Она тут же решила, что не расскажет Саймону о великодушном предложении Эшбрука посмотреть ее рукопись. Во всяком случае, пока. В конце концов, еще ничего не решено. Эшбрук может признать, что «Таинственная леди» совершенно не годится для публикации. Тогда хватит с нее и того, что о ее поэтическом крахе будет знать Эшбрук.
— Понятно. Встреча со старым знакомым…
— Да-да. Вот именно. — Эмили промурлыкала еще несколько так-тов вальса. — Ах, Саймон, странно, но я никак не могу сегодня успокоиться. Я все еще чувствую в себе необыкновенный подъем!
— А должны бы изнемогать от усталости. — Саймон прислонился к черному лакированному столу. Он уже снял фрак и развязал галстук. Длинные концы белого шелка свободно свисали с его шеи.
— Вы правы, но я совсем не устала. — Эмили отпила глоточек бренди. Ее взгляд упал на одну из больших богато украшенных кистями подушек. — Скажите, Саймон, вы стащили эти подушки из какого-нибудь турецкого гарема?
— Нет. Я заказал их здесь, в Лондоне. — Он отхлебнул бренди. — Они вам нравятся?
— Просто чудесные. — Эмили поставила свой бокал и во весь рост растянулась на ближайшей атласно-золотистой подушке. Она откинулась в чувственно-небрежной, как она считала, позе, которую, по ее мнению, могла бы выбрать прекрасная обитательница гарема. — Как я смотрюсь? Из меня получится знойная восточная куртизанка?
Взгляд Саймона медленно прошелся от самых кончиков ее изумрудно-зеленых атласных туфелек, расшитых драконами, до каскада рыжих кудрей бальной прически.
— Возможно, — признал он наконец.
— Что-то в вашем голосе не слышно особой убежденности. Может, очки портят впечатление? Сейчас посмотрим! — Она сняла их и положила на лакированный столик поблизости. Потом вновь томно откинулась на золотой подушке и пустила из-под ресниц убийственный взгляд. Саймон теперь казался ей большим темным пятном в другом конце комнаты. — Так лучше?
— По-моему, уже несколько ближе.
Грациозным движением Эмили повернулась на бок. Ее пышные юбки чуть завернулись, приоткрыв ножку в чулке. Она надула губки, пытаясь подражать обитательнице гарема:
— Ну вот. А как теперь?
— Эмили, уж не заигрываете ли вы со мной? — тихо спросил Саймон.
— Ну, я даже не знаю… — Как же помогает то, что она его почти совсем не видит. Тщательно обдумывая ответ, Эмили почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. — Пожалуй, да. — Она затаила дыхание, ожидая, что он ей скажет.
— У вас сегодня странное настроение, не правда ли?
— Я счастлива, Саймон! — воскликнула она, взмахом руки желая охватить целый мир. — Мне кажется, что я плыву. У меня сегодня самый чудесный, самый восхитительный вечер за всю мою жизнь.
— И теперь вы хотите, чтобы он завершился моей любовью?
Эмили вздохнула и опять опрокинулась на спину, закинув вытянутые руки за голову и уставившись в ночные очертания потолка:
— Я же говорила вам, Саймон, что я женщина с большой пылкостью чувств. Возможно, я слишком возбуждена впечатлениями сегодняшнего вечера…
— Вполне вероятно.
— Саймон?
— Да, Эмили?
Она глубоко вздохнула.
— Вы говорили, что, когда мы в последний раз предавались любви, я не совсем уловила суть…
— Насколько я помню, я сказал, что вам необходима практика, — пробормотал он.
Она снова повернулась на бок и оперлась о локоть:
— Да. Именно практика. По-моему, я очень не против попрактиковаться сегодня…
Последовала небольшая пауза. А потом раздался голос Саймона — низкий, глубокий, бархатистый, угрожающе чувственный:
— Я говорил вам и еще кое-что, Эмили.
Эмили уселась на подушке и с задумчивым видом обхватила руками колени, так что юбки ее пышными складками расплескались вокруг ног. Она пошарила рукой в поисках своего бокала с бренди. Нащупав его, отпила большой глоток и осторожно поставила обратно на столик.
— Вы сказали, что мне придется умолять вас заняться любовью со мной, — вымолвила наконец Эмили, крепко сжимая руками колени.
— Я удовлетворюсь тем, что меня очень мило попросят. Дело в том, Эмили, что я не желаю никаких обвинений утром. Чтобы вы не заявили потом, будто я вас обхитрил.
— Я не заявлю, Саймон. — Она подождала, обмирая от предвкушения, смешанного с неуверенностью. — Саймон?
— Да, Эмили?
— Пожалуйста, одарите меня сегодня своей любовью…
В полумраке экзотической комнаты воцарилась странная тишина. Что-то слабо звякнуло, и Эмили поняла, что Саймон поставил на стол свой бокал. Она смотрела, как он приближается к ней. Без очков она не видела выражения его лица, но вся напряглась от острого понимания происходящего. Она чувствовала плотную обволакивающую ауру его мужественности и знала, что эти ощущения возможны только потому, что между ними и в самом деле существует связь более высокого порядка.
Подле огромной атласной подушки стоял ее Саймон — самый могущественный дракон из всех, что были в комнате. Не произнеся ни слова, он опустился рядом с Эмили и заключил ее в свои объятия.
Медленно, неотвратимо он опустил ее на золотую парчу. Низко склонившись, он глядел ей в лицо. Теперь он был так близко, что Эмили отчетливо видела расплавленное золото его глаз.
— Вы уверены, что хотите этого? — Саймон провел большим пальцем по изящной линии ее щеки.
— Да, — прошептала она, не в силах вымолвить больше ни слова. От волнения у нее сжалось горло.
Ее снова охватило странное, останавливающее дыхание чувство — как всегда, когда Саймон обнимал ее. — Пожалуйста, Саймон…
— Хорошо, Эмили. — Он наклонился к ней и горячим поцелуем коснулся ее груди, обнаженной глубоким декольте бального платья. — Только не забудьте утром, что эта идея принадлежит вам…
— Да, Саймон. — Она медленно обвила руками его шею, потом робко улыбнулась. — Знаете, а это совсем не так плохо, как вы, наверное, думаете.
— Что не так плохо? — Он медленно стянул с ее плеча пышный рукавчик платья.
— Умолять вас заняться со мной любовью. — Ее улыбка перешла в ликующий тихий смех. — Совсем не так уж плохо.
— Я рад. — Саймон еще ниже спустил лиф ее платья, и одна, налитая как яблочко, грудь вырвалась на свободу. Он коснулся пальцем ее трепетного соска. — Может случиться так, что вы позовете меня снова.
— Думаю, что да, — любезно согласилась Эмили. — Если, конечно, ощущения окажутся настолько необыкновенными и трансцендентальными, как вы обещали.
У Саймона вырвался хриплый смешок, перешедший в стон.
— Вижу, на сей раз мне нужно очень постараться.
Эмили вздрогнула, когда он вновь коснулся кончика ее груди. Она беспокойно шевельнулась, скользнув ножкой по расшитому золотом атласу. Саймон властно притянул ее к себе и прильнул губами к ее губам.