Разумеется, ничего подобного она не сделает. Она вежливо сообщит ему, что хочет отдохнуть и надеется, что это не причинит ему особых неудобств, и что он может ей как-нибудь позвонить, если ему срочно понадобится танцовщица на подмену. Потом, если он позвонит, ей придется отчаянно выдумывать предлог, чтобы не явиться.
Иногда остатки ее воспитания действительно доставляли массу хлопот. В корейском этикете такой вещи, как простое “нет”, не существовало. Оставляй все возможности открытыми, не важно, насколько они двусмысленны. Никогда не позволяй собеседнику потерять лицо. Даже если он самая что ни на есть шовинистическая нюхающая кокс задница.
Она бросила последний взгляд на плоды двадцати пяти поездок туда-обратно: вещи были разбросаны посреди всего, что оставил Зах. Ну и бардак. Эдди решила дать пару минут отдохнуть глазам.
Когда она открыла их снова, в открытое окно лился солнечный свет, на потолке над ней позировала зеленая ящерица, пригвоздив ее немигающим взглядом блестящих, как драгоценности, глаз, и кто-то выстукивал по двери негромкое стаккато.
Стоило ей открыть дверь – в щель проскользнул ЭмбриОн. Лет ему было, наверное, семнадцать, он был очень худой, высокий и гибкий. Что-то в его походке и осанке напомнило Эдди о плакатах эволюции человека. ЭмбриОн был в этой схеме где-то посередине – где голова и мышечный корсет уже скорее человеческие, чем обезьяньи, но руки еще болтаются слишком низко. Его курчавые русые волосы, возможно, посветлели бы на пару тонов, если их помыть, а глаза почти прятались за стеклами – настолько толстыми, что казались радужными – как дно бутылки из-под кока-колы.
– Ты не Зах, – ЭмбриОн тупо поглядел на нее.
– Нет, Стефан. Я Эдди, помнишь меня? Мы встречались в “Кафе дю Монд”.
Она тогда пила кофе с крекерами, а Зах грыз тайские перцы, которые только что купил на рынке, заливая их холодным молоком. Сидели они у перил, и Зах окликнул нервного, с нездоровой кожей мальчишку, который бочком, избегая взглядов туристов, пробирался вдоль домов.
Будучи представлен, парень уставился на Эдди, словно парализованный одним ее видом, наклонился через перила, чтобы пробормотать что-то Заху – звучало это вроде как “дыры евнухов открыты настежь”, – и все так же бочком покрался поскорее дальше в сторону реки.
– Кто это был? – поинтересовалась Эдди.
– Один из самых крутых спецов по телефонным системам на планете. А еще он сисоп пиратской эхи под названием “Притаившийся страх” и член “Ордена ДагОна”. Глухое подполье. Общительный парень, а?
Как всегда, когда Зах говорил о своих приятелях-хакерах, Эдди поняла этак с половину сказанного, но с тех пор всегда поглядывала на свой телефон с опаской. Кто знает, какие невыразимые существа присутствия поджидают в проводах, будто распухшие серебряные пауки, прилепившиеся к оптоволоконной сети.
Стефан стоял у двери, ломая руки и глядя на нее в потеющей панике. С чем-то сродни благоговению Эдди вдруг сообразила, что, возможно, он никогда раньше не был наедине с девушкой. Сама эта мысль была странно трогательной. Придется помнить, что не надо делать резких движений, в противном случае она может спугнуть его раз и навсегда.
– Заха тут пет. Если на то пошло, он вообще больше не живет в Новом Орлеане.
– Я слышал, его вроде как забрали.
– Кто это сказал?
– Я всякое слышу
В этом она ни на секунду не усомнилась.
– Его не забрали. Он сбежал. Но с ним все в порядке – я. получила от него весточку.
Хакер воззрился на нее с ужасом.
– Он что, тебе сюда звонил?
– Нет. Он поместил объявление в газете, тайным кодом. – Она показала ему свернутую страницу вчерашней “Таймс-Пикай-юн”. Богиня в тарелке гамбоу, да уж. – Видишь, я думаю, это означает, что он в Северной Каролине, может, собирается в Ныо-Йорк.
Стефан нахмурился на газету.
– Тайный код? Это же детские игры!!!
– Ну, я полагаю, вырубить систему 911 – очень взрослое дело, – холодно отозвалась Эдди. Зах ей рассказывал, как ЭмбриОн похвалялся в эхах, что, если захочет, может перегрузить все аварийные телефонные линии в городе.
Словно не заметив оскорбления – или, может, вовсе не сочтя это оскорблением, – Стефан протиснулся мимо нее в комнату:
– Где телефон?
Эдди указала на стол Заха, который все еще был завален книгами и бумагами, но выглядел опустевшим без компьютера и коробок с дискетами. Принтер Зах, однако, оставил; Эдди решила, что в скором времени надо будет загнать его кому-нибудь.
Стефан снял телефонную трубку и прежде, чем Эдди успела запротестовать, содрал пластмассовую мембрану. Выудив из кармана черную коробочку, он подсоединил тянущиеся из нее проводки к чему-то в телефоне.и принялся по-совиному всматриваться в эту непонятную штуку.
– Ладно, никто больше к этой линии не подключен, разве что, возможно, правительство. Если у них есть ордер, они могут подключаться напрямую с телефонной компании. Считай, что ее прослушивают.
– Что ты с ней сделал?
Стефан показал ей черную коробочку.
– Это называется мультитестер. Он считывает стандартное напряжение снятой трубки. Если оно слишком низкое, велика вероятность, что есть еще одно устройство, отсасывающее вольты с твой линии.
– Ох.
Стефан ненадолго лихорадочно оживился. Теперь он вновь погрузился в свою шмыгающую носом нервную фугу.
– Слушай, мне тоже сели на хвост. Если Они только узнают, что я тут был…
Эдди закрыла дверь, когда вошел Стефан, но не потрудилась запереть ее. На дверной решетке с улицы внизу лестницы, которая вела к квартире, имелся электронный замок, и, хотя обитатели Французского квартала обычно тщательно запирали все свои двери, решетка давала какое-то подобие неприкосновенности жилища, хоть какую-то иллюзию безопасности.
Эта иллюзия рассыпалась в прах, когда дверь, распахнувшись, с грохотом ударила в стену, оставив ручкой вмятину в мягкой штукатурке. Будто вся полиция мира ворвалась в ее крохотную квартиру. Эдди понятия не имела, сколько их тут было па самом деле. Все что она видела, были пушки – огромные намасленные насекомоподобные чудовища наголо, сочащиеся смертью и устремленные прямо на нее.
Скорчившись на полу, Эдди закрыла руками голову, и изо рта у нее вырвалось:
– НЕТ! НЕТ!
Она просто ничего не могла с собой поделать. В ней всегда жил инстинктивный страх перед огнестрельным оружием; может, в прошлой жизни она была революционером, приговоренным к расстрелу, или гангстером, которого прикончили в уличной перестрелке.
У нее за спиной один из самых крутых спецов по телефонным системам па планете залился слезами
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});