Читать интересную книгу Застава на Якорном поле (Сборник) - Владислав Крапивин

— А как вы оказались на улице?

— Я… Да просто вышел. До ближней лавки. Уланы привыкли ко мне, видимо, считали за служащего… И тут опять этот свисток. Задумался, перешел не там… Что-то сорвалось во мне, я побежал…

Настоятель Петр встал, сжал в ладонях курносое лицо, помолчал. Сказал совершенно неподходящее для священника:

— Черт знает что! С этой машинной цивилизацией мы дошли до полного идиотизма. Но оказывается, сам этот идиотизм обретает свойства закономерности. Аномалия в главном русле развития. Словно в формуле, где поменялись числитель и знаменатель…

Корнелий, не понимая, молчал.

— Что же я могу для вас сделать?.. — Настоятель Петр задумчиво смотрел на Корнелия.

— Не знаю… — Страха у Корнелия все еще не было, но быстро возвращалось уныние. — Как ни смешно, а тюрьма была самым безопасным местом. Теперь деваться некуда. Не могу же я поселиться у вас навечно.

— Случалось и такое, — рассеянно отозвался настоятель Петр. — Правда, в старину… Однако это не выход. Сменить одну тюрьму на другую, только с более долгим сроком… К тому же нет уверенности, что нынешние власти долго и всерьез будут соблюдать закон об убежище…

— Вы сказали, что можно тайно вывести меня в город. Я вернулся бы… на старое место.

— Вам этого хочется?

— А что делать?

Настоятель Петр взглянул быстро .и пристально:

— Есть один способ. Мы пользуемся им редко, но он есть. Хотите уйти совсем?

— Я… не понимаю.

— К другим людям, в другую… страну. Там нет закона о выдаче. Это совершенно иной мир… Вижу, что не разумеете. Попытаюсь объяснить. Возможно, это прозвучит неправдоподобно, однако… Вы слышали о теории многомерности миров?

Корнелий понял и поверил сразу. То, что с ним случилось в последние дни, было само по себе нереально, лишено логики, так почему же не прийти наконец и фантастическому спасению?

— Вы говорите о Лугах? — тихо спросил Корнелий.

— О чем?

— Простите. Я вспомнил сказку. Слышал недавно от… знакомых детей. — Корнелий внезапно ощутил тяжкое смущение.

Настоятель вроде бы не заметил этого.

— Любопытно. О чем же сказка?

Мрачнея и сбиваясь, Корнелий в двух словах изложил сказочный сюжет. Несмотря на мягкость священника, он вдруг почувствовал себя мальчишкой на экзамене. Не говорить или ответить резкостью он не мог, от настоятеля зависело его спасение. Чтобы подавить в себе эту смесь раздражения и стыда, Корнелий добавил с фальшивой небрежностью:

— Видимо, это не только сказка, а… что-то вроде ребячьего поверья. Дети убеждены, что на Луга в самом деле можно уйти, если знаешь способ…

Тьфу ты, как все это глупо, не к месту…

Настоятель Петр наконец опустил свои пристальные серые глаза. Побарабанил очень тонкими пальцами по обтянутому вишневым шелком колену.

— Да… Луга… Что ж, название не хуже других. И луга там, видимо, действительно есть. Но есть, конечно, и города, и деревни, и сложность жизни человеческой… Нет лишь, к счастью, одного…

— Чего же? — спросил Корнелий, с облегчением уходя от мальчишечьей темы.

— Индексов. Этой гнусной системы, которая обесценивает смысл человеческого бытия… И там никто никогда не посягает на жизнь другого человека. Ни при каких обстоятельствах.

— Трудно представить… все это.

— Почему же! Когда-нибудь и мы, слава Хранителям, добьемся того же. В конце концов сгинет система индексов и тотальной слежки. Зачем жить, если не верить в это?

«Фанатик? — мелькнуло у Корнелия. — Или знает то, чего не знаю я, не знает большинство?» На фанатика настоятель не был похож. Даже последнюю фразу он произнес без гнева, в привычной мягкой манере. Только пальцы на колене закаменели.

— Возможно, вы правы, — осторожно заметил Корнелий. — Но я сказал «трудно представить» о другом. О том, что есть какой-то другой мир. Я верю вам, но…

— Это как раз не трудно. — В голосе настоятеля появились профессионально-менторские нотки. — Если взять в рассуждение гипотезу о кристаллическом строении Вселенной и том, что каждая из граней бесконечного кристалла есть отдельное многомерное пространство… Кстати, модель выстроена, вычислена и никак не противоречит общим законам всемирной реальности. А то, что гипотеза эта мало известна…

— Я где-то слышал о ней, — быстро сказал Корнелий. И вгляделся в лицо Петра.

