Читать интересную книгу Волосы Вероники - Вильям Козлов

— Я никогда не встречаю Новый год дома,— сказала она.

Анатолий Павлович быстро взглянул на нее своими острыми светлыми глазами.

— Мне жаль вас,— заметил он.

Остряков всегда говорил то, что думал. Его мало волновало, нравятся его слова другим или нет.

— Почему? — в упор посмотрела на него Марина. Голос у нее негромкий, спокойный, в глазах все тот же бархатный блеск, только улыбка немного поблекла.

— Потому что у вас, милая девушка, нет дома,— сказал Анатолий Павлович.

— У меня тоже нет дома,— вздохнула Оля.

Марина быстро взглянула на меня, чуть приметно улыбнулась, мол, твой дом Оля не считает своим… Выходит, она раньше меня поняла, что мы с Олей не очень-то подходим друг другу. Марина, очевидно, из тех девушек, которые слишком ревниво воспринимают увлечения своих подруг. Сколько раз я слышал их телефонные разговоры: Марина куда-то настойчиво приглашала Олю, а та нехотя отнекивалась. Это в моем присутствии, без меня Оля вряд ли ей отказывала.

Остряков оделся и стоял в прихожей, глядя на нас. И во взгляде его не было и тени зависти. Он без сожаления покидал нашу веселую компанию ради жены и детей. Видя Анатолия Павловича, я всегда испытывал прилив бодрости и уверенности в том, что всегда еще можно начать жизнь по-новому: играть в теннис, обзавестись семьей и по вечерам в тренировочном костюме и кедах бегать по набережной…

Пожелав нам счастья в Новом году, Остряков ушел.

— Интересный мужчина,— задумчиво проговорила Марина.

И я подумал, что, будь Анатолий Павлович другим, он затмил бы своими победами сомнительную славу Боба Быкова.

— У него, наверное, красивая жена? — спросила Оля.

— Я бы не сказал,— ввернул Боба.— Самая обыкновенная.

— Чего же он тогда рвется домой? — удивилась Оля.

Ее наивность иногда меня восхищала!

— Он не такой, как все,— более точно выразилась Марина.

— Не пьет, не курит и на девушек не смотрит! — рассмеялся Боба.— Зачем тогда жить на свете?

— Ты, Боба, счастливый человек,— усмехнулась Марина.— У тебя скромные запросы.

— Я встречаю Новый год с такой девушкой! — радостно сказал Боба.— Что еще человеку нужно?

— А мне многого бы хотелось,— задумчиво продолжала Марина.

Я понял, что она сейчас не притворяется.

— Чего именно? — спросил я. Мне было любопытно, что она ответит.

— Я хотела бы выйти замуж за солидного мужчину, бросить к черту свою работу — если бы вы знали, как мне надоели эти постоянные командировки! — народить детей и воспитывать их,— вместо нее сказала Оля.

Я удивился: раньше она не рассуждала так, наоборот, говорила, что работа ей нравится, командировки тоже. По крайней мере, теперь почти не видит свою мать и ее пьяницу-любовника. Замуж она бы не прочь выйти, но заниматься домашним хозяйством и воспитывать детей ей что-то не хочется… С чего бы это она теперь заговорила по-другому? Может, Марина на кухне сказала ей, что я вполне подхожу для роли солидного мужа?..

Я снова повторил свой вопрос к Марине. Она чуть приметно улыбнулась — я уже обратил внимание, что Барсукова довольно часто улыбается, знает, что у нее красивая улыбка,— и сказала:

— Я отвечу вам словами Бальзака: «Жизнь — это чередование всяких комбинаций, их нужно изучать, следить за ними, чтобы всюду оставаться в выгодном положении».

Ай да Марина! Раз ей запомнилась эта цитата, значит, она впрямь в какой-то мере выражает ее жизненное кредо.

— Давайте выпьем! — предложил Боба.

— За что? — с улыбкой взглянула на него Марина.

— За тебя, дорогая! — с чувством ответил Быков.

Он не любил философских и литературных разговоров, из книг предпочитал детективы, выписывал единственную газету «Советский спорт» и журнал «За рулем», еще любил кино, не пропускал ни одного нового фильма. Когда мы начинали разговор о литературе с Анатолием Павловичем, Боба уходил в другую комнату, включал магнитофон и самозабвенно слушал Высоцкого. Боба собрал почти все его записи, что-то около двух десятков кассет.

Вот и сейчас включил магнитофон, и хрипловатый голос Высоцкого затянул под гитару: «Я не люблю-ю, когда мне лезут в душу-у…»

— Я — тоже,— сказала Марина и, выразительно взглянув на подругу, вместе с Боба ушла на кухню, где шипели на сковородке бифштексы.

— Нравится тебе Марина? — спросила Оля.

— Мне? — помедлив, сказал я.— Нет, не нравится.

— Она не хотела сюда приходить, но я ей сказала, что Боба — денежный мужик,— вдруг заговорила Оля.— А Марина за деньги голая на столе спляшет.

— Хорошая у тебя подружка!

— Кому что,— задумчиво сказала Оля.— Марина выпытывала у меня, сколько ты получаешь. А я не знаю…

— Меньше Боба,— улыбнулся я.

В двенадцать часов мы торжественно встретили наступление Нового года, лица девушек на миг стали мечтательными, каждая из них задумала что-либо приятное, чтобы сбылось в наступившем году. Потом танцевали,— наверное, мы с Боба оказались не лучшими партнерами, потому что девушки, бросив нас, стали танцевать вдвоем. Одно удовольствие было смотреть на них, Оля стройнее, ноги у нее длиннее, зато Марина не уступала ей в грации и женственности, я бы даже сказал, она была артистичнее. У Оли лицо сосредоточенное, взгляд невидящий, у Марины же выражение поминутно меняется, на губах улыбка, темные глаза сияют. Боба попытался было пристроиться к ним, но скоро понял, что только мешает, и стал вместе со мной смотреть на них. И лицо у него счастливое. Волосы у них развевались, у Оли они золотистые в ярком свете люстры, а у Марины — каштановые. Ей-богу, им и без нас было очень хорошо, уверен, что они на какое-то время вообще забыли о нашем существовании.

В три часа ночи раздался телефонный звонок, я сразу рванулся к аппарату. И раньше звонили знакомые Боба, поздравляли с Новым годом, и мы звонили знакомым, но тут меня будто током ударило: я знал, что звонят мне. Телефон я оставил только одной Варе, она собиралась праздновать за городом в компании с Боровиковым. Разумеется, мне это было не по душе, и мы с дочерью расстались после обеда довольно прохладно. Она сказала, что вернется первого января к часу дня.

Звонила не Варя. Приятный женский голос, заставивший, как потом утверждала Оля, меня измениться в лице, после секундной паузы произнес:

— С Новым годом, Георгий!

Схватив аппарат под мышку и не отрывая трубки от уха, я ушел в прихожую, хорошо, что был длинный шнур. В комнате гремела музыка, девушки танцевали, а Боба, потягивая за столом коньяк, не сводил с них восхищенного взгляда.

— Где ты?! — кричал я в трубку.— Я сейчас же приеду! Слышишь?!

В ответ тихий грудной смех.

— Где же мы встретимся? У Александрийской колонны? Или у памятника Петру Первому?

— Хоть на луне! — счастливый, орал я в трубку.— Сейчас же, немедленно!

— И ты готов бросить свою компанию и встретиться со мной? — помолчав, спросила она.

— Да, да! — торопливо говорил я.— Боже мой, неужели это ты?

— Не знаю,— помолчав, сказала она.— Может быть, это и не я.

— Я надеваю скафандр,— шептал я в трубку.— Ракета подана!

— Хорошо, включай двигатели — и в небо! Я буду ждать тебя на планете Земля…— Она опять рассмеялась.— Ну, там, где всегда… На космодроме влюбленных…— и повесила трубку.

Я ошалело смотрел на умолкший аппарат, затем поставил его на холодильник, метнулся в комнату. На меня никто не обращал внимания, впрочем, меня сейчас бы ничто не остановило. Одевшись, я схватил с вешалки первую попавшуюся сумку, вернулся в кухню, достал из холодильника бутылку шампанского, апельсины, бросился к двери. Вспомнил, что пить-то будет не из чего, снова влетел в кухню и схватил со стола две кофейные чашки. Кажется, я крикнул им, что ухожу, но в прихожую никто не вышел, может, из-за громкой музыки не расслышали.

Уже на улице я почувствовал, что не надел шапку, но тут же забыл об этом, вглядываясь в белую даль, где мелькали желтые и красные огоньки машин.

Воистину только в новогоднюю ночь совершаются чудеса! Разве я мог подумать, что мне позвонит Вероника? Я даже не удивился, как она разыскала меня у приятеля. И разве не чудо, что благословенное созвездие Волосы Вероники послало мне в этот поздний час яркую зеленую звездочку в виде свободного такси?

— На Невский, дружище, к Думе! — поздравив с Новым годом, сказал я шоферу.

Я никогда не видел Ленинград таким пустынным и безлюдным, как в эту белую новогоднюю ночь. Все окна на Невском были освещены, но людей на улице не было. Лишь редкие такси проносились по проспекту. Ярко сияла разноцветными огнями елка у Гостиного двора, огромным белым сугробом громоздился возле нее Дед Мороз. Что-то не торопился он мне вручать новогодний подарок: Вероники не было. На свежем, никем не растоптанном снегу отчетливо отпечатывались мои следы, с Невы тянул холодный ветер. Он взъерошил волосы на голове, я поднял воротник и стал гадать: долго ли придется мне здесь торчать? И придет ли Вероника? Может, это была новогодняя шутка?.. Откуда-то сверху выплеснулся праздничный гул, голоса, музыка, и все так же неожиданно оборвалось. На чистом небе мерцали звезды. Я поднялся на самую высокую ступеньку и быстро отыскал созвездие Волосы Вероники. После знакомства с Вероникой я часто в ночное время поднимал голову и смотрел на звездное небо. Я уже мог назвать с десяток созвездий. В Доме книги я приобрел брошюру «Сокровища звездного неба». Только многие созвездия, на мой взгляд, не соответствовали своим названиям, за сотни тысяч лет они, наверное, изменились и стали не такими, какими их видели астрономы древности. Я перевожу взгляд на Большую Медведицу, она ничего общего не имеет с очертаниями зверя. Есть даже шуточные стихи: