Читать интересную книгу Героиновая пропасть - Фридрих Незнанский

— Блондинка в красном, — быстро проговорил Грязнов. — Саня, подстрахуй на всякий пожарный!

— Есть, конец связи, иду!

Турецкий передернул затвор «макарова», сунул под ремень спереди, выскочив из машины, «вякнул» сигнализатором и заспешил к подъезду. Но не успел: блондинка уже захлопнула за собой входную дверь.

Пока он открывал кодовый замок, пока, стараясь не шуметь, аккуратно закрывал за собой тяжелую дверь, пока стремительно поднимался пешком на пятый этаж, дверь лифта, в котором exaла женщина, хлопала двумя, как минимум, этажами выше.

Турецкий замер и тут же услышал едва слышный, сдавленный — не крик, нет, скорее, всхлип. Выхватив пистолет, он стремительно кинулся вверх и выскочил на последний перед пятым этажом пролет в тот момент, когда над ним, невидимая еще, распахнулась дверь и громкий голос Грязнова скомандовал:

— Эва! А ну, молодой и красивый, пусти женщину!

Турецкий поднялся еще на несколько ступеней и увидел того серого и бородатого, который левой рукой прижимал к себе женщину в красном, а правую, с пистолетам, прижимал к ее виску. Сумки женщины валялись на площадке, и из одной из них что-то текло. Какая-нибудь банка разбилась, мельком подумал Турецкий.

Бородатый представлял собой отличную мишень: открыты весь бок и правая сторона головы. Это видел и Грязнов, который левой рукой сделал предупредительное движение: не стреляй!

Александр Борисович и не стал. Но бородатый звериной своей интуицией почуял опасность и ловко крутанул женщину вокруг себя, защитившись сразу и от Грязнова, и от Турецкого. При этом он, видимо, с такой силой нажал на горло бедной женщине, что та странно задергалась и стала обвисать в руках бандита.

— Последний раз говорю: отпусти немедленно женщину и брось пистолет! — рявкнул Грязнов.

Но бородатый лишь отрицательно завертел головой.

— Стреляй, Саня! — крикнул Вячеслав, а когда бандит резко кинул руку с пистолетом в сторону Турецкого, сам выстрелил в потолок.

Бандит на миг замер, скрючившись, а затем неожиданно сильным броском кинул женщину прямо в Грязнова. Вячеслав не ожидал броска, но женщину успел подхватить, а сам поскользнулся на коврике перед дверью и рухнул на площадку вместе с женщиной.

Бородатый с криком «Алла!», словно огромная дикая кошка, прыгнул на Турецкого…

Правильно Костя Меркулов говорил: «Я, Саня, уже стар для ваших игрищ, но ты должен постоянно держать себя в форме. От этого жизнь иной раз зависит…»

Бородатый прыгнул. Полы его плаща, как крылья, взмыли в стороны. Не ждал этого Александр Борисович, но тело его, привычное к неожиданным ситуациям, защитилось само. Турецкий низко пригнулся к ступенькам, будто распластался, и бородатый бандит пролетел над ним вниз, по всему лестничному пролету, к сплошной стене впереди.

Удар там, внизу, был достаточно чувствительный. Вряд ли, конечно, разбился насмерть этот бородатый, но рожу свою ему чинить придется долго. Чтобы увериться, что от бандита больше опасности не предвидится, Турецкий в длинном прыжке через полтора десятка ступеней приземлился прямо ему на спину. А чтобы быть точным, да и наказание какое-никакое все же должно было последовать, он рассчитал прыжок так, чтобы каблуки обеих ног его пришлись прямо на крестец бородатого мучителя женщин. Не мог же в самом деле Александр Борисович простить кому бы то ни было столь варварского отношения к красивой женщине. Да еще блондинке с хорошей фигурой.

Под ногами послышалось нечто, похожее на «хряк!», после чего вмиг очнувшийся бандит взвыл и судорожно засучил ногами.

Турецкий сошел с него, рывком за шиворот перекинул на спину и аккуратно поднял за скобу отлетевший в сторону пистолет. С ним и поднялся на площадку.

Селезнев, присев на корточки, держал голову жены на коленях и осторожно похлопывал ее по щекам, приводя в чувство.

Грязнов отряхивался, мрачно чертыхаясь про себя.

— Да не хлопай ты ее, а воды принеси! — сказал грубо и, увидев поднимающегося Турецкого, добавил: — Давай, Саня, берись аккуратно, перенесем ее в квартиру. Дверь открой, муженек, твою…! Где б ты был, говорю!..

Когда женщину, начинающую приходить в себя, уложили на широком диване, Грязнов спросил у Турецкого:

— Не убежит? — и кивнул за дверь.

— Куда ему!

— Эй, да перестань ты ее лапать! — ткнул он полковника в плечо. — Ты плащ на ней расстегни, развяжи там… чего надо, грудь освободи, чтобы дышала… Я удивляюсь, Саня, — сказал, отворачиваясь от лежащей женщины и суетящегося над ней полковника, — неужели их всех так ничему и не научили? Даже собственную бабу в чувство привести не могут…

— Успеет еще, научится, — примирительно сказал Турецкий.

— Вряд ли уже, — тяжко вздохнул Грязнов и вытащил из кармана телефонную трубку. Нащелкал номер. — Привет, это Грязнов. Подошли-ка сюда ко мне криминалиста и врача. А следователь с опером уже на месте. Пиши адрес… Ну пойдем, Саня. А вы, Евгений Яковлевич, теперь, надеюсь, поняли, с кем дело имеете? Или все сомневаетесь? Ну так вот, если нет, садитесь и пишите. А вот, кстати, и ваш защитник. Привет, Николай, — сказал он вошедшему в приоткрытую дверь Щербаку. — А это твой клиент, — Грязнов показал на Селезнева. — Головой отвечаешь.

— А там, на площадке, не ваша работа? — спокойно спросил Щербак. — Здравствуйте, Александр Борисович.

— Его, — показал Грязнов на Турецкого.

— Вполне профессионально, — одобрил «работу» Щербак. — Лучше, пожалуй, даже я не справился бы. Ему вообще противошоковый неплохо бы.

— А у тебя есть? — спросил Грязнов.

— Все необходимое всегда с собой.

— Ну пойдем, сделай ему. А мы с ним поболтаем, Саня, да? Пока люди подъедут. Сдается мне, что мы с ним знакомы… Знаешь откуда? Это он меня в дом Джамала не пустил! Точно, узнал!..

Выходя, Турецкий остановился, прислушался и уловил наконец журчащий тонкий звук стекающей в фонтанчике воды. Подумал, неплохо бы вот эдакое соорудить у себя дома — для Ирины с Нинкой. Вот бы радовались. Но подумал об этом как-то посторонне. Ведь дорогое удовольствие, а «где деньги, Зин?»…

Было уже поздно, когда Турецкий с Грязновым уселись наконец в кабинете Кости Меркулова и занялись восхвалениями друг друга. Нет, в самом деле, смотри, сколько удалось дел провернуть!..

Вышедший проводить их на лестницу полковник Селезнев неожиданно узнал лежащего на полу бандита. Снял шляпу, плотно сидевшую на лысой голове, сказал:

— Я не уверен стопроцентно, но можно проверить. По-моему, это Ахмат… как это говорили? Оруженосец нашего Джамала Джафаровича, так?

В ответ Ахмат лишь яростно сверкнул глазами, чем окончательно и выдал себя. А теперь, даже если бы он стал клясться, что действовал исключительно по собственному почину, ему бы уже никто не поверил.

Пистолет эксперт-криминалист увез с собой, хотя и Турецкий, и Грязнов прекрасно понимали, что оружие «чистое» и предназначено было совсем для другого. Наверняка Ахмат собирался сперва прикончить супругу полковника, потом его самого, сымитировав самоубийство, а пистолет вложить в руку Селезнева. Ну что ж, вполне в духе некоторых плохих традиций, когда какой-нибудь султан или кто-нибудь из бывших советских «вершителей судеб», уходя и «хлопая на прощание дверью», на всякий случай забирал с собой и жену. Чтоб другому не досталась? Или из иных соображений?

Ситуация с пистолетом обсуждалась на лестнице, пока врач осматривал бандита, удивляясь, каким образом тот сумел нанести себе сразу столько увечий.

А когда все закончилось и бандита унесли вниз, Турецкий все-таки не удержался: уж очень не давал покоя ему тот фонтан в квартире.

— Странно, Евгений Яковлевич, — сказал он, приготовившись тоже спускаться. Грязнов уже пошел, но придержал шаг. — Детей у вас вроде нет… Так кому ж все то великолепие?

Селезнев молчал, но скулы его играли.

— Идем, Саня, — позвал снизу Грязнов, — еще много работы…

— Позавидовал, значит? — ухмыльнулся Меркулов.

— Да, Костя, — вздохнул Турецкий. — Грешен…

— Злей будешь, — подмигнул Грязнов.

— Да уж дальше некуда, — отмахнулся Турецкий. — А что касается этого Ахмата — его пришлось в госпиталь отправить, сильно разбился, понимаешь, при ударе о стену. Даже врач удивился.

Меркулов слушал, переводя подозрительный взгляд с Турецкого на Грязнова и обратно, но никакого подвоха с их стороны не замечал. Вот же спелись, сукины дети!..

— Но я полагаю, что будет очень правильно, если мы его проверим по чеченским делам. Надо будет дать толковую ориентировку. Кстати, осматривая его, врач заметил, что у него уже было тяжелое, судя по всему, осколочное ранение, после которого он лечился. Врач опытный, и если он говорит, что лечился не у нас, я считаю, верить ему можно. У них же, у эскулапов, свои заморочки, они друг друга по почерку узнают, представляешь, Костя?