— Элис, — проворчал снова Мэддокс, усаживаясь в старое кресло из красного дерева, и покачал головой.
— Да, — сказала она. — Прости. Знаешь, я переживаю, Мэд. Во всяком случае, по той другой причине? Смерти Чеза Коллетти? Я позвонила приятелю и смогла выудить виртуальную копию полицейского отчета. Выглядит так, будто в типичном мужском деле что-то пошло не так.
— Повтори еще раз? — попросил Мэддокс.
— Покер. По крайней мере, официальная версия. Сидела эдакая шайка чуваков со своими пивными животами, выкидывала карты, пока ваш старый приятель Чез не начал горячиться, думая, что его обманули. Он размахивал пистолетом и выстрелил, и в конечном итоге подстрелил Дженсена Маклеода…
— В колено, — закончил Мэддокс, уже зная эту часть.
— Верно. Так что твой брат сделал меткий выстрел, зафигачив Чезу прямо в сердце, и все. Двое других мужчин, присутствующих при этом, подтвердили, что они испугались за свою жизнь, что их убьют.
— Двое других мужчин? Одного из них звали Брайс Сандерс?
— Ага. Погуглила его. Вижу теперь он мэр. Другой свидетель, Алан Таунсенд, его двоюродный брат, вроде?
— Да, — отозвался Мэддокс, припомнив, что так и есть. — Довольно много крови здесь в Раздоре намешано. Я помню Алана. Он был примерно таким же, как и Чез.
— Чертов Мэддокс, есть кто-нибудь, кто тебе нравиться?
— Ты мне нравишься, — сказал он, улыбаясь. — Спасибо, Элис.
— Ты не говорил мне ее имя, — потребовала Элис. – Знаешь, я должна выбить дерьмо из нее, как только мы встретимся здесь.
— Габриэла де Кампо, — тихо сказал он, про себя улыбаясь. Так долго просто намек на это имя вызывал спазмы в животе. Но теперь он чувствовал только пьянящее тепло страсти, смешанной с чем-то более глубоким.
Когда он, наконец, закончил разговор, то обнаружил, что племянник в трех футах стоит и смотрит на него. Он, недоумевая, посмотрел на Мигеля.
— Ты что кот или что-то вроде?
Мигель поднял брови. — Что?
— Я ни хрена не слышал, и вот ты стоишь здесь, как будто только что упал с неба. Это может быть удобно.
Мигель обрадовался. — Да, я тренируюсь. Мама ненавидит это, ругает меня за то, что «подкрадываюсь, как животное». Думаю, что когда-нибудь я захочу быть Морским котиком, как Священник.
— И подкрадываться к окружающим это обязательная часть тренировки?
— Не повредит, — ребенок пожал плечами. – С кем ты разговаривал?
— С подругой.
— Девушкой?
— Нет
— Моя мама твоя девушка? — Мэддокс не пропустил надежду в голосе Мигеля, хотя он пинал песок и старался, чтобы его тон был обычным. Мэд попытался тщательно выбирать слова.
— Думаю, что ты должен спросить об этом свою маму.
— Я так сделал. Она накричала на меня.
— Ну, вот тебе и первая подсказка, Шерлок. Иногда люди не хотят открывать свои сердца десятилетиями.
— У меня нет лишних десяти лет. Я развит не по годам.
Мэддокс рассмеялся. — Кто тебе это сказал?
— Мои учителя, мой отец.
— Ну что ж, я думаю, что это оправдано.
— Эй, Мэд, у тебя есть Grinning Gulls на телефоне?
— У кого нет? Гребанное приложение.
— У меня нет, — многозначительно сказал Мигель, — потому что у меня нет телефона.
Мэддокс усмехнулся и отдал Мигелю телефон, который схватил его с нетерпением.
— В следующий раз просто прямо попроси меня.
Габриэла сидела на полу в гостиной складывая кучу чистого белья. Она всегда была трудолюбивой, всегда переходила от одной работы по хозяйству к другой, как будто понятие свободного времени было анафемой. Он вспомнил, что она была такой и в школе, всегда уткнувшись в книгу или чертя домашнее задание. С тех самых пор.
— Мы должны сделать барбекю сегодня вечером, — сказал он вдруг.
Габи странно посмотрела на него, складывая напополам выцветшее бирюзовое полотенце, которое, как знал Мэддокс, видело по крайней мере трех президентов. — Я думаю гриль все еще снаружи. С углями.
— Да, я знаю. Я видел немного старого угля в гараже. Полью его жидкостью для поджига, и все будет классно.
— Что случилось, Мэддокс?
— Что ты имеешь в виду? Я только планирую ужин.
— Тебя это все тревожит. Что да как?
Он вздохнул. — Я не знаю. Может быть, вся эта фигня с Дженсеном. Я собираюсь прокатиться в город. Тебе что-нибудь нужно?
— Можешь взять немного мяса. Если ты действительно хочешь приготовить гриль сегодня вечером, – на лице была тревога. Она складывала полотенце трижды, и он это заметил. — Мэддокс, ты скоро вернешься, да?
— Конечно, я скоро вернусь. — он наклонился, чтобы поцеловать ее. Он имел в виду, что поспешит, но она крепко ухватилась за рубашку и притянула его на себя. Мгновенно проникнув языком в его рот, заставляя гулко стучать его сердце. Мэддокс привалился на неё своими бедрами, чтобы она почувствовала, что делала с ним каждый раз. Каждый чертов раз.
Объятия долго не продлились. Габи оттолкнула его и снова начала складывать постиранное.
— Сложно ездить с огромной эрекцией, — сказал он ей сухо, намекая, что она должна что-то сделать, прежде чем дать ему уйти.
— Это даст то, к чему вернемся попозже, — улыбнулась она, аккуратно скрестив ноги под собой.
Мигель сидел на корточках на крыльце, с лицом в паре дюймов от электронной игрушки. Он поднял голову, когда услышал рев ожившего двигателя мотоцикла, и Мэддокс махнул рукой. Когда мальчик улыбнулся, Мэда осенила внезапная вспышка дежа вю; на долю секунды ему показалось, что смотрит на двадцать лет назад. И там сидит его брат.
Глава 20.
Раздор-сити, Территория, штат Аризона
1890
Прошло две недели, и не было никаких признаков Джеймса. Честно говоря, теперь она пыталась держаться подальше от города, где была хорошо известна, как совершившая прелюбодеяние. Последний раз миссис Свиллинг поймала ее за пределами Торгового центра, женщина-губошлепка прожигала её уничтожающим взглядом. Анника пыталась убедить себя, что это не имеет значения, но всякий раз, когда она представляла ужас Мари Ларсон, которая обнаружила бы нечестивость дочери, она не могла просто отбросить чувство стыда. Она только написала сестре, Бритте, частичную правду, намеренно не допуская ни единого упоминания о Мерсере. Бритта все равно сама бы не заметила. Ее письма часто говорили о наступающем западе; она недавно вышла замуж за приносящего проблемы шотландца и ее письма были полны прижизненных подвигов Кассиуса Маклеода.
Лодыжка Анники медленно заживала, и она стала все более неугомонной на ранчо Лиззи Пост. Мерсер каждый день уходил с утра и до темноты. Каждый раз, когда она слышала, что он возвращается, она выдыхала со слабой долей облегчения, что он прожил еще один день и не был пойман или задушен, или его не разорвало в клочья, как иногда бывало с шахтерами.