниз, жадно путешествуя по совершенному телу Ирис, прикрытому лишь длинной туникой, напоминавшей смесь пижамы с платьем.
Что это, магия, или она действительно так совершенна?
— Лисы чиффари. Они были пятыми, кого уничтожило великое зло. Миллионы жизней были отняты, и большая часть народа была обращена в нежить великим некромантом Харо Пустынным, с одной только целью — победить пустоту. Мертвецы не способны чувствовать. Им не ведом страх, боль, любовь и ненависть. Но в конечном итоге даже он проиграл, оставив нам в наследство лишь орден Смертной Тиши. Чиффа проиграли войну.
Я с силой заставил себя смотреть в сторону. Но увы, Одним лишь внешним видом совершенство Ирис не ограничивалось, и нос защекотал сладкий и свежий аромат водяных лилий.
А ведь в академии такого не было. Ирис и тогда была совершенной, но я куда лучше держал себя в руках, чем сейчас. Хотелось броситься к ней и покрывать поцелуями каждый миллиметр её белоснежной, почти светящейся кожи.
В своём храме она напоминала богиню.
Магистр Призраков остановилась в шаге от меня и спросила нежным голосом водной нимфы:
— Пять раз неназываемое зло уничтожало великие народы, и пять раз возрождалось вновь. Знаешь, когда она пробудилась в последний раз?
— После того, как наш рейд вошёл в храм бога-чудовища, — с силой выдавил я из себя ответ. — И после предательства волчьего посланника.
— Волчьего? Любопытно, — улыбнулась Ирис.
— Я слышал, сейчас он собирается стать новым королём Подземья. Лииндарк, из народа сиинтри. Насколько я знаю, ему противостоят незуми и чихары.
— Меня не волнуют дрязги среди младших зверян. Но я запомню твои слова. Значит, ты вспомнил, что было в храме?
— Нет, не вспомнил.
— Говорят, лжецы отводят глаза, когда лгут. Почему ты лжешь мне, Синаэль?
Ага, будто я могу ей вот так просто сказать, почему я на самом деле отвожу взгляд.
Я повернулся обратно к магистру лишь на мгновение, и едва не утонул в её глазах цвета горной реки. Мягкие губы магистра манили к себе с невообразимой силой.
Вот что, если я просто пошлю всё к чёрту, заключу её в крепкие объятья и поцелую? И плевать, что будет после. А затем, возможно, поцелую её тонкую шею, щёки, проведу рукой по сверкающим белизной волосам, прижму к себе, а затем мы вместе упадём в источник нашей общей стихии…
— Хватит, — ответил я, сжав зубы. — Ты пытаешься подчинить меня магией!
Белая Ирис застыла с улыбкой, а затем сделала нарочито медленный шаг назад, к кромке воды.
— Тари… Значит, твоё сердце уже занято. Очень жаль. Говорят, нет любовников лучше, чем тари. Жаль, Безупречный тоже в своё время мне отказал.
Безупречный?! Ты и здесь отметился, последний кот?
— Это магия, — повторил я. — В Оазисе ты себе такого не позволяла.
Я только сейчас вдруг осознал, что называю одного из сильнейших магистров Доминиона и владыку двух башен на «ты», словно подружку. Но, кажется, Ирис была не против.
— Нет, Синаэль. Я такая, какая есть. Это у стержня города подавляется моя суть…. — тяжело вздохнула магистр Ирис. — Но вернёмся к нашему разговору. Как думаешь, что с нашим миром будет делать та, чьё имя забыто и проклято? Когда она отыщет сосуд для нового воплощения?
— Полагаю, отправится на поиски пищи. Возможно, наведается в Доминион. Или будет искать пути в мир-темницу.
— Доминион для неё лишь закуска, даже если она и впрямь решит начать с нас. А в мир-темницу ей не попасть без преданного жреца пустоты среди его жителей. Когда-то она уже пыталась сделать это с помощью человека по имени Гейсир Безвинный. Но была вовремя остановлена. Именно тогда наш мир запечатали демиурги.
Как сильно наш разговор напоминает беседу с Лакомкой. Разве что магистр Знаний не пыталась меня соблазнить. Неужели Ирис затеяла всё это с той же целью? В очередной раз промыть мне мозг на счёт того, как плоха пустота?
— К чему этот разговор, магистр? Я не служу неназываемой, и не собираюсь.
— Я знаю, Син. Иначе мы бы с тобой не разговаривали. Тари в принципе не способны служить пустоте. Именно поэтому ты сейчас здесь.
Я едва удержался, чтобы не усмехнуться. Похоже, не все в курсе того, что я являюсь пустотником.
— Тари, эмпат, маг воды, приведший в наш мир нового водного бога, и отдавший ему два принадлежащих чудовищу алтаря. Чем больше я узнаю тебя, Синаэль тар Мантикор, тем больше я не понимаю, почему ты служишь Танатосу.
Вот оно. Ключевое слово сказано. Значит, всё дело в магистре Смерти. Выходит, меня собираются вербовать? А что, почему бы и нет!
— Я не служу ему. Это было решено за меня, магистр Ирис. Мне стёрли память, и очнулся я уже его учеником, но никто не спрашивал меня, чего я хочу.
— И чего же ты хочешь, Синаэль? — томно спросила Ирис, делая ещё шаг в сторону волшебного источника стихии воды.
Действительно, чего я хочу, особенно от этого разговора?
Нужно быть осторожнее в своих желаниях.
На миг она повернулась спиной, чтобы шагнуть в воду, и стихия послушно потянулась вверх к её рукам. Она стояла в полуобороте от меня, позволяя насладиться её видом со всех сторон. Боги, её фигура может потягаться с самой Дафной…
— Это источник нашей стихии, — продолжила она, видя моё промедление с ответом. — В Доминионе их всего два — здесь и в болотах под городом. Связанный с ним маг может стать втрое сильнее.
Но источник меня заинтересовал мало. В голове