Дверь открылась, и Бобби вздрогнула позади одного из кресел, наполовину ожидая, что Мэри ворвется внутрь. Но вместо этого, дверной проем заполнила знакомая мужская фигура. Кентон Миллар. Он заметил ее, и его рот раскрылся от ужаса.
— Мэри, ради бога, что ты делаешь в учительской? — Так значит в пятьдесят четвертом кабинет директора был учительской. — О чем ты думала? Мы должны были встретиться на кладбище в одиннадцать, как и всегда.
— Я прошу прощения, — проговорила Бобби не в состоянии сдержать слова. Мэри управляла ею. Слова не были ее собственными, даже если голос и был. Сейчас Мэри была сильной. Она манипулировала ею подобно невидимому кукловоду — Бобби встала на ноги. Это не был сон — она проживала воспоминание Мэри и была не в силах остановить его течение.
Учитель улыбнулся и кинул взгляд через плечо, проверяя, чист ли горизонт.
— Не волнуйся. Сейчас ты здесь, да и для кладбища становится немного морозно, так ведь? В любом случае, не думаю, что поблизости есть кто-то, кто может нас услышать. — Он притянул ее в объятия и страстно поцеловал в губы. У него был привкус сигарет и крепкого кофе. Лишенный мечтательного блеска, он был отвратительным. Она отстранилась. — Что не так, мой цветочек?
Бобби почувствовала, как по щеке скатилась крупная слеза. Не ее слезы, слезы Мэри. Еще до того, как Мэри зашевелила губами и озвучила его, Бобби уже знала следующее предложение.
— Сэр, мне кажется, что я могу быть беременна.
Он вздрогнул как от удара.
— Что? — Он сделал долгий и медленный выдох. — Тебе кажется?
— Я… да, сэр. Похоже на то. Пожалуйста, не сердитесь на меня. — Бобби не могла остановить слова. История проигрывалась через ее тело, и сейчас ее рука лежала на животе.
Кентон Миллар вцепился в спинку ближайшего кресла, угрожая опрокинуть его.
— Это какая-то шутка?
— Нет… нет, сэр.
Он повернулся к ней, его глаза были холодными и жестокими.
— И… и откуда мне знать, что этот ребенок — мой?
Потекло больше слез. Голова Бобби была полна замешательством Мэри. Почему он такой?
— Вы… вы единственный мужчина, с которым я когда-либо…
Он презрительно усмехнулся.
— Что я должен думать? Я слышал все истории… все эти парни из Рэдли. Я имею в виду, ты, казалось, определенно знала, что делала.
Бобби остро ощутила недоумение Мэри, ее неверие. Этот нежный, ласковый мужчина: было похоже на то, как собака оборачивается против своего хозяина — быстро, злобно и жестоко.
— Клянусь, что больше никого нет. Этот ребенок действительно ваш. — Она едва могла дышать из-за слез. Она протянула ему раскрытые руки. — Пожалуйста, обнимите меня. Я так боялась сказать вам.
Кентон Миллар шагнул к окну, приглаживая руками сальные волосы. Он повернулся и нехотя прижал ее к своей груди, равнодушно поглаживая ее волосы.
— Ну-ну. Это не конец света, все нормально. Ты правильно сделала, что пришла ко мне. Все будет хорошо. У меня много денег и я… Я заплачу, чтобы его убрали.
Бобби зарыдала, чувствуя каждую каплю печали Мэри. Если он меня любит, почему же говорит эти ужасные вещи? Она отстранилась, глядя с ужасом на него.
— Но… но это даже противозаконно!
— Ради бога, девочка, прекрати выть! — заорал он, явно забыв, что мог разбудить всю школу. — Неужели ты не понимаешь? У меня скоро уже будет ребенок!
— Что?
— Мэри, ты была в курсе ситуации. — Было загадкой, как это ускользало от ее внимания до сих пор, но на его безымянном пальце было простое золотое кольцо. Может быть, она просто не хотела замечать.
— Послушай. У меня есть реальный шанс стать здесь новым заместителем директора, и я вряд ли позволю какой-то нелепой ошибке помешать всему этому, как ты считаешь?
— Пожалуйста! — умоляла Бобби. — Вы говорили, что любите меня!
— Ох, Мэри. Однажды ты поймешь, что это было. Так, развлечение. Это нормально — немного поразвлечься, все так делают, но на большее рассчитывать нелепо, — пробормотал он, пытаясь ее успокоить. — Ты получила удовольствие, верно? Ты понимаешь?
— Нет! Нет, не понимаю! Это наш ребенок. — Бобби почувствовала прилив любви — чистой, всепобеждающей любви Мэри к ее будущему ребенку.
Его глаза снова потемнели.
— О, это был твой план? Забеременеть, чтобы я оставил свою жену? Что ж, не сработает, Мэри, слышишь? Что? Неужели ты думала, что мы могли бы сыграть в счастливую семью? Что мы бы сбежали куда-нибудь? Это просто невозможно, Мэри. Ты моя ученица — просто девушка.
Бобби вытерла щеку тыльной стороной рукава. Он ее предал. Единственное хорошее в ее жизни теперь для нее было мертво. Нет причин продолжать, нет причин стараться. Вся любовь внутри ее сердца превратилось в черноту, в яд в ее венах. Она собиралась причинить ему боль.
— Вы не можете так поступить со мной! Я… я расскажу людям, что вы сделали.
Он чуть не рассмеялся ей в лицо.
— Ты ничего такого не сделаешь.
— Сделаю!
— О, ну и кто поверит такой шлюхе, как ты? Цыганке. Какова мать, такова и дочь. — Он подошел ближе, и она почувствовала его горячее дыхание на своем лице.
Бобби не отступала — ей хотелось ранить его так же сильно, как он ранил ее.
— Сделаю. Я рожу этого ребенка и расскажу всем, кто захочет услышать. Я скажу, что вы обманули и воспользовались мной!
Когда она достигла двери, он схватил ее за руку и потащил назад.
— Послушай меня, сука. — Бобби боролась с ним, извиваясь и стараясь высвободиться из его хватки. Она побежала к двери, но он схватил ее за волосы и потащил обратно. Бобби взвыла от боли.
— У тебя в любом случае не будет этого… этого ублюдка, ты слышишь меня? Мне плевать, даже если для этого я буду вынужден взяться за спицу сам.
Бобби закричала так громко, как только могла, крик сотряс стены. Миллар попытался зажать ей рот рукой, но она увернулась.
— Заткнись!
— Помогите! — закричала она. В ее теле пульсировал адреналин, она сделала последнюю мощную попытку вырваться, но Миллар дернул ее за руку, вертя ею, словно олимпийский метатель молота. В два раза большее нее, он выкрутил ее и швырнул в другую сторону комнаты. Не в силах остановиться, не успев даже прикрыть лицо, Бобби врезалась в позолоченное зеркало. Когда ее нос соприкоснулся со стеклом, она почувствовала и услышала болезненный треск. Она не была уверена, что сломалось первое — кости или зеркало.
Ошеломленная, ощущая головокружение, Бобби рухнула на пол, пытаясь использовать гигантскую раму, чтобы удержаться в вертикальном положении. Ее голова закружилась, в затуманенном зрении танцевали черные звезды. Раздался громкий треск — будто звонко лопнула струна скрипки. Казалось, что пол наклонился под ней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});