Читать интересную книгу "Кнайпы Львова - Юрий Винничук"

Пирожные Залевского стоили 25 грошей, и это было не дешево, если учесть, что большая булка стоила пять, цукаты — около десяти. Но очевидно стоило платить за эти роскошные панорамы, за сладкие праздничные батальные сцены».

Ванда Немчицка Бабель: «В кондитерскую Залевского входили все с благоговением, так как здесь сверкали мраморные крышки, стеклянные витрины, за которыми возвышались горы вкусных пирожных, выпечки и тортов, а на Пасху витрина превращалась в большой праздничный стол из марципановых изделий, имитирующих все освященные блюда — куличи, пасхальные яйца, ветчину и свиные ноги с костями, а еще зайчиков и барашков из шоколада — больших и маленьких — в корзиночках, украшенных зеленым барвинком. А на Рождество в марципановую ветчину и колбасы добавлялись марципановые голубцы и пироги с желтыми шкварками. Была даже миниатюрная марципановая голова и марципановый поросенок. Стояли также на столе маленькие бутылочки с ликером, имевшие на своих длинных шеях привязанные рюмочки. И этот чудесный запах миндалей, пунша, жареных орехов заставлял всех вдыхать воздух полной грудью. А для детей это уже был настоящий праздник, который притягивал сотни глаз.

Из всех пирожных, которые я больше всего любила, были «муринки» — два бисквитных кружочка, склеенных массой снежно-белого сливочного крема, облитые толстым слоем роскошного шоколада, и еще конечно пампушки, которые стали настоящей легендой и визитной карточкой этой кондитерской».

Завоевание Львова

Изделия Залевского были очень известны. Ежедневно самолетом их вывозили в Варшаву, Париж, Вену.

Залевский родился в 1868 г. в Ляшках Завязаных около Рудок в имении графа Дрогойовского, где его отец Матяш Залевский был шеф-поваром. Своего сына пан Матяш готовил на учителя, но когда тот в Самборе увидел в кондитерской, какие конфетные чудеса можно творить, сразу записался на учение в Кракове к известному мастеру Михалику.

Атмосфера краковской богемы привела к тому, что молодой парень увлекся не только сладостями, но и искусством, уже тогда продумывал свой будущий бизнес. Но конкурировать в Кракове с Михаликом было безнадежно. И Людвик отправился завоевывать Львов.

В 1903 г. вместе с каким-то Солецким он основал свою первую кондитерскую на ул. Гетманской, 10. Его напарник был обычным работником и не понимал идей Людвика, которому и дальше виделась карьера его учителя. И тогда Людвик переселился в кондитерскую на площади Марийской, 5, в «Французскую» гостиницу. Но вскоре покинул и этот локаль и перебрался в бывшую кондитерскую Гросса на ул. Академической, 14. Здесь он уже не на шутку разошелся, все перестроил и устроил роскошную витрину, какой еще Львов не видел, и сделал там склад сахаров, а кондитерскую свою перенес еще дальше.

На ул. Академической под номером 22 находилась на то время мастерская Якубьяка и Доманского, занимавшихся позолотой рам, зеркал, изготовлением церковных предметов. Именно их помещение понравилось Залевскому и, одолжив денег у своего приятеля из Перемышля, Эразма Росевича, который тоже был кондитером, он выкупил мастерскую.

Своим видом кондитерская Залевского копировала краковские заведения Михалика.

Сначала посетитель попадал в большой зал со шкафами и крышками из красного дерева. Далее — еще три длинных узких зала, обшитых панелями. Со двора находилась трехкомнатная мастерская, а на втором этаже жила семья Залевского. Тогда уже он был женат на Еве Марии Корнецкой.

Людвик мечтал, что так же, как и в Кракове у Михалика, будет собираться у него богема. И надежды его оправдались. Первым завсегдатаем кондитерской стал поэт Ян Каспрович.

Понемногу фирма приобретала популярность, и пан Людвик скоро стал меценатом искусства. Детей водил на художественные выставки, покупал картины. У Казимира Сихульского заказал несколько декоративных панно в стиле ампир для большого зала. Какой вес имел Залевский, свидетельствует то, что перед наступлением русских войск в 1915 г. магистрат Львова, эвакуируясь в Вену, вывез также и городскую кассу. Но чтобы не оставлять жителей без денег, выпустил боны, гарантами которых выступили известные фирмы. В том числе и Залевский.

После Первой мировой старший сын Людвика Владислав основал свою фабрику шоколада и конфет на ул. Зиморовича, 14, а вскоре еще два магазина собственных изделий, в частности на ул. Академической, 10.