Тот быстро встал и, невысокий, гибкий, отошел к стене. Шаровая лампа из ниши бросала на него резкий свет. Лицо изменилось от контрастных теневых пятен. Но голос остался прежний: чистый и спокойный.

— Немудрено, что слышали… Гипотеза давняя. В свое время, лет двести назад, ее усиленно проповедовала наша знаменитая землячка Валентина фан Зеехафен. Кстати, именно за это она причислена к когорте Святых Хранителей…

— За гипотезу? — вежливо поддержал беседу Корнелий. («Господи, о чем мы говорим! В такое время! Он меня будет спасать или нет?.. Кто он?.. Чушь какая! Показалось…»)

— Не просто за гипотезу, — слегка улыбнулся настоятель Петр. — За практическое применение ее законов. Легенда говорит, что нашему городу грозило запустение. Судьба разгневалась на жителей Реттерхальма (такое тогда было название) за то, что они прогнали ребенка, мальчика… Город стал гибнуть, и, чтобы спасти его, эта ученая женщина каким-то небывалым усилием перенесла его… в Зазеркалье, как тогда говорили. Сомкнула на миг два пространства, и вот… А на старом месте осталась лишь пустошь… Естественно, сказка, но есть в ней намек на истину… Простите, я заговорил вас. Вы, наверно, голодны, а я…

— Я не голоден. Но…

— Понимаю. Вы не должны тревожиться. Вам ничего не грозит. Скоро вы уйдете туда. Это произойдет быстро и легко… Будем надеяться, что вы найдете там новую судьбу и сделаетесь счастливым, если…

— Что?

— Если нет ничего, — что вас держит здесь.

— Ничего! — почти крикнул Корнелий.

— Слава Хранителям…

«А что меня может держать? Алка? Но нет прежней Алки, она выросла и давно стала чужой. Да и свою любовь к той маленькой Алке я, кажется, придумал в последние дни, в тюрьме…»

Нет, ничто не держало его здесь. Машина вычеркнула Корнелия Гласа из списка живых. Люди стремятся довести это дело до конца. Ему нечего делать на этой земле. Он уйдет за черту… Скоро! Будет спасен!

Судорожная радость, перемешанная с тревогой, тряхнула Корнелия крупной дрожью.

— А… как все это… случится?

— Вам повезло. И в этом я вижу добрый знак для вас и для нас. Благосклонность Хранителей… Сегодня через два часа произойдет то, что мы называем «отпирание врат». Такое случается примерно раз в полгода (это зависит от Луны и положения некоторых планет). В одном из притворов храма в стене появляется щель… Светлый проход. Можно видеть небо, облака, густую траву… Вы, пожалуй, верно сказали: луга… Надо шагнуть туда… И то, что связывало вас с прежней жизнью, все опасности и угрозы — всё обрывается… Загадка перехода наукой не решена, конечно. Вообще это самая слабая часть гипотезы о Кристалле — способ перехода с грани на грань. Но тем не менее он существует. Судя по всему, храм наш выстроен на каком-то особом меридиане Вселенной, на стыке двух граней этого Кристалла. И временами по неизвестной причине пространства сливаются… Это как если бы в настоящем кристалле вдруг сгладилось острое ребро и две плоскости плавно соединились бы в одну. Только здесь — пространства…

— Черные зеркала пространств… — глядя в каменный пол, тихо сказал Корнелий. Не священнику, а скорее себе. Потом быстро вскинул и опустил глаза.

Резкие тени по-прежнему заштриховывали у настоятеля Петра лицо. Он ответил спокойно, почти небрежно:

— Можно сказать и так… Учение о Кристалле вообще богатая почва для поэтических образов… Там, куда вы уйдете, люди тоже заняты этой гипотезой. Вы при желании сможете изучить ее.

— А вы… не смогли бы хоть немного рассказать о том мире? Вы там бывали?

Настоятель Петр покачал головой:

— Не бывал. Устав не позволяет нам уходить на ту сторону. Мы лишь открываем дверь для тех, кого надо спасти… Но я встречался с людьми оттуда.

— Значит, оттуда можно вернуться?!

— Разумеется. Это же не загробное царство… Но есть ли смысл?

— А у вас… даже не было желания побывать там?

— У меня не было возможности. Мое место здесь… — Еле заметная нотка снисходительности прозвучала в мягком голосе настоятеля. — И так уж получилось: это место я не хотел бы поменять ни на какое другое. Я сам его выбрал…

— Значит… вы счастливы? — не удержался Корнелий («Ну кто меня за язык дергает? Какое мне дело?»).

— Ну, понятие счастья — вопрос трудный… Если счастливый человек — тот, кто живет в согласии с требованиями души, то, пожалуй, да. Я живу, как хотел… — просто сказал настоятель. — Слуги Хранителей сделали смыслом своей жизни помощь гонимым, защиту добра от зла. Я один из таких слуг…