— Ты же понимаешь, что я должен, — настаивал он, предвидя возражения Элинор. — Я же не могу попросить, чтобы то тот, то другой поднялись сюда поговорить. Каждый из них будет думать, а что другой сказал, и к тому же это породит нездоровые сплетни, которые дойдут до короля, — кто-нибудь обязательно донесет их. А если такие важные персоны вместе покинут компанию неведомых нам доносчиков, будет еще хуже.
Был достигнут компромисс. Элинор наложила ему шину, чтобы нога не сгибалась в колене, и, кроме того, он согласился пользоваться тростью. С этими мерами предосторожности и при помощи двух слуг покрепче он спустился вниз как раз вовремя, чтобы разделить с гостями завтрак. Естественно, появление Иэна было встречено громкими и грубыми шутками насчет его желания отказаться от холостого состояния в пользу семейного блаженства. Последовало несколько предложений занять его место, а Элинор уговаривали отказаться от такого нерадивого жениха в пользу более пылкого.
К вящей радости всей компании, на защиту будущего отчима бросился Адам. Он вскочил из-за детского стола и гордо провозгласил, что лорд Иэн хочет жениться на его матери. Лорд Иэн сам так сказал, а он не лгун. Более того, задиристо настаивал Адам, лорд Иэн был занят по делам его мамы и именно поэтому задержался.
Голос Иэна, серьезно поблагодарившего своего пылкого защитника, перекрыл приглушенные звуки, которыми добродушные гости пытались придушить свой смех. Вполне удовлетворенный своей победой, Адам вернулся на место, и на этом подобные шутки прекратились. Какими бы колкостями ни осыпали друг друга собравшиеся, немногие из них были направлены на жениха и невесту. Поскольку даже если и существовала какая-то напряженность, которую легче всего было бы снять шуткой, никто не хотел еще раз дразнить детей Элинор.
К сожалению, следующий поток юмора оказался не таким безобидным. Все началось достаточно невинно, когда Роберт Лестерский, покручивая между ладонями кубок с вином, поблагодарил Иэна за оказанный им прием. Иэн недоуменно приподнял бровь, не зная, было ли это искренним комплиментом в адрес Элинор или прелюдией к какой-то дерзости.
— Меня особенно впечатлило богатство стола, — невинно произнес Роберт в ответ на настороженный полувопросительный взгляд Иэна, — потому что если бы вы задержались со своей свадьбой на несколько недель, боюсь, не нашли бы возможности так щедро угостить нас едой и напитками.
Иэн переглянулся с Элинор. Неужели Роберт знает о замысле короля Джона против нее? А если так, откуда он знает?
— Вы, должно быть, считаете меня бедной вдовушкой, так плохо подготовившейся к зиме, что я не смогла бы накормить моих гостей, — ответила Элинор со смехом.
— Леди Элинор, я имел в виду вовсе не это. И вы понимаете меня, — ответил Лестер более серьезно, чем хотелось бы Элинор. — Я гостил здесь довольно часто и хорошо знаю ваше беспримерное умение встречать гостей. Однако вы не могли бы накормить гостей тем, что было бы у вас отобрано ради обогащения чужого кармана.
— Никто не может отобрать… — начала было Элинор, ощетинившись, но Иэн остановил ее, накрыв руки ладонью.
— Вы пытаетесь оскорбить меня, Роберт? — спросил он, усмехаясь. — Я никогда не знал, что вы можете быть так злы или что вы способны добавлять позора уже пострадавшему человеку только потому, что я стал жертвой детского трюка и повредил колено…
— Нет, — протянул Лестер, — я вовсе не думаю, что поврежденное или даже сломанное колено могло бы помешать вам защитить вашу собственность. Но не против одной-единственной силы. Я слышал — из надежного источника, — что король собирается потребовать тринадцатую часть наших владений, когда вернется в Англию.
Замер не только высокий стол, но и все столы, за которыми сидели вассалы и кастеляны. Слова еще шептались за самыми нижними столами, все дальше и дальше по залу, но тишина настигла и их. Это касалось каждого, вплоть до крепостных, которые хоть и не присутствовали здесь, но в конечном счете платили за все. Глаза на понурых лицах не смотрели в сторону Лестера, сидевшего через три человека от Иэна слева от своей жены, которая, согласно протоколу, следовала за лордом Гвенвинвин и Джоан. Все смотрели на графа Солсбери, который находился по правую руку Элинор.
Он пожал плечами.
— Я не могу отрицать, что были какие-то разговоры об этом. Но что было решено, я не знаю. Жена прислала срочное письмо, требуя моего возвращения домой.
— Я была очень больна, — подтвердила хнычущим голосом сидевшая рядом с мужем леди Солсбери. — У меня так колотилось сердце, так болели глаза и кружилась голова, что я не могла оторваться от подушки.
Элинор не сомневалась, что Солсбери получил такое письмо. Вероятно, он получал такие письма не реже, чем два или три раза в неделю. Возможно, подумала Элинор со вспышкой радости, она переоценила добродушие Солсбери. Было бы непростительно не воспользоваться таким хорошим предлогом, чтобы покинуть короля: когда Солсбери хотел быть рядом со своим сводным братом, он спокойно выбрасывал письма леди Элы в огонь, когда же он хотел уехать, ему достаточно было представить ее патетическое обращение.
Однако все это менее относилось к существу дела, нежели то, почему именно Солсбери оставил Джона. Возможно, он приехал из Франции раньше из любви к Иэну, чтобы почтить своим присутствием его свадьбу и тем самым смягчить гнев Джона. Безусловно, его беспокойные вопросы насчет хромоты Иэна были искренними. Но, может, Солсбери приехал, чтобы смягчить шок от нового налога?
— Конечно, это не имеет значения для меня, — заметил лорд Гвенвинвин. — Тринадцатая часть от ничего — так и будет ничего. Северный Уэльс — бедная страна, и любой человек, который хочет получить тринадцатую или любую другую часть от ее диких стад, пусть приезжает и охотится за ними по горам. И все же я посылаю моих людей на охоту до войны, а не после. Деньги нужны для сражения, а не для мира. Насколько я знаю, король к тому же имел большой успех в этой нынешней кампании. Неужели не было никакой добычи?
— Гвенвинвин, — прошептала Джоан, — не будь таким вредным. Сейчас не время и не место создавать проблемы.
— Большой добычи и не могло быть, — раздался справа от леди Солсбери глубокий голос Вильяма Пемброка. — Поскольку земли принадлежали ему с самого начала, король. не мог получить никакой выгоды, ограбив их.
Солсбери опустил глаза.
— Это великодушно, Пемброк, — заметил он.
— Именно так, — сдержанно ответил Вильям.
— И все-таки он должен был получить богатый выкуп, — произнес Лестер. — Я слышал, что Монтобан был битком набит знатью Филиппа.