Владислав также любил искусство, и именно в его доме состоялись первые репетиции ревю Щепко и Тонько «Веселая львовская волна». Сюда приходили известные актеры, художники, журналисты и писатели. Постоянными посетителями кондитерской были историки искусства, университетские профессора, которые имели здесь свои постоянные столики с четырех часов — Владислав Подляха, Мечислав Гембарович, Казимир Тишковский.

Об этой маленькой слабости своих преподавателей хорошо знали студенты и не раз подстерегали профессоров за поеданием пирожных и распитием ликеров, чтобы подсунуть им зачетки. Даже были случаи, когда преподаватели принимали в кондитерской за столиками экзамены.

Сюда наведывались Ян Каспрович, Станислав Лемпицкий, Тадеуш Лер-Сплавинский, в воскресный полдень приходили Герник Збежховский и Корнель Макушинский. Любили здесь пить кофе с пирожными профессора университета, которым частенько мешали студенты с зачетками.

Весь Львов знал о Залевском так же хорошо, как и сейчас о «Свиточе». По городу кружила эффектная бронзовая фургонетка с золотым автографом владельца.

Горькие дни шоколадного короля

28 сентября 1939 г. фирма Залевского перестала существовать. Зато появился кооператив «Труд инвалидов» во главе с Иваном Дмитерком, простым человеком, который до сих пор занимался таким интеллектуальным трудом, как варка шоколадной массы. Его место у котла занял Владислав Залевский. Согласно документу, он теперь числился «кондитерским рабочим» со ставкой 312 руб. 50 коп. Интересно, что советы, стремясь поразить львовян чем-то особенным, привезли на самолетах из самой Москвы пирожные величиной с тарелку.

Знаменитый конфетник должен был не только сменить профессию, но и помещение, перебравшись из просторной квартиры на ул. Кадецкой к сестре Ядвиге на ул. Грюнвальдскую.

Еще был жив буржуй Людвик Залевский, и НКВД искало его. Старый Залевский, пережив стресс и психический надлом, скрывался в госпитале своего приятеля доктора Яблонского, где и умер 17 февраля 1940 г. Отец львовских кондитерских похоронен на Лычаковском кладбище в скромном склепе его тещи (район 2-В, поле 16, могила 57).

Владислав с семьей пережил немецкую оккупацию (тогда кондитерской руководил немец Майнл), но когда солдаты вошли во Львов во второй раз, они решили Залевского арестовать. Произошло это 7 января 1945 г.

В тюрьму на ул. Городоцкой жена носила передачи.

«Начальнику Дома Заключения

Заявление

Прошу передать мужу моему Залевскому Владиславу Людвиковичу следующие пищевые продукты: мясо, каша, деруны картофельные, хлеб целый, мармелад, табак, кофе, лук».

11 февраля Залевский ответил:

«Вчера получил все. Жестяную банку оставил себе вместо ночного горшка. Пироги дрожжевые были вкусные, как никогда, потому что сладкие, а по сладостям я пропадаю. Скучаю по тебе, хочу быть уже у тебя и верю, что это наступит через несколько дней. Оба допроса были того же содержания: чья фабричная собственность? Кем был при немцах? Сколько людей нанимал отец до войны? Каковы были выгоды и обороты?»

Человек, который удивлял своими изделиями Варшаву, Вену, Париж, писал: «Любимая, можешь ли прислать больше хлеба, рубашку и кальсоны? Спрячь в рубашке иглу и немного черной нити. Зашей в воротник, я найду. Был снова на допросе, и опять то же. А что при немцах я был только техническим руководителем, а директором был Шмидт, и этому свидетелей много, то должны меня освободить, так как другого обжалования нет».

Не тут-то было — 5 апреля 1945 г. Залевского вывезли в лагеря в Карелию, а далее в Тюмень. Только оттуда пришло письмо. «Я здоров. Работаю в Речном судоходстве, сначала на земляных работах, а теперь как художник вывесок и лакировщик. Эта работа мне подходит полностью, за три месяца я стал прекрасно владеть кистью. После работы я нарисовал масляный пейзаж на продажу, но пока не удалось найти покупателя, так висит над моей берлогой».

Тонкий ценитель живописи, меценат, который покупал картины, сейчас сам искал покупателя для своих работ.

Со временем надежда на скорое освобождение блекла, настроение падало и охватывало отчаяние.

«Я исчерпан болезнью и должен теперь отживляться и одеваться, я дословно обносился, в лохмотьях и почти босой. Поэтому должен просить тебя выслать мне телеграфом 605 рублей на еду и валенки, которые стоят 150 рублей. Город Тюмень напоминает Перемышль, но не видом, а по величине. Я здесь должен находиться до конца срока ссылки, пять лет, т. е. до 7 января 1950 г.»