Второй поход лодки был на полную автономность. Здесь тоже всех поджидала большая неприятность. Большие объёмы, хорошие морозильные камеры, мощные опреснители, большие запасы пресной воды, хорошие жилые помещения, два спортивных зала, небольшой кинотеатр. Такого не было ни на одном корабле ВМФ. Поэтому на заявление Жукова, что полная автономность может быть не более 90 суток, никто не прореагировал. По запасам питьевой воды и продовольствия определили 150 суток. Поход сделали кругосветным, без всплытия на поверхность. Да ещё и раззвонили об этом на весь мир. Лодка вернулась на 108 сутки. Несколько человек серьёзно заболели, и были списаны с флота по здоровью. Большинство экипажа с трудом передвигалось. Лишь после этого автономность ограничили девяноста сутками. А врачи, ходившие в этот поход, заговорили о необходимости психологического подбора членов экипажа. А Жуков поднял вопрос о втором сменном экипаже для всех атомных подводных лодок. После автономного плавания, основной экипаж отправляется на реабилитацию в Геленджик или Лиепаю, там проходит курс, затем обучается на тренажёрах в санаториях - учебных классах, затем меняет второй экипаж после возвращения его из автономного плавания. На этот раз его предложения прошли. Начали формировать второй экипаж 'Северянки'. Опыт создания первой в мире атомной подводной лодки был признан удачным. Проект пошёл в серию на двух заводах: 196-м и в Комсомольске-на-Амуре. А в Киле был заказан гироазимут-компас, имевший возможность работать в широтах выше 80 градусов. Подключили фирму Аншютц к созданию инерциального стола для подводных лодок. Сталин поставил задачу освоить приполярные районы Севера. Опыт подлёдного плавания 'Северянки' ему понравился. Жуков за создание 627 проекта был представлен к двум Сталинским премиям: за саму лодку и за её реактор, вместе с другими участниками разработок. Собственно, Сталин возглавил начавшуюся научно-техническую революцию в СССР, стимулировал её участников, выдвигал новых способных молодых дерзких специалистов, создавал им условия для творчества, но и спрашивал с них строго. Вслед за Госпремией, появилась дача в сосновом лесу на юге Москвы, куда на лето уезжали Варвара с сыном. Во время очередной встречи со Сталиным, тот вздохнул:
- Вот, товарищ Жуков, удачно вы пристроились! Вас бы в Москву забрать, так ведь на своём месте Вы гораздо нужнее! - но, ещё одну звездочку на погоны пришлось добавлять после этого разговора. Выше звание на флоте имел только Кузнецов. Все его заместители и командующие флотами имели на одно звание ниже, чем Жуков. Не всех, конечно, устраивало такое положение, но, памятуя о судьбе вице-адмирала Алафузова, и видя, какое отношение к строительству флота имеет Сталин, все помалкивали. С Кузнецовым у Жукова были хорошие отношения. Из 'нефлотских' Владимир Николаевич довольно близко сошёлся с Главным Маршалом авиации Головановым, командующим дальней авиацией и одновременно командующим ВДВ. Поводом для этого послужило создание службы АСС (аварийно-спасательной службы) на Северном флоте, а в то время у авиаторов СФ не было опыта и соответствующей техники для оказания помощи терпящим бедствие судам и кораблям в северных широтах. А ВДВ проводили испытания тяжёлых парашютных систем и для них начали строить тяжёлые транспортные самолёты Ан-8. Их дооснастили для полётов над морем, установив приёмоиндикаторы для системы 'Марс', ввели дополнительные частоты в радиокомпасы, и начали испытывать сбрасываемую на парашютах спасательную шлюпку. Кроме того, используя опыт японских самолётостроителей, создали большую летающую лодку Бе-8 на основе самолёта Н11 фирмы Каваниши. Наряду с меньшей лодкой Бе-6, Бе-8 надолго прописались на флоте.
ИНС (инерциальную навигационную систему) создавали долго. Начали с акселерометров, предложили относительный ртутный лаг. Он получился довольно компактным и безотказным, а вот с гироскопами возникли очень большие проблемы: либо дико дорогие, с алмазами в качестве подшипников, либо не получалось ничего. Наконец в Ленинграде предложили работоспособную схему, в которой ротор подвешивался в магнитном поле и не имел точек трения. Просто предложить, но путь к этому прибору занял три долгих года. Плюс аналоговые вычислители с прецизионными шестерёнками, кучей сельсинов и крайне чувствительные к питанию. Плюс, и ещё раз плюс, и много ещё плюсов, а в результате сплошной минус. Однако, подключение САО 'Аншютц' сильно упростило эти задачи, так как на его оборудовании создавать прецизионные пары оказалось дешевле и проще, чем на единственном станке 'Завода Штурманских Приборов' в Ленинграде. В последствие эти разработки летали в космос, входили в комплексы стратегических ракет. Но начиналось это на флоте. В это же время начались 'войны стандартов'. Каждое ведомство выдумывало для себя стандарт, и совершенно не обращало внимание на то, что такой стандарт уже существует. Если не оговорено заранее, то можно было очень серьёзно пострадать от этой ситуации. А, соответственно, на проектную документацию уходило много времени и сил. Начав с этим бороться, Жуков углубился в такие дебри, что самому тошно стало. Но, созданный по его инициативе, комитет по стандартам начал действовать. Дело обещало стронуться с мёртвой точки. Последние месяцы много внимания приходилось уделять строящемуся авианосцу в Северодвинске. Его готовились спускать на воду. Жукова немного раздражал 'гигантизм', но время было такое: всё строилось с размахом и на века. В Москве 'высотки', в Северодвинске линкор и авианосец. На спуск обещал приехать Сталин, авианосец носил его имя, и был головным в серии. Все вокруг были в предвкушении этого визита. Срочно приводились в порядок улицы, посносили часть домов-бараков военной постройки. 'Потёмкинские деревни', видимо, в крови у руководителей. Наконец, всё было готово. Сталин приехал поездом прямо на завод. Город он осматривать не стал. На борт корабля не поднимался. Недовольно посмотрел на закрытые брезентом буквы, и произнёс:
- Нет никакой надобности называть его моим именем, не хочу, чтобы потом переименовывали. Я знаю, что, когда меня не будет, не один ушат грязи будет вылит на мою голову. - И, постояв ещё немного, продолжил: - Но я уверен, что ветер истории все это развеет...
Вокруг все закудахтали, что этого не может быть. Жуков молчал. Он знал, что это произойдёт. Сталин дал указание назвать серию по названиям столиц республик. Головной назвать 'Москва'. Спуск перенесли на сутки, изготавливали новые буквы и вываривали их крепления. Но на корме уже бывшего 'Иосифа Сталина' навсегда остались точки крепежа первого названия, по которым легко читались эти слова. Он в разговорах так и остался 'Сталиным'. Молчание Жукова не ускользнуло от внимания Верховного. Уже вечером состоялся разговор с ним на эту тему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});