Высшие… Они мои! Мои! От кончиков волос до кончиков ногтей! Мои!
Я могу делать с ними все, что захочу, и они ответят мне тем же… Сладко, горячо до одури и сорванного горла…
Знакомое и такое долгожданное давление заполнило низ живота, сладко занимая собой все место, растягивая узкие мышцы.
Захотелось выгнуться кошкой, выставить себя на обозрение, прогнувшись в пояснице так, чтобы Адриан увидел меня всю. Свою. Чтобы руки на бедрах не исчезали, чтобы пальцы в волосах не растворялись, спаивая нас троих воедино.
Сердце стучало в груди, как безумное, оглушая, а я все качала головой, скользя губами по пульсирующему стволу, обнимая его языком и жаром рта. Адриан не медлил, толкаясь в меня упрямо, но бережно, шипя и рыча от горячей влаги, обволакивающей его плоть.
Синхронно, убийственно нежно, полно доверия и страсти… Невыносимо…
— Шшш… — тесно сжимая зубы, Амадей попытался было потянуть меня вверх, но, натолкнувшись на мой взгляд, остановился. — Рори, девочка моя, я больше не могу…
Неожиданно для самой себя я рассыпалась от этих слов. Его накал, его приближение к удовольствию сыграли со мной злую шутку: хрипло застонав, я смогла только закатить глаза, проваливаясь под черную копоть сгоревшего напряжения.
Орган во рту запульсировал, вздрагивая, и на язык выплеснулось семя, отчего Дей выгнулся, сильнее сжимая пальцы в моих волосах, и зарычал. Все еще погруженная в собственный финал, я инстинктивно проглотила, отрываясь и делая глубокий вдох, не в состоянии вернуться в реальный мир.
Только широкая ладонь, ухватившая за шею и потянувшая назад, напомнила, где я, прижимая мое дрожащее тело к горячей мужской груди, ходившей ходуном из-за сдавленного дыхания.
— Рори… — шептал Адриан, губами хватаясь за любую клеточку моей кожи, целуя все, что было в досягаемости его губ. — Te iubesc… Inima noastră… Femeie iubita (*рум. - Я люблю тебя... Наше сердце... Любимая женщина...)…
Он все шептал и шептал, а движения бедер становились все чаще, резче, надрывнее. Хватая губами воздух, я позволила себе буквально повиснуть в чужих руках, только шире разведя колени и хрипло постанывая.
«Это наша спальня, наша постель, и мы будем делать все, что нам захочется», — эта мысль трепетала у меня в голове, звуча как нарастающий колокол. Повинуясь ей, я выскользнула из крепких объятий, прижимаясь влажным лбом к постели и шире расставляя ноги.
Пусть видит меня такой, он же так этого хотел…
Видимо, это стало конечной точкой терпения Адриана. Напоминая о том, что вампир — практически бессмертное и чудовищно сильное существо, он задвигался так быстро, что мои волосы послушными змейками вздрагивали, подпрыгивая в воздух. Его бедра били о мои, пальцы крепко сжимали талию, приковывая к месту, а звуки стали такими влажными, что я окончательно потерялась в пространстве.
Спальня кружила и множилась, вздрагивая и исчезая. Тело дрожало, всхлипывало, но голодно просило: «Еще, еще! Еще!» Пока не иссякнут силы и голова не провалится в серый туман.
Секунды тянулись медленно, извратив понятие времени в принципе, но как только сдавленный стон и громкий звериный рык Адриана разбился в вязком воздухе, я поняла, насколько сильно меня утянуло под непробиваемые льды удовольствия.
Я чувствовала, как он пульсирует во мне, изливаясь и вздрагивая. Как становиться понятно, что пространства между нами просто нет, мы буквально прикипели друг к другу.
— Иди ко мне, сердце мое, — руки Амадея появились словно из темноты, позволив мне на мгновение вынырнуть на поверхность.
Уложив меня рядом, вампир без устали покрывал мои прохладные щеки поцелуями, то и дело касаясь уголков губ. За спиной тяжело рухнул Адриан, дав услышать свое неровное дыхание и почувствовать опустившуюся на бедро ладонь, что принялась рисовать незнакомые символы.
— Хвала всем предкам, что мы тебя нашли, — шептал Дей. — Мир без тебя ничего не стоит. Мы просто ждали, ждали, когда ты появишься…
— Я люблю вас…
Произнесла, даже не ожидая ответа. Да и не хотела его — просто нужно было признаться, вытащить из себя это и дать им знать, что их чувства не остались без ответа. Огромное облегчение накатило сразу же, стоило произнести эти слова, и душа, укрытая горячими ладонями, доверчиво расслабилась, позволяя себя согревать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кстати, Мариус хочет обсудить с вами нашу дальнейшую жизнь, обещал вскоре зайти, как только решит свои важные дела.
— Как ты можешь портить такой момент, поминая Мариуса? — хмыкнул Амадей, но от поцелуев не оторвался, равно как и я в момент пробуждения, оставляя касания-бабочки на моих щеках.
— Она просто отвлекает внимание от своего признания, — подловив меня, Риан перевернулся на бок, становясь ближе, и добавил. — Мы знаем, Рори. И тоже тебя любим, сокровище клана Энеску.
Амадей огорченно выдохнул, поцеловал меня в последний раз и сел, свешивая длинные ноги с кровати. Лениво потянувшись и размяв плечи, вампир обернулся, игриво подмигнул и выдал:
— Значит, пора подниматься с постели, семья. В планах купание и ужин с Мариусом, так что стоит сейчас начать приходить в себя. Звездочка, как ты себя чувствуешь?
— Обессиленной, — улыбнулась я, услышав смешок за спиной и наблюдая довольную ухмылку Амадея. — Но дела не терпят, ты прав.
— Тогда подъем! Я полон сил, — признался он. Встал, уперев руки в бока.
Голый. Блестящий от пота. Но крайне счастливый.
Глава 20
— Значит, ты решил предстать эдаким миротворцем? — не скрывая сарказма и ядовитой вредности, спросил Амадей, покачивая в ладони полупустой бокал прекрасного красного вина нового урожая.
Расслабленный, в отличие от меня, Мариус даже бровью не повел, игнорируя провокацию, лишь бросил в мою сторону откровенный взгляд поддержки, от которого не скрылась моя неуверенность и напряженность.
Не стыдно признаться, что ощущала я себя в тот момент словно на эшафоте, где строгие судьи измеряют меру моей распущенности и тяжесть наказания за нее. И ровный взгляд и выдержанная сдержанность Адриана, редкие и короткие шпильки Амадея, и убийственное спокойствие Мариуса нисколько меня не утешали.
С того самого момента, как князь Сумеречной Лощины переступил порог Виндэм-холла, у меня под ребрами сидел гадкий комок, сдавливающий сердце и подгоняющий к горлу кислоту.
— Ты вправе думать именно так, Амадей, — наконец ответил мужчина, не изменив своей ровной интонации. — Не мне тебе рассказывать, на что способен вампир, желающий обрести свой покой рядом с сердцем.
— Действительно.
Вмиг погрустнев, младший Энеску не стал продолжать свой язвительный допрос, лишь устало вздохнул.
— Мариус, предлагаю перейти к условиям и обязанностям. Я понимаю, что тебе неспокойно под крышей нашего дома, поэтому рассчитываю излишне тебя не задерживать.
Только поморщилась.
Адриан истинный дипломат, но даже в этом, казалось бы, информативном замечании читался откровенный посыл.
Неприятно…
И ситуация, и эта нелепая встреча…
Фитили свечей мирно потрескивали за обеденным столом, желтым светом укрывая темное полотно дерева. За окном уже спускалась ночь, кусая дальний горизонт леса черными кляксами, в котором он тонул, исчезая до завтра. Сверкающая крошка звезд уже поднялась на небосклон, зазывая отправиться в постель и, свернувшись в ней комком, переждать бурю.
— Прости, — заметив мой отрешенный взгляд, Адриан мягко перехватил опущенные на колени пальцы. — Не хочу видеть эту печаль в твоих глазах.
— Аврора, я нисколько не расстроен сказанным, — поспешил заверить Мариус, уловив волнение в воздухе. — Это естественная реакция, и каждый из нас борется с ней как может. Ты здесь ни при чем.
— Ну как же, — не согласилась, оборачиваясь. — Только я здесь и «при чем».
Мужчины вновь замолчали — обдумывая свои дальнейшие слова и определенно подыскивая фразы, которые вновь не поселят у меня в голове ощущение вины в совершенных поневоле грехах.