— Мои родители развелись, когда мне было одиннадцать. — Он посмотрел ей в глаза. — А когда мне было тринадцать, мать снова вышла замуж.
— И вы с вашим отчимом ходили вместе на рыбалку, на футбол. Нет, я не иронизирую, я рада, что у вас так сложилось, но ведь…
Отец Кевин сложил руки на груди и пристально посмотрел на Мэгги.
— Я трижды убегал из дому. Я проколол шины его машины. В конце концов он отдал меня в военное училище — как говорится, с глаз долой.
Мэгги улыбнулась, пытаясь представить, как этот благообразный молодой человек в детстве прокалывал шины отчиму.
— Но потом я понял, какой Том хороший человек. Когда я вдруг неожиданно для всех заявил, что устал от погон на плечах и хочу поступить в семинарию, он был единственным, кто поддержал мое решение.
— Отличная история, — улыбнулась Мэгги. — Но я не вижу, какое отношение все это имеет ко мне.
— Когда моя мать выходила замуж за Тома, вся ее родня была против. Но она любила его и знала, что он будет хорошим отцом. И я не устаю благодарить Бога, что она это сделала.
— Что ж, слава Богу, если все так вышло. Но как можно быть уверенным заранее? — Мэгги задала этот вопрос скорее себе, чем отцу Кевину.
— Она доверяла своим чувствам. Иногда это лучше всего.
— Видите? Именно об этом я и говорю. Она знала, чего хотела.
— А у вас есть сомнения?
— Есть.
Это слово вырвалось у Мэгги прежде, чем она сама это осознала. До сих пор она боялась признаться в этом самой себе. Но теперь уже, произнеся вслух, она не могла этого отрицать.
Каждый раз, когда Конор заводил разговор о том, что их отношениям пора бы вступить в какую-то новую фазу, Мэгги уходила от ответа. Она пыталась уверить себя, что ей нравится все и так, как есть, но в глубине души понимала, что не уверена, что Конор действительно тот мужчина, которого она хотела бы видеть рядом с собой.
Мэгги ждала, словно чуда, какого-нибудь случая, который неопровержимо доказал бы, что она не ошиблась в своем выборе. Но вероятность того, что такой случай произойдет, была равна где-то одной миллионной.
Глава 20
Николь скептически посмотрела на шелковые, почти невесомые бюстгальтер и трусики, висевшие на спинке стула:
— Вы хотите, чтобы я позировала в этом?
— Ты краснеешь, крошка! — рассмеялся Гай, фотограф. — Очаровательно! Оказывается, есть еще девушки, способные краснеть.
— Мне не говорили, что я должна позировать в нижнем белье!
Гай дотронулся пальцем до ее подбородка. Николь поежилась. Он, казалось, был старше, чем ее отец.
— Спокойно, крошка! Ты что, никогда не видела журналов мод? Модели с мировым именем рекламируют белье, да еще почитают за честь.
Николь снова покосилась на трусики и бюстгальтер. Изысканные, красивые, но все равно нижнее белье.
— Мама меня убьет, — прошептала она.
— На твоем месте, детка, о маме я сейчас думал бы меньше всего! — Он посмотрел ей в глаза. — Тебе ведь уже восемнадцать?
— Да, — кивнула она. Скажи она, что ей всего пятнадцать, с ней бы и разговаривать не стали.
— Не думай о маме, крошка. Думай о том, что публика хочет видеть твое соблазнительное тело. Я сейчас уйду, будь готова, когда я вернусь.
Николь не хотелось подводить Гая — он был в общем-то неплохой мужик. Он уже целых два часа возился с ней, подходя к ней со всех сторон, выбирая лучший ракурс, и все это время не уставал осыпать ее комплиментами, словно принцессу.
Оставшись одна, Николь огляделась вокруг. Повсюду, где только можно, висели фотографии красоток. Некоторых из них Николь узнала. Оказывается, Гай работал с лучшими моделями мира, так что дело свое, должно быть, знал. Это внушило Николь некоторое доверие.
От фотографий, которые сделал друг Клер, Гай был не в восторге.
— Любительские, — бросил он, небрежно пролистав их. — Но все равно видно, что сама девочка стоит того, чтобы с ней поработать.
Николь сняла футболку и повесила ее на крючок. Через секунду она повесила туда же джинсы и стянула свои простые белые трусики. В комнате было зеркало во всю стену, и Николь, потянувшись за кружевным бельем, кинула взгляд На свое отражение. Все ее тело было белым, словно бумага, если не считать красной полосы, оставшейся от ремня джинсов. Николь попробовала растереть полосу руками, но от этого та проступила еще сильнее.
«Ладно, — подумала она, — в конце концов, на что же фотограф? Он должен знать, как с этим справиться, — либо припудрить чем-нибудь, либо потом, на фотографии, заретушировать».
Собственное тело казалось Николь худым и костистым, если не считать большого бюста. Она была единственной в семье с большой грудью и иногда стеснялась этого, словно изображала из себя кого-то, кем она на самом деле не была, Николь надела бюстгальтер, завязывавшийся спереди на тесемку. Она никогда раньше не видела таких бюстгальтеров. Трусы были из двух половинок, которые завязывались по бокам на такие же тесемки.
Белье прикрывало даже больше, чем она думала, но Николь чувствовала себя голой. Ей хотелось, чтобы тетя Клер была рядом и уверила ее, что все в порядке. Даже рядом с Мисси она бы чувствовала себя увереннее. Не то чтобы Николь боялась этого Гая, но, как говорится, береженого Бог бережет.
Но было уже поздно. Мисси теперь, должно быть, рассказывает по телефону Стейси о своем приключении. Впрочем, пусть говорит, лишь бы не проболталась ее матушке.
— Эй, крошка! — раздался из-за двери голос Гая. — Ты готова? Давай быстрее, время — деньги!
«Время — деньги» — это была одна из любимых поговорок бабушки Риты. Может быть, этот Гай еще старше, чем показалось Николь? От этой мысли она почувствовала себя спокойнее.
— Секундочку! — откликнулась Николь. — Я почти готова.
Николь еще раз посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела лет на двадцать, если не старше. И она не была уверена, что это хорошо.
— Молодец, — одобрил Гленн. — Ты отвечал так, что лучше и нельзя. Придраться им будет при всем желании не к чему.
— Дерьмо, — выругался Конор. — Я мог бы выглядеть и получше. Мог бы, в конце концов, и приврать что-нибудь, кто бы меня уличил? А так получается, что я ни черта не помню.
«Знаю, к чему ты клонишь, — подумал Гленн. — Ты хочешь сказать, что немного фантазии — и этому Уокеру уже не отвертеться. А так еще остаются сомнения».
— Расслабься, старик, — одобрил он Конора. — Ты все сделал как надо.
— А тогда, когда погиб Бобби, я тоже все сделал как надо?
— Забудь об этом, приятель. — Гленн обнял Конора за плечи. — Может, зайдем куда-нибудь, перекусим? Или лучше выпьем…
— Извини, Гленн, — пробормотал Конор, — в другой раз. Я сейчас совершенно не в форме